Потом нас погрузили в УАЗик и повезли в часть. Меня терзали часа полтора. Пришлось рассказать им наспех выдуманную историю. Шёл на нулевой урок — политинформацию. Хотел взять тетрадку для конспектирования, чтобы записывать, потому что комсорг обещал гонять по теме, но забыл. Пришлось быстро возвращаться. Подхожу к дому, а там там дед какой-то достает ствол с багажника, и на родителей направляет. Я, как сын военного, занимаюсь рукопашным боем в «Звезде» у Зорина Игоря Семеновича, тоже в прошлом боевого офицера. И среагировал на угрозу автоматически. А дальше изложил всё, как и было. Промучили меня полтора часа, но никаких противоречий не нашли, и любезно отвезли домой на военном уазике. Отцу пришлось задержаться. Особист и военный прокурор отпустили его только поздним вечером. Мама, естественно, дома осталась. Позвонила в НИИ и отпросилась у начальника. Родительница переживала, что у бати будут крупные неприятности. Мои доводы на неё действовали слабо. Умом она понимала: я прав, отец только защищался, Петренко переехал подельник, и ничего предъявить не могут. Но эмоционально ждала больших проблем. Еле успокоил мамулю. Вечером позвонил дед. Говорить ему о нападении не стали. Мама хотела рассказать о происшествии, и попросить помощи, но я эти попытки пресек. Здоровье у деда не железное с сердцем периодически проблемы. Не хватало его ещё в эти разборки впутывать и заставлять волноваться. И батя разозлится, если узнает, что мать доложила генерал-лейтенанту о нападении. Лучше я ему сам все аккуратно расскажу при личной встрече. Тем более что в скором времени он сам может об этом узнать. Константин Николаевич, сообщил, что рано утром в воскресенье к нам заедет шофер и привезет меня на дачу в Жаворонках. Дед будет меня ждать там. Как я понял, наступило время для откровенного разговора с Ивашутиным. — Леша ты готов к поездке? — с намеком спросил меня дед. — Полностью, — подтвердил я. Немного волновался, но держал эмоции под контролем. В воскресенье решится многое. Либо мы объединяемся, действуем, и у страны появляется шанс выжить, либо система перемелет нас в труху. Степень риска я понимал, и был готов к любому развитию событий. 29 октября 1978 года. Воскресенье. США. Штат Вирджиния. Округ Фэрфакс. Лэнгли. Штаб-квартира ЦРУ. Утро. Дерек Росс бодрым шагом шел по коридору штаб-квартиры Центрального Разведывательного Управления. Каблуки лакированных кожаных туфель Florsheim гулко стучали по блестящей, сияющей от чистоты плитке, заботливо отдраенной шустрыми уборщиками. Маленький невзрачный, уже начинающий лысеть человечек с помятым лицом смотрелся обычным мелким клерком. Сияющие лампы холла только подчеркивали это впечатление. Даже безупречно сидящий черный костюм не придавал ему солидность. Но пара сотрудников, встреченных в коридоре, подчеркнутым уважением поздоровались с невзрачным человечком. Полковник Дерек Росс был главным аналитиком, мозгом десятком успешных акций и комбинаций, проведенных Центром Специальных Операций ЦРУ в Африке, Азии и Европе, против советских и союзных «красным» спецслужб. Повернув за угол, Росс оказался в просторном холле, где за стойкой сидела стройная моложавая женщина лет 40-ка. — Привет Мэг. Шеф свободен? — поинтересовался Росс, раздвигая уголки губ в дежурной улыбке. — Привет. Конечно, — женщина, улыбнулась в ответ, демонстрируя белоснежные ровные зубы, — Заходи. Он тебя ждет. Дерек осторожно постучал в дубовую дверь. — Проходи Росс, — пророкотал бархатный баритон. Дерек, не торопясь зашел в кабинет, аккуратно закрыл за собой дверь и повернулся к шефу. Директор ЦРУ Стенсфилд Тернер сидел в большом кожаном кресле за тяжелым массивным столом в викторианском стиле. Справа, за спиной начальника, рядом с просторным окном, стоял звездно-полосатый флаг. Тернер встал, и протянул руку, приветствуя Дерека. Высокий и крепкий загорелый мужчина в двубортном черном адмиральском кителе с золотистыми полосками на форменных рукавах, смотрелся импозантно. Благородная седина на висках и орденские планки слева только усиливали это впечатление. Росс обменялся рукопожатием с и, дождавшись приглашающего жеста, мягко опустился на стул напротив. — Знаешь, зачем я тебя сегодня пригласил? — Догадываюсь, — односложно ответил Росс. Стенсфилд подвинул к себе стопку бумаг. — Выдержки из последних сводок. Послушай. Буду читать, и добавлять свои комментарии. Людвиг Земенек, полковник КГБ. Нелегал. Псевдоним — «Дуглас». Сотрудничал с ребятами, из ФБР. Мы вместе с федералами, пользовались полученной от него информацией. Сегодня он пропал вместе со всей своей семьей. На попытки контакта не отвечает. Последний раз его видели садившимся к неизвестному в черный «шевроле-камаро». По нашим данным жена и сын уже находятся на территории СССР. Судьба «Дугласа» неизвестна. Предположительно, ликвидирован или арестован «красными». Полковник «Поляков», генерал-майор ГРУ — один из самых важных для нас агентов. У нас проходил под псевдонимом «Бурбон». Арестован неизвестными. 17 лет с ними работали. Полученная от него информация бесценна. Был захвачен неизвестными по пути домой. Дальнейшая судьба неизвестна. Предположительно находится под следствием, и будет предан суду за государственную измену. Олег Гордиевский — полковник КГБ. Псевдоним — «Овация». У нас проходил под именем кодовым именем «Щекотка». Мы сотрудничали с ним через английских коллег из МИ-6. До последнего времени работал в Центральном аппарате разведки в Москве. Задержан у дома, и увезен неизвестном направлении. Арест видела новая жена — Лейла Алиева, и несколько человек местных жителей. Наши люди осторожно разведали обстановку. Задержание было очень жестким. Его нокаутировали профессиональным ударом в челюсть, надели черный мешок на голову, и закинули в подъехавшую машину. Где он сейчас находится, неизвестно. По сведениям от наших источников КГБ, дал признательные показания. Подготавливаются материалы для суда. Сергей Бохан — полковник ГРУ. Оперативный псевдоним «Близзард». Сотрудник военной разведки. Работал в Греции. Бесследно пропал на территории Афин. На связь не выходит. Имеется информация, что похожего на него человека нелегально вывезли морем в СССР. Леонид Полищук. «Замороженный» агент. Псевдоним — «Уэй». Подполковник ПГУ КГБ. Работал с нами в Непале в 1972 году. Задержан неизвестными в Москве. Семья подробностей не знает. На связь с ними никто не выходил. Владимир Пигузов. Псевдоним «Джоггер». Полковник ПГК КГБ. Работал с нами в странах Юго-Восточной Азии. Пропал без вести. На контакт не выходит. Предположительно, арестован. Николай Чернов. Псевдоним «Никнэк». «Замороженный агент». Завербован коллегами из ФБР ещё в 1962 году. Был оперативным фотографом ГРУ. Впоследствии стал фототехником Международного отдела ЦК КПСС. Выгнан с работы за пьянство. Задержан неизвестными. Удалось случайно узнать, что у знакомого Чернова — капитана 1-го ранга, являющимся профессиональным переводчиком, неизвестными изъят подаренный ему Черновым словарь, который мы передали ему. В книге была специально подготовленная зашифрованная копирка для тайнописи. Николай Исидорович Кулак. Полковник КГБ. Внешняя разведка. Псевдоним «Федора». Сотрудничал с нами в Нью-Йорке ещё с 60-ых годов. После отъезда в Москву и отставки был замороженным агентом. 26 октября умер недалеко от подъезда своего дома. Официальная причина — инфаркт. Но на сердце никогда не жаловался. — Что скажешь? — Интересно, — задумчиво протянул Дерек. — Интересно? Интересно?! — взвился директор ЦРУ, — Это всё, что ты можешь сказать? Так я тебе только малую часть сводок за последние полторы недели прочитал. Наших агентов вылавливают в Африке, Европе, даже у нас в Америке. Арестовывают, задерживают, убирают. За пару недель мы лишились самых лучших и результативных работников, к которым искали подходы годами. И всё рухнуло в один момент. Скажи мне, черт побери, как такое могло произойти? Они даже по разным ведомствам и подразделениям проходят. — Пока не знаю, — спокойно ответил Росс, — слишком мало информации. Есть какой-то неучтенный фактор. Что-то мы проморгали. — Значит так, — благородное породистое лицо аристократа, похожего на Шонна Коннери, исказилось в злобной гримасе, — поручаю тебе разобраться в этом, и найти этот чертов «неучтенный фактор». Делай что хочешь, привлекай кого угодно. Все наши фонды, возможности, и лучшие агенты в твоем распоряжении. Если надо, езжай к «красным», в эту чертову Москву и разбирайся на месте. Дипломатическим паспортом тебя обеспечим. Подкупай, убивай, пытай, шантажируй, делай что угодно, но чтобы результат был. Ты меня понял? — Слушаюсь, сэр, — Дерек вскочил и вытянулся перед начальником, — Будет исполнено. — Давай Росс, действуй. И сядь ты уже на место, — махнул рукой Стенсфилд, — Если что-то понадобится, сразу со мной связывайся в любое время дня и ночи. Ко мне вчера Кейси заходил. Как член Президентского совета по внешней разведке он тоже читает эти сводки. Президент очень недоволен, и просит немедленно решить проблему. Обещает любую помощь. Ты наш лучший аналитик. Если не справишься, никто не справится. Бери любых сотрудников Центра специальных операций. Тебе все карты в руки. Только разберись, что происходит, черт подери! — Я понял, сэр, — Дерек встал, поправляя костюм, — Список людей сегодня подготовлю. После утверждения, и оформления документов, готовы немедленно вылететь в Москву. 29 октября 1978 года воскресенье. СССР. Жаворонки. Утро Черная «волга» останавливается перед знакомыми серыми воротами. — Откроешь? — поворачивается ко мне Виктор. — Конечно, — дергаю внутреннюю ручку машины. Щелчок, дверь открывается, и я выпрыгиваю наружу. Захожу через небольшую калитку, снимаю железный запор и поочередно развожу ворота, отходя в сторону. Волга трогается с места, заезжает на территорию дачи, и замирает в углу у забора. — Привет внук, — на порог выходит бодрый дед. В руке у Константина Николаевича дымится чашка чая, — Заходи в дом. И ты Виктор тоже. — Привет деда, — обнимаю генерал-лейтенанта. — Как ты там бабушке говорил в прошлом году? Прекрати эти телячьи нежности? — улыбаясь, Константин Николаевич ответно прижимает меня к себе. — Было такое, не обращайте внимание. Вырос, исправился. — Ну раз исправился, пойдемте я вас чайком с печеньем напою, — весело предлагает дед. — Пойдем. Дед пропускает меня и Виктора на кухню, наливает нам чай с большого пузатого самовара, сверкающего золотистыми боками. Берет тарелочку с печеньем, отсыпав водителю половину. — Виктор ты пока тут чай попей, можешь в гостиной телевизор посмотреть, — предлагает генерал, — А мы с внуком в кабинете поговорим. — Хорошо, — кивает шофер, — Я тогда в гостиную перейду. Мы шагаем по деревянной лестнице на второй этаж. Ступеньки возмущенно скрипят под ногами. Оказавшись в кабинете, дед предлагает мне присесть, а сам тихо закрывает дверь, фиксируя её щеколдой. Константин Николаевич бросает быстрый взгляд на настенные часы и поворачивается ко мне: — Через час-полтора приедет Ивашутин. Я ему сказал, что будем договариваться о встрече с «предсказателем». Как мы условились, он не знает, что ты будешь на даче. Теперь послушай новости. Петр Иванович нам окончательно поверил. Твои предсказания сбылись с удивительной точностью. Войтыла стал папой Иоанном Павлом II, Микоян умер. У Полякова, в его отсутствие, был проведен обыск. Тайники были в тех местах, которые ты указал. К ним добавили результаты наблюдения, и Полякова взяли. Начались задержания и других предателей по твоим материалам. — Сразу и всех? — Скажем так, большей части тех, которых ты упомянул, — уклончиво отвечает дед. — Это плохо, — поджимаю губы, — Сам же должен понимать, что подобные действия привлекут к себе внимание. Как наших заокеанских «друзей», так и предателей из Политбюро и спецслужб. Тот же Андропов на говно изойдет, получив информацию о задержании Гордиевского и других офицеров ПГУ КГБ. Петра Ивановича просто растерзают за подобную самодеятельность. Аккуратнее надо было. Как же так дед? Вы ведь опытные мужики, офицеры и так подставиться? — Мальчишка! Не учи ученых! — дед хмурится, — Петр Иванович начальником Особого Отдела был, когда тебя ещё и в проекте не предусматривалось. Думаешь, он это не предвидел? После поимки Полякова, со всеми доказательствами к Дмитрию Федоровичу пошел. — Устинову? — К нему. А вообще не перебивай. Ивашутин показал материалы, и сказал, что есть возможность обезвредить большое количество высокопоставленных предателей в ГРУ и КГБ. Просил дать добро на аресты и допросы, гарантировал результат. Устинов попробовал его переадресовать к Андропову, но Петр Иванович сказал, что информация может случайно утечь и вся операция сорвется. Здесь ещё один момент роль сыграл. У Устинова выпал шанс показать отличную работу армейской контрразведки. Мол, КГБ не смог, профукал кучу предателей, а его ведомство ГРУ отлично сработало. Подумал, созвонился с Брежневым, захватил с собой Ивашутина, и поехал в генсеку в Раздоры за санкцией. Брежнев тоже долго мялся, думал, но в итоге, посмотрел материалы, согласился не информировать Андропова и сохранить всё в тайне. Разрешил действовать, но «под личную ответственность». Ему же тоже надо иметь козыри против председателя КГБ. Если Петр Иванович облажается, то Леонид Ильич вроде ни причем. А если всё сделает, как требуется, то часть успеха тоже на Брежнева перейдет. Он же санкционировал захват предателей. И ещё один фактор сыграл. Генсек сам участник войны, и возмущался массовым предательством офицеров. Так что тут всё идеально сложилось. — Дай бог. Но Андропов будет рвать и метать, — вздыхаю, — Думаю, не рановато ли вы их взяли? — Не рановато, — суровеет дед, — Каждый час работы этой сволочи на американцев и англичан, это проданные и преданные товарищи, информация о нашей промышленности и секретных разработках, разрушенные агентурные сети. Петр подумал и решил: не нужно этим гнидам и дальше на свободе гулять. Раньше сядут — меньше ущерба. Да и не всех пока взяли, как я понял из его объяснений. Приедет, расскажет подробнее.