— Сиди Костя, — остановила его жена, — я сама возьму. Она отложила спицы и пряжу, и быстро поднялась с дивана. «Легка ещё Алинка на подъем», — усмехнулся генерал, наблюдая за супругой, быстрым шагом покинувшей комнату. Резкий вопль телефона внезапно прервался. — Слушаю вас. Здравствуйте Петр Иванович. Спасибо, все нормально. Да, телевизор смотрит. Сейчас позову. «Ивашутин», — генерал облегченно выдохнул, — «Наконец-то». — Кость, это тебя. Петр Иванович звонит, — подтвердила его вывод Алина Евгеньевна, — подойди к телефону. Генерал забрал трубку у жены, закрыл круглое отверстие микрофона ладонью, и глазами показал ей на гостиную. — Алин, иди телевизор посмотри. И звук погромче сделай, — тихо скомандовал супруге. Жена негодующе фыркнула, мол, «опять вы мужики секреты разводите», и гордо удалилась. Через пару секунд зычный голос Кириллова заполнил комнату. — Привет Костя. — Здравствуй Петя. — Как там Евгеньевна не сильно тебя пилила за воскресенье? Выпили мы тогда прилично. Всё-таки не каждый день собираемся. — Нет, конечно. Она же жена генерала. Всю жизнь со мною по гарнизонам моталась. С пониманием отнеслась. Всё-таки боевые товарищи встретились, павших помянули. Ну чуть поворчала утром. Не без этого. Так это возрастное. — Клевещешь ты Костя на жену. Она у тебя замечательная. Ещё многим молодым фору даст. Слушай, а давай мы с тобой ещё раз на том же месте порыбачим на выходных. Ты говорил, что там место прикормленное. Но мы тогда больше общались, чем рыбу ловили. Я одному своему товарищу порекомендовал, он на днях съездил туда, посидел с удочкой. Довольный, полное ведро рыбы выловил и жирную щуку поймал. Благодарил за наводку. — Это мы всегда, пожалуйста, — повеселел генерал-лейтенант, прекрасно уловив суть сказанного, — встретимся, я тебе ещё пару прекрасных мест подскажу для рыбалки. — Давай тогда на воскресенье договоримся, к 10 утра, на то же самое место подъезжай. Я своего архаровца отпущу часа на четыре. А мы посидим, поболтаем, опять былое вспомним. — Договорились, — улыбнулся Константин Николаевич, — буду как штык. — Ну вот и отлично. Тогда до встречи. — До встречи Петя. 19 октября, Четверг. Московская область. Вечер. 21:25 На середине стола тускло светила керосинка, отбрасывая длинные темные тени по сторонам. Наполовину опорожненная бутылка водка с пустыми двумя стаканами и одиноким блюдцем с неровно нарезанными кусками колбасы стояла перед двумя полными мужчинами. — Михалыч, извини, но я задолбался, — решительно сказал Ермилов, хлопнув ладонью по столу, — сколько мы ещё в этой дыре сидеть будем? — Так тебя, Егорыч, никто не держит, — осклабился Петренко, — вольному воля. В тусклом свете керосиновой лампы, улыбка подполковника смотрелась особенно зловеще. — Слушай, что мы тут забыли? — сменил тон Ермилов — Давно бы рванули в Туркмению. Связи и люди на местах остались. Нас Ханджар давно зовет к себе. Катались бы как сыр в масле, как баи в каком-то дальнем кишлаке, и никто бы до нас там не добрался. Чего ты до сих пор по Надюхе убиваешься? Нет её больше, нет. Пойми это! Тебе же Федорович всё рассказал. Не зря ему деньжат отмаксал, чтобы за хатой твоей присматривал. Хорошо, что теперь мы всё знаем. На жадности своей погорела сука. Зато никому ничего лишнего не расскажет. В той же Туркмении, можно нормальные дела делать, и денег у нас хватает. Хоть гарем себе заводи из молодых девчонок. А там такие попадаются, — Егорыч довольно зажмурил глаза», — огонь девки, фигуристые, ладные, в постели горячие. Да забудь ты уже о Надьке. Если честно, туда ей и дорога, курве. Нас под монастырь подвела, и сама не убереглась. — Любил я её Егорыч, понимаешь, любил, — глухо ответил Петренко, — Да, стерва была, знаю, — выкрикнул он. Стол содрогнулся от сильного удара кулаком. Бутылки и стаканы подпрыгнули, протестующе звякнув, и снова замерли. — Но болит душа до сих пор. И пока мне за её смерть и наши проблемы кое-кто не ответит, никуда я не уеду. И я даже знаю, кто именно. — Так Коля, погоди, не заводи опять свою шарманку о Шелестове, — вскинул ладонь Ермилов, — Пойми, бред это. Ничего точно ты знать не можешь, одни фантазии и предположения. — Я нутром чувствую, Сашка это. Он во всем виноват, — зашипел подполковник, — Слишком уж много совпадений. Давай порассуждаем логически. Что можно сказать о грабителе? Первое — подготовленный мужик. Второе — точно знал, где находится тайник. Третье — вся акция была продумана идеально. Уголовников отметаем сразу. Обо мне они не знали. О тайнике — тем более. Ноги растут из части. Это кто-то из офицеров. Те, с кем постоянно пересекаюсь по работе, кто мог иметь доступ к документам, отслеживать мои дела, получать информацию. Логично? — Допустим, — согласился Ермилов. — Идем дальше. Тайник никто бы сразу не нашел. Тут попотеть надо, всю квартиру перевернуть, перекопать. А грабитель сразу в вытяжку полез. Вывод какой? Он знал, где и что искать. А кто ему мог об этом сказать, а? — Надька? — мрачно глянул на него подельник. — Она, конечно, — кивнул Петренко, — больше некому. А теперь самое интересное. Почему она могла слить инфу именно Шелестову? — Ну расскажи, Михалыч, послушаю, — ухмыльнулся Ермилов. — А Шелестов её на краже продуктов поймал. Об этом многие в части знали. Но скандал раздувать не стал. Жратву на место вернула и никаких проблем. А потом уволилась из части. — Опять за рыбу гроши, — скривился прапорщик, — Да пожалел он её и всё. Вечно ты придумываешь чего-то. — Ага, — злобно осклабился Петренко, — Пожалел волк кобылу. Ты ещё в эти сказки веришь? Короче, факты таковы. Рассказать о тайнике могла только Надька. Но для этого были нужны веские причины. Вот когда её поймали на краже, такая причина и появилась. Чем она от него откупилась? Только информацией. — Перестань Михалыч, — поморщился Ермилов, — А чего же тогда она на него анонимку потом написала? Не сходится что-то. — А вот потому и написала, — поднял палец вверх Николай, — от злобы бабской. Отомстить хотела исподтишка. Может он деньгами пообещал поделиться и обманул, откуда я знаю? Мотив у неё был. Она просто не ожидала, что её вычислят по почерку, вот и все. Дура деревенская. — Складно излагаешь Михалыч. Другие твои тайники почему Шелестов не взял? — А у него времени не было. Один вскрыл, и тут мы подъехали. Мокрушничать он не хотел. Уложил нас и дал деру. — Все равно, как-то это всё за уши привязано, — с сомнением протянул Михаил, — на очень зыбкой почве свои теории строишь. Может быть всё совсем не так. — Я уверен, Сашка это, паразит, — лицо полковника искривилось в гримасе ненависти, — я давно его взгляды внимательные на себе ловил. И больше некому. А здесь всё сходится. Крепкий мужик, рукопашник в хорошей физической форме и боевым опытом, Надьку на краже подловил, операцию продумал и осуществил идеально. Некому больше. Понимаешь, Миша, некому. — Ну хорошо, — махнул рукой прапорщик, — устал я с тобой спорить. Чего ты хочешь? — Завалить суку, — прошипел подполковник, — Пусть за всё ответит. — Так в чем проблема? Поехали к Хаджару, попросим его, пусть пару басмачей для акции выделит. Того же Сеита и Шаназара. Кинешь по косарю-полтора каждому, оплатишь дорогу, так они тебе его голову привезут. В полиэтиленовом пакете. — Ты не понимаешь, — безумный взгляд Петренко буравил лицо прапорщика, — Я сам хочу это сделать. Вот этими самыми руками. Подполковник злобно потряс ладонями, и неожиданно успокоился. — Короче, ты со мной? — Куда же я денусь, — вздохнул прапорщик, — С тобой, конечно, столько лет вместе. — Отлично, — повеселел Николай, — Тогда наливай. Водка с бульканьем полилась в граненые стаканы. Через секунду они со звоном столкнулись, расплескивая прозрачную жидкость по скатерти. А потом два здоровых мужика резко опрокинули напиток в глотки. — Хорошо пошла, — скривившись, Михаил, занюхал спиртное ломтиком колбасы и кинул её в рот — Бррр, — встряхнулся покрасневший от выпитого Петренко, — давай еще по одной. Чтобы у нас всё получилось. 20 октября 1978 года. Пятница 6:30 Четверг пролетел как одно мгновенье. Школа, возбужденные одноклассники, обсуждавшие пожар. Анька, Дашка и остальные уже собирались лететь к детям, но я их остановил. Сказал, что, по моим сведениям, малышня за городом. О своем участии в тушении пожара и ловле поджигателя не распространялся. Не хотелось слушать девчачьи вскрики, ахи и охи, и подробно пересказывать события той ночи. И желания покрасоваться перед одноклассницами не было. Был бы я реально 17-летний, может и не удержался. А взрослый мужик за 30 в юношеском теле уже многое воспринимал по-другому. Затем полдня провел в клубе. Усадил малявку с Настей, вручил ей кисточку, краски и несколько листов бумаги, и оставил рисовать в компании Цуркану и других художниц. Потренировался, глянул на растущую кучу детских вещей и подарков, посмотрел записи Вероники. Потом повел малышку перекусить в ближайшем небольшом кафе «Ласточка» рядом с клубом. Вернулся в «Знамя», услышал подробный отсчет по плакатам, обсудил с сэнсеем и комиссарами подробный сценарий праздника в колхозе и поездку к подопечным. Решили добавить некоторые изменения в выступлении, сделав его более зрелищным, и устроить детдомовцам небольшой банкет на территории лагеря. Отдельно с Игорем Семеновичем и парнями в нашей комнате для совещаний и одновременно кабинете учителя обсудили линию поведения с правоохранительными органами, когда нам начнут задавать вопросы. Освободился поздно, уложил зевающую кроху на диван в своей комнате. Сам устроился на вытащенной из балкона раскладушке и вырубился моментально. Проснулся ранним утром, свежий и полный сил. Малявка сладко сопит на диване, крепко обняв подушку. А я уже на ногах. Вчера договорился с Серегой о совместной пробежке и легкой тренировке. Рука чуть поджила, волдыри лопнули, не без моей помощи, правда. Вчера смазал ладонь и лодыжку мазью Вишневского, благо она в нашей аптечке присутствовала. Воняла она, конечно, так, что нос морщила не только малявка, но и родители. А потом плотно забинтовал поврежденные места 5–6 слоями бинтов. Тихо, чтобы не разбудить малую, открываю шкаф и облачаюсь в теплый шерстяной костюм «Динамо» синего цвета. На ноги — теплые носки и белые шиповки той же «фирмы». Хватаю лежащие на тумбочке в коридоре ключи, и выскакиваю наружу. Тихо клацает замок закрываемой двери. Лечу по ступенькам на улицу. Недалеко от детской площадки меня уже ждет Мальцев, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Дурачась, хлопаю ладонью по протянутой руке. Небольшая разминка, разогрев суставов и связок. И мы готовы двигаться дальше. — Ну что, побежали? — улыбаюсь Сереже.