Вместо ответа Бьянка махнула под софу, и, присмотревшись, Матео заметил торчащий из-под нее кончик золотистого хвоста. Он с любопытством встал из-за стола, однако с каждым его шагом пес забивался все глубже. Дойдя до софы, Матео осторожно заглянул под нее. В темноте сверкнула пара испуганных глаз, а из оскалившейся белыми клыками пасти раздалось слабое рычание. — Лабрадоры же добрые! — изумился Матео, отступая назад до тех пор, пока пес не успокоился. — Что вы с ним сделали? — Он просто не привык к людям, — со вздохом пояснила Бьянка, безуспешно пытаясь выманить пса из укрытия. — У нас редко бывают гости. Да он и самого начала таким был… — она замялась. — Грустным. — Как только в дом попал, — равнодушно добавила Мария. — Как же я понимаю тебя, дружище, — пробормотал Матео, глядя на нервно подрагивающего лабрадора. Даже пса довели… Возможно, и я таким буду через два месяца, пронеслось у него в голове. — Ну вот и отлично, — Бьянка поднялась с софы, — выгуляй пока Феликса, и встретимся за обедом. С этими словами она направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, а Мария, гремя тарелками, небрежно составила их одна на другую и понесла на кухню. — Вот же я попал, — вздохнул Матео. Пес тем временем робко вылез из своего убежища и пополз к столу. А ведь считается, уныло подумал Матео, что у лабрадоров очень устойчивая психика. С Феликсом они поладили на удивление быстро. Все, что потребовалось, лишь несколько раз погладить пса и назвать его по имени. Сначала он перестал дрожать, потом осторожно завилял хвостом, а потом лизнул руку Матео, и все — дружба установилась. Гулять они отправились уже вдвоем, чему Матео был крайне рад, поскольку ходить по окрестностям в одиночку даже ему было несколько тревожно. При свете дня особняк уже не производил такого зловещего впечатления, скорее он казался угрюмым, старым и заброшенным. Белые стены то ли за прошедшие столетия, то ли от темных дел, творившихся внутри, ощутимо посерели. Местами яркими пятнами проступала плесень, а камни кое-где крошились и осыпались. По обе стороны от крыльца стояли две небольшие мраморные чаши, которые оказались фонтанчиками. Правда, Матео это понял не сразу, а только когда заметил, как сквозь забившуюся землю и проросшую траву сочатся мутные капли, сопровождаемые едким запахом неисправной канализации. Стараясь не вдыхать воздух около фонтанчиков, Матео повернулся к сломанной башне. За ней располагалась западная часть сада, вглубь которой ему запретили ходить. Лучший способ показать Бьянке, что она не имеет права командовать, — это, конечно, пойти туда. Но, немного подумав, он решил все-таки этого не делать. Потому что только в сказках герои ходят туда, куда не следует. В реальной жизни таких мест разумнее избегать. В итоге он направился обследовать то, что было за особняком, и то, что напугало его лунной ночью, когда он пытался сбежать. Вместе с псом они свернули за угол, прошли мимо разрушенного фундамента, из которого пробивалась высокая зеленая трава, и приблизились к небольшой церкви, увенчанной остроконечным шпилем с крестом. Под куполом поблескивали тронутые ржавчиной колокола, в которые, видимо, уже давно никто не звонил. Оставив Феликса у старой церковной двери, Матео аккуратно потянул позолоченную шатающуюся ручку и вошел внутрь. Практически с порога повеяло холодом и сыростью. Несколько мгновений ему потребовалось, чтобы привыкнуть к царящей внутри игре тьмы и света, который робко пробивался через витражи. Церковь была небольшой: внутри уместились всего несколько рядов деревянных скамеек и скромный алтарь, бегло осмотрев которые, Матео повернулся к витражам и застыл в немом изумлении. Изумление затем сменилось недоверием, а потом — легким ужасом. На одном человека привязывали к колесу, на другом с несчастного сдирали кожу, а на третьем… По спине Матео пробежал неприятный холодок, будто он смотрел не на цветное стекло, а воочию наблюдал чужие боль и страдания. Кошмарные картинки околдовывали, лишая воли даже отвести взгляд, и рождали чувство абсолютной беспомощности, словно следующим будут пытать его самого. С усилием отвернувшись, Матео уставился на главный витраж прямо над алтарем, ради которого, видимо, и создавалась церковь. Огромный, мастерски выполненный, великолепный и отвратительный одновременно, он заставлял смотреть на себя и ужасаться. Не мигая, Матео разглядывал десятки, может, даже сотни обезображенных муками лиц. Несчастные тянулись к нему, отчаянно моля о помощи, пока вокруг вертелись в бешеной пляске скелеты и растрепанные женщины со сверкающим безумием в глазах. Ведьмы?.. И на все это с темных грозовых небес падал прекрасный ангел со сломанным крылом. — Гордыня — грех тех, кто не способен ни помочь, ни принять помощь вовремя. Даже среди смертных он самый тяжкий, — раздался за его спиной спокойный голос. Матео резко отшатнулся от алтаря. — Не пугайтесь вы так, сеньор Матео. Он быстро развернулся, и первым, что он различил в полумраке церкви, был белый фартук. Мария стояла у одной из узких скамеек и, судя по всему, уже некоторое время безмолвно наблюдала за ним. — Я ничего и не боюсь! — сердито отозвался Матео, удивляясь, почему не услышал ни скрипа двери, ни звука ее шагов. — В особняке когда-то обосновались инквизиторы, и церковь построили они, — сказала она, показывая на витражи. — Согласитесь, вкус у них был своеобразный, но вот в чувстве стиля явно не откажешь. — На любителя, — проворчал Матео и, стараясь больше не смотреть на витражи, быстро вышел на улицу. Там его ждало еще одно неприятное потрясение: мозаика на фасаде. Если бы он рассмотрел ее раньше, в церковь он бы даже не заглянул. Мозаика была как сигнальный знак, предупреждающий, что подстерегает внутри. На ней с пугающей реалистичностью были изображены пылающие костры, люди, скорчившиеся в последних муках, и идущий вверх дым, безжалостно уносящий остатки их жизней. Отчаяние, боль и почти звериная жестокость. — Аутодафе, — спокойно пояснила Мария, заметив, как перекосилось его лицо, — церемониальное сожжение непокорных. На некоторые казни собирались посмотреть тысячи человек. И кстати, первое массовое аутодафе было именно в Севилье. Хотите, я расскажу вам историю? — Не надо, — хмуро отозвался Матео, отворачиваясь от мозаики. — Но истинная задача инквизиции, — невозмутимо продолжила Мария, будто не услышав его, — была не сжигать, а наставлять заблудших на верный путь. Просто в любой профессии есть непрофессионалы. Матео точно знал, что если бы кто-то смотрел на него так же, как он сейчас смотрит на Марию, он бы уже развернулся и ушел. Что читалось в его глазах? Оставь меня одного! А может быть, еще более решительное: отвали! Но девушка перед ним явно не старалась читать его знаки. — Я проведу вам небольшую экскурсию по окрестностям, — сказала она, с легкостью не заметив его раздражения. — Сам справлюсь! — бросил он, направившись прочь и от нее, и от жуткой церкви. — Если ходить, куда вздумается, сеньор Матео, обратно можно не вернуться, — за его спиной раздались тихие шаги. — Вы и так уже зашли дальше, чем вам следовало… Старый фундамент, я полагаю, вы уже видели? Матео нехотя кивнул, подозревая, что неприятной экскурсии теперь не избежать. Феликс нервно прижался к его ноге, стараясь держаться как можно дальше от белого фартука. — В разные годы, — продолжила Мария, — на этом фундаменте были и духовная семинария, и женский пансион, и солдатские казармы. И окончилось все только, когда охваченные огнем казармы превратились в братскую могилу… Матео машинально повернул голову туда, где над серыми плитами и старыми надгробиями возвышался огромный одинокий крест. — Верно, потом ее перенесли на кладбище, — сказала Мария, проследив за его взглядом. — На кладбище заблудших душ. — А что тут вообще делает кладбище? — Кладбища, сеньор Матео, возникают там, где в них есть потребность. А здесь потребность была… Не сказав ни слова, Матео пошел в противоположную от кладбища сторону. Похоже, тут и до Бьянки жили целые поколения маньяков, которые вместо того, чтобы привести в порядок сад и настроить беседок, разбили кладбище и, видимо, даже наполнили его… Затерявшись в безрадостных мыслях, он брел в неизвестном направлении прямо по траве. В воздухе царило напряженное молчание, которое нарушал только время от времени рычащий на бабочек пес. Густой зеленый покров заглушал шаги, но, даже не оборачиваясь, Матео знал, что Мария идет за ними, потому что чувствовал ее пристальный взгляд на спине. Может, она следит, чтобы он не сбежал? Но куда ему здесь сбегать? — Лучше с Феликсом здесь не гулять, — неожиданно произнесла Мария, которая, как он и подозревал, шла следом. — И почему же? — проворчал Матео, продолжая шагать по траве. — Посмотрите под ноги, пока у вас еще есть время. Он лениво опустил голову — как раз вовремя, чтобы заметить темную пустоту всего в паре шагов от себя. — Что за?!.. Чуть не наступив на испуганно замершего Феликса, Матео попятился прочь от огромной черной дыры, размера которой было вполне достаточно, чтобы он мог полностью туда провалиться. — Колодец Истин, — безмятежно констатировала Мария, не слишком спешившая его предупредить. Сделав осторожный шаг вперед, Матео уставился в зияющую бездну. Действительно, это был колодец, каменные края которого были коварно скрыты густой травой. Но что странно: ни веревки, ни ведра, ни какого-либо иного приспособления, чтобы черпать оттуда воду, рядом не было. И что еще более странно: вся внутренняя поверхность колодца была испещрена причудливыми знаками. — Это — иврит, — пояснила Мария, оперевшись ногой о каменный бортик. — Надписи идут до самого дна. Вот только дна видно не было, и казалось, что колодец уходит вплоть до самого центра земли, а то и глубже. Матео отшатнулся назад, почувствовав легкое головокружение. Тем временем Мария достала из кармана своего объемного фартука маленькую монетку и, бросив ее в колодец, закрыла глаза, будто загадывала желание. Матео мысленно начал считать, но вскоре сбился. Наконец раздался отдаленный всплеск, и по колодцу разлилось глухое эхо. — Как видите, — сказала Мария, открыв глаза, — лучше туда не падать. Решив, что еще лучше к этому колодцу даже не подходить, Матео позвал Феликса, который настороженно стоял в сторонке, и направился к дому. Мария все так же неотступно сопровождала его, продолжая экскурсию, о которой он не просил: — Этот особняк никогда не был местом, построенным для жизни или любви. Дом-убежище, дом-укрытие. Вдали от города, вдали от дорог, вдали от людей. С одной стороны его охраняет река, с другой — холмы и густые заросли. Место, откуда не так уж и просто сбежать… — Я уже понял, — нетерпеливо перебил Матео, пытаясь приблизить момент, когда она закончит. — Место, — как ни в чем ни бывало, продолжила она, — где можно легко спрятаться… — И от кого же вы тут прячетесь? — снова перебил он, на этот раз уже насмешливо. От полиции? Или от врачей?.. Взгляд Марии скользнул по его лицу так хлестко, что ему показалось, будто он получил пощечину. — От любопытных мужчин, сеньор Матео, которые задают бесполезные вопросы. Больше вопросов у него не было. Некоторое время они шли молча. Матео без особого энтузиазма рассматривал торчащую среди деревьев сломанную башню. Но спрашивать, что с ней случилось, не хотелось. — Сеньор Матео, — неожиданно нарушила тишину Мария, — вы верите в проклятия? — А это обязательно, чтобы здесь жить? — проворчал он, погладив уныло бредущего рядом пса. — Многие считают, что этот дом проклят. Поэтому если вы в них верите, то, возможно, он вас убьет, а если нет, то вам нечего бояться. — А я ничего и не боюсь! Взгляд Марии, проницательный и сверлящий, в очередной раз остановился на его лице. Вложив в ответный взгляд все, что он думает и о ней, и о ее экскурсии, и особенно о ее госпоже, Матео уставился на нее. — В таком случае постарайтесь не растерять свое бесстрашие, — спокойно заметила Мария. — Что же касается особняка, то долгие годы он переходил от хозяина к хозяину, и каждый здесь был по-своему несчастен. Вот и стали говорить, что эти несчастья принес дом. В итоге его никто нормально не покупал, его или получали как трофей, или всучивали обманом. Пока Мария говорила, они обогнули особняк и достигли крыльца. Матео с нетерпением покосился на дверь, ожидая момента, когда он уже наконец останется один. — Это — старый дом, и он многое повидал, — напоследок добавила Мария. — Так что, сеньор Матео, будьте с ним повежливее. Иначе он будет вам мстить.