Я убрал бумаги в сейф, следя за тем, чтоб ничего не перепутать. Клал строго в том порядке, в котором их вынимал. Когда все бумаги оказались разложены по местам, в моих руках остался пустой скоросшиватель. Из жесткого картона черного цвета, с металлическими уголками. Я задумался. Зачем Цыганков держал его в сейфе? Ряд пустых папок выстроился на стеллаже, и этой самое место быть среди них. Тем не менее Лев Валентинович определил ее под замок. Если предположить, что в папке скрыты какие-то ценности, то логика очевидна. В сейфе ее нельзя перепутать с другими скоросшивателями, а в случае обыска, проводимого компетентными органами, на нее не обратят внимания, бросят в сторону, торопясь перейти к документам. Наверное, я бы не сделал таких глубокомысленных выводов, если б не вспомнил, как зашел однажды в кабинет Цыганкова: он сидел за столом и сдирал со скоросшивателя металлические уголки. Я сделал то же самое. Стоило подцепить маленькие железячки ножом, как они сами отскочили от картона. После этого я сел за стол и попытался расслоить переднюю обложку скоросшивателя. Намучился, ничего не добился и взялся за заднюю. Она легко поддалась. Раскрылась на две половинки, и я вытащил несколько сложенных листов пожелтевшей бумаги. Всего их было четыре. Три с неровными машинописными строчками, и один с рукописным. Я прочитал: «Начальнику Главного управления внутренних дел города Ленинграда Подписка о негласном сотрудничестве Я, Берестнев Вадим Викторович, 16 ноября 1969 года рождения, добровольно обязуюсь оказывать негласную помощь уголовному розыску, своевременно и в полной мере информируя обо всех ставших мне известными совершенных или подготавливаемых преступлениях. Суть возможных поручений мне разъяснена и понятна. С правилами негласного сотрудничества и мерами конспирации ознакомлен. Способ экстренной связи оговорен. Свои сообщения буду подписывать псевдонимом “Боец”. Написано собственноручно. 9 июля 1991 года». Глава девятнадцатая Развенчанный миф – Ну что, Боец, давненько не было от тебя донесений! – приветствовал я Берестнева. Он не врубился. Что ж, поговорим… В его депутатский полуподвал я заглянул наудачу, сделав крюк по дороге из офиса к дому. Был уверен, что не найду там Берестнева, что придется созваниваться с утра, а он станет от встречи увиливать. Повезло. «Гелендваген» стоял на том же месте, что и утром. Проходя мимо, я потрогал крышку капота: она была теплой. Куда Вадим Викторович катался, к врачам? Или новые очки покупал? Я пнул по колесу джипа, и сигнализация недовольно пискнула. Сделав своим охранникам знак оставаться в машине, я сбежал по ступеням и забарабанил в запертую дверь. Она приоткрылась на ширину цепочки: – Вам чего? За дверью стоял незнакомый мне коротко стриженный парень. – Не «чего», а «кого»! Берестнев нужен, Вадим Викторович который. – Он не принимает. Приходите послезавтра с утра. Парень попытался закрыть дверь. Я придержал дверь ногой, а двумя выпрямленными пальцами ударил его в солнечное сплетение. Парень охнул и начал сгибаться. Я схватил его за воротник и приложил башкой о косяк: – Открывай, или я тебя здесь, на хер, убью! Наверное, я очень убедительно это сказал. А может, народные слуги привыкли к таким посетителям. Во всяком случае, он поспешно сбросил цепочку, и я перешагнул порог, продолжая удерживать парня за воротник. Пинком захлопнул позади себя дверь и, не опуская ногу на пол, засадил парню коленом под ребра. Еще и еще. Потом в подбородок. И, отпустив, сцепленными руками рубанул по загривку. Он рухнул на пол, как мешок с цементом. Я перешагнул через него и пошел по длинному коридору, легонько постукивая кулаком в стену. Берестнев встретил меня на пороге своего кабинета. – Костя? Что произошло? Тут я и напомнил ему про длительное отсутствие донесений. Он не врубился. Протянул для приветствия руку. Я ухмыльнулся. И врезал ему прямым в челюсть. Берестнев отшатнулся, вскинул руки к лицу. Я подскочил к нему и левой ногой засадил в печень. Толстая жировая прокладка защитила Вадима, он стерпел боль и даже попытался ответить, нанеся мне два удара руками. Один я отбил, второй принял на плечо и, оказавшись вплотную к противнику, провел серию в корпус, которую завершил неожиданным тычком в подбородок раскрытой ладонью. Вадим отшатнулся, и я, миновав дверной проем кабинета, сделал то, чего всегда избегал в серьезных боях: провел «вертушку» в солнечное сплетение. Эффект превзошел все ожидания, Вадима буквально отбросило от меня. Он попытался устоять на ногах, но не смог бы этого сделать, если бы под его задницу не подвернулся угол стола. Стол заскрипел под тяжестью его тела. – Нет, Боец, ты не боец! – весело сказал я, осматриваясь. Отдышавшись, Берестнев кинулся на меня. Я ушел с линии атаки вбок и вперед и ударил его ногой в поясницу. Мой удар придал ему ускорение, он чуть не впечатался в стену. Остановился, развернулся и снова атаковал. Его замысел было легко угадать: выдерживая удары, прорваться к ногам и провести бросок, с тем, чтобы в партере воспользоваться преимуществом в весе и силе. Почти как Рамис… Я был настолько уверен в победе, что едва не проиграл. Планы противника я разгадал почти правильно, вот только с защитой ошибся. Вадим применил не совсем тот захват, к которому я готовился. Вместо того чтобы уцепиться мне за штанины или за колени, Берестнев сделал финт, стерпел удар по голове и просунул руку между моих ног, после чего дернулся вверх, посадив, таким образом, меня себе на плечо. Второй рукой он захватил мою одежду на спине и, не обращая внимания на удары, которыми я осыпал его затылок и шею, с натужным ревом сделал несколько шагов, после чего швырнул меня на стол. Я проехался по полированной деревяшке и грохнулся на пол, задев ногами висевший на стене флаг. При падении сгруппировался и защитил голову, но в спину мне воткнулась ножка директорского кресла, и я заскрежетал зубами от боли. Вскочил. Вскочил и с трудом смог увернуться от пепельницы, которую Вадим запустил мне в голову. Она ударилась в стену и раскололась. Я подхватил какой-то кусок и, не целясь, метнул в противника, а потом похватал со стола фотографию в рамке, сотовый телефон, подставку для ручек и пустил все это в ход, чередуя броски с передвижениями – рывками – к левой стене. Мобильник попал Берестневу в лицо, и я выиграл время, чтобы занять выгодную мне позицию. Пора было с ним заканчивать… – От Цыгана привет! – крикнул я. – Он говорит, ты совсем работу забросил. Когда будет новое донесение, а, Боец? Только теперь до Вадима дошло, что я не прикалываюсь, а называю его ментовскую кличку. Но вместо того, чтоб растеряться, он сосредоточенно бросился на меня. В ноги больше не метил, шел в полный рост, и я встретил его хлесткими ударами по коленям, а потом схватил за галстук, дернул, заставив принять неудобное положение, и провел серию по лицу. Он зашатался и опустил руки. Бросив окровавленный галстук, я нанес еще одну «вертушку», теперь уже не по «солнцу», а в верхнюю часть груди. Вадим попятился, но устоял. О сопротивлении он больше не думал. Я ударил еще и еще. Теперь бил не с разворота, а использовал обычные «маваши» по верхнему уровню. Все удары достигали цели, и от каждого удара Берестнев пятился на метр-полтора. Колошматя, я догнал его до дальней стены, той, по которой был растянут флаг, а там бросил выпендриваться и пробил «двойку» руками по челюсти. Он впечатался в стену и медленно осел на пол, сдирая флаг. У иконы, висевшей в углу, оборвалось крепление. Она упала, тюкнув Берестнева точно по темечку. Именно этот слабый удар поставил последнюю точку. Вадим с тихим хрипом завалился на бок и закрыл глаза. Я полез в карман за сигаретами и обнаружил, что у дискеты, которую я забрал из сейфа Рамиса, сломан пластмассовый корпус. А я ведь ее так и не просмотрел. Вот черт! Еще можно что-то исправить, или вся информация навечно потеряна? Пачка «Мальборо» тоже пострадала в потасовке, но я нашел уцелевшую сигарету и прикурил от белого «крикета». Кстати, откуда эта зажигалка взялась? Ах да, опять наследство Татарина! Я бросил зажигалку под ноги и занялся осмотром письменного стола Берестнева. Не деликатничал, выворачивал содержимое ящиков на пол. В них оказалось много барахла, в том числе два комплекта фотографий с Вадимом и Ингой. Снял копии, гаденыш? Те, что прислали, он отдал мне, а эти решил сохранить? Прямо на столе я сжег карточки и продолжил осмотр. Нашлись две пары наручников без ключей. Очень кстати! Я прихватил их и пошел в коридор. Помощник Вадима сидел, прислонившись к стене. Я наклонился и рывком перевернул его на живот. Заломил руки за спину и защелкнул наручники, прищемив кусок кожи. – Больно, – простонал парень. – Потерпишь! Вторыми наручниками я хотел сковать ему ноги, но у парня оказались очень толстые щиколотки, так что пришлось отказаться от этой затеи.