Дверь легонько заскрипела, и Матео повернулся как раз в тот момент, когда, радостно всплеснув руками, в комнату вошла пожилая женщина в домашнем платье. Она ласково обняла Бьянку и Марию и, приветливо кивнув ему, сказала, что ужин почти готов. Кухарка, решил Матео, но, что странно, на женщине не было белого фартука, который, не снимая, носила Мария. Похоже, такая униформа была только причудой Бьянки, а не всех аристократов. Вообще о жизни аристократов он знал очень мало. Да и наблюдая за Бьянкой, уединившейся в мрачном особняке с собственным кладбищем, едва ли можно было составить верное представление о светском обществе. Вот, например, слуги, размышлял он. У его отца на ферме, конечно, были работники, но слугами они не были. Они приходили утром, делали то, что должны, и уходили вечером к своим семьям. Здесь же получается, что Мария и эта пожилая женщина живут в одном доме со своими хозяевами. Порой странными, как Бьянка. И от этого сами становятся еще более странными, как Мария… Или другой момент: неужели называть Бьянку “госпожа”, как это делает Мария, так уж обязательно? Эта пожилая женщина, целуя ее в обе щеки, просто назвала ее “своей девочкой”. — А и я не думал, — тихо сказал он, — что у тебя со слугами такие теплые отношения. — Что тебя не устраивает? — покосилась на него Бьянка. — Роза всю жизнь у папы работает, она как член семьи. Без нее тут вообще бы все развалилось, особенно с тех пор как мама… Она осеклась и уже сердито посмотрела на него. — И вообще хватит нести чушь! Назовешь Розу или особенно Марию служанками, и у тебя тут будут проблемы! Большие проблемы!.. Понял? Матео только пожал плечами: и так к немалому списку запретных тем добавилась еще одна. Стоит ли в таком случае вообще открывать рот?.. Но, надо признать, такое отношение к людям ему нравилось. Может, даже не все так страшно с ее отцом, как считает Бьянка?.. В этот момент дон Диего зашел в гостиную в сопровождении непривычно смирного Феликса, который, едва заметив Матео, кинулся к нему, будто прося о защите. Дон Диего несколько недоверчиво посмотрел на пса, хмыкнул и сообщил, что пора ужинать. Ужин, к большой радости Матео, впервые за последние дни оказался не из микроволновки. И с каждым новым блюдом, ароматным, вкусным, искусно приготовленным, он задавался вопросом, почему Бьянка увезла с собой в особняк не трудолюбивую Розу, а бесполезную, не умеющую готовить Марию? Кстати, ужинали они все вместе, как обычная семья: никто никому не прислуживал, и ничего не подчеркивало той родовитости, которой так пыталась напугать его Бьянка. Все было по-домашнему просто и уютно. Последний такой ужин в его жизни был лет пять назад, еще до переезда в Севилью. Нет, конечно, не такой, с неохотой признал Матео, а куда более шумный. Кто-то постоянно кричал, дергал его за руку, просил то передать соль, то подать хлеб, то подвинуть тарелку. Обычно это его дико раздражало, но вот сейчас на мгновение стало даже не хватать. Он задумчиво посмотрел на что-то оживленно говорящего Розе дона Диего. Нормальный, обыкновенный отец, без всяких этих светских этикетов… — Нет, ну все же нормально? — наклонился он к сидящей рядом Бьянке. — Все еще впереди, — проворчала она, отодвигая тарелку, к содержимому которой почти не притронулась. Матео вздохнул. Вечно она такая: угрюмая, недовольная, во всем видит только плохое. Да что случится-то?.. — А теперь, дети, давайте в гостиную, — энергично сказал дон Диего, откладывая вилку в сторону. — Там будет гораздо удобнее! — А вот теперь готовься, — тихо процедила Бьянка, — начинается… — и обреченно встала из-за стола. Они снова вернулись в гостиную: хмурая Бьянка, веселый дон Диего, спокойнаяМария и Матео, так еще и не понявший, как же ему себя вести. Последние слова Бьянки не добавляли ситуации определенности, а только все больше запутывали. — Садитесь, — дон Диего любезно показал на диван у камина, а сам сел в кресло напротив. Он выглядел настолько довольным, что Матео начал сомневаться в его искренности. Правда, чему так радоваться-то? Дочь всего лишь привезла парня, причем непонятно откуда взявшегося. А вдруг улыбка на его лице — это только ширма? Кто знает, Бьянке же виднее. Все-таки ее отец… Приземлившись рядом с ней на диван, Матео начал мысленно перебирать самые сложные из ее карточек. Бьянка сделала выразительный знак глазами, смысла которого он, однако, не понял. Она повторила, при этом многозначительно кивнув на его руку, лежащую на диване между ними. Но рука осталась на месте, а Матео лишь машинально кивнул в ответ, все еще не понимая, чего она хочет. Не выдержав, Бьянка придвинулась совсем близко и одними уголками губ, стараясь, чтобы повернувшийся к Марии дон Диего не заметил, прошептала: — Обними меня… А так твой папа меня быстрее не убьет? — захотелось ему спросить. Но вслух Матео этого делать не стал и послушно положил руку ей на плечо. — Можно сказать, что мы не оставили ему шансов не поверить, — прошептал он, водя пальцами по шелковой поверхности ее блузки. — Дурак… — прошептала Бьянка в ответ. Мария тем временем, несмотря на настойчивое приглашение дона Диего занять соседнее с ним кресло, ушла в угол к книжному шкафу. Тут же сняла с него книгу, уселась на обычный деревянный стул и, расправив складки белоснежного фартука, начала читать. Будто и не прерывалась, с легкой завистью подумал Матео. В предстоящем разговоре ему бы тоже хотелось быть только зрителем, причем таким же безучастным. Уютно устроившись в кресле, дон Диего с интересом посмотрел на Матео, потом на его руку у Бьянки на плече, потом на саму Бьянку, которая под его пытливым взглядом мягко положила ладонь на колено Матео. — Как интересно… — сказал дон Диего, теперь уже глядя на ее ладонь. — А как вы познакомились? В общем-то не так уж и плохо она знает своего папу, решил Матео. — Семья Матео владеет небольшой фермой под Малагой, — торопливо заговорила она, — и я туда поехала за удобрениями… С каждым ее словом взгляд дона Диего становился тяжелее, а голос Бьянки — неувереннее. — … удобрениями для цветов… Для роз… — А в Севилье ты не могла удобрения купить? — спросил дон Диего, складывая руки на груди. — Мне сказали в садовом клубе… В общем там мне сказали, что под Малагой самые лучшие удобрения… Бьянка выглядела немного растерянной, но говорить не прекращала, хотя то, что она несла, казалось Матео полной чушью. Видимо, так же думал и ее отец, выражение лица которого становилось все менее понятным. Сердится он или издевается? Возможно было все. — … И вот я приехала на ферму, а там… А там Матео. И он мне помог, все объяснил… Про удобрения. А потом донес мешки до машины… — И в этот самый момент, — перебил дон Диего ее невнятный поток, — ты поняла, что влюбилась? Ну вот и приехали, решил Матео. — В этот момент, — осторожно вмешался он, пока Бьянка не наговорила чего-нибудь еще более нелепого, — я понял, что такую девушку, — он нежно погладил ее плечо, и на ее щеках выступил едва заметный румянец, — нельзя просто так отпускать, и попросил ее номер. Румянец привлек внимание и дона Диего, который, к облегчению Матео, коротко кивнул, словно соглашаясь с правдивостью его версии, а затем снова обратился к Бьянке: — А дальше? — А дальше Матео мне позвонил и позвал на свидание, — быстро ответила она. — На своей ферме? — В Севилье. — И давно все это было? — Два месяца назад, — выпалила она. Матео с трудом сдержал усмешку. Ага, конечно, полторы недели с той ночи, когда он увел ее впервые из бара. Можно подумать, он бы выдержал два месяца рядом с ней. Он мягко похлопал Бьянку по плечу, намекая не завираться. — И ты так сразу, — спросил дон Диего так, словно и сам пытался поймать ее на лжи, — бросила жениха, за которого собиралась замуж? — Сам же знаешь, как я за него собиралась, — проворчала Бьянка. На несколько мгновений в комнате повисла тишина. Взгляд дона Диего соскользнул с хмурого лица дочери и уперся в руку Матео, лежащую на ее плече. — А где именно под Малагой находится эта ферма? — Ну, там… — замялась Бьянка. — Небольшая деревушка под Малагой, — и замолчала, делая вид, что пытается вспомнить название. Однако, как знал Матео, вспоминать ей было нечего. Разве что придумать… Ее отец все это время молча сидел в кресле и терпеливо ждал ответа. — Алора, — не выдержав, подсказал Матео. — Не надо! — дон Диего властно поднял руку. — Пусть дальше сама говорит! — Все, как Матео и сказал, — буркнула Бьянка, уставившись на бархатную обивку дивана. — Алора. — То есть лучшие удобрения под Малагой, и ты забыла название? — то ли насмешливо, то ли сурово спросил ее отец. — Но дорогу-то ты помнишь? Ладонь Бьянки, сжавшись в кулак, стала постукивать по колену Матео. Не больно, но раздражающе. Вздохнув, он начал мягко расправлять ее пальцы свободной рукой. Да откуда бы ей знать дорогу? Если она и название-то его родного городка запоминать не собиралась. Как она там говорила: папе это неважно? Как же, неважно… — Сразу за Малагой, — сказала она, как только он оставил в покое ее подергивающуюся ладонь, — прямо на побережье. — И море в пешей доступности? Бьянка, не раздумывая, кивнула, а Матео нахмурился. В принципе, до моря пешком можно было дойти: всего часов восемь вдоль трассы… Она бы хоть карту предварительно посмотрела! Вывод напрашивался сам: географию Андалузии она не знала, а вот ее усмехнувшийся отец, похоже, знал. — То есть ты — фермер? — спросил дон Диего, рассматривая его руки. Матео тоже перевел взгляд на свои пальцы. На коже в нескольких местах виднелись разводы красок, которые он сегодня случайно пролил, когда, пытаясь снять напряжение, собрался порисовать, и не успел еще до конца оттереть. Придумывать что-то дальше было бессмысленно, поскольку руки фермера выглядят несколько иначе: мозоли, въевшаяся земля под ногтями, которая точно не бывает ярко-оранжевого цвета. — Моя семья фермеры, — честно ответил он, — а я художник. Бьянка легонько ткнула его локтем в бок. — Художник? Вот как? — удивился дон Диего. — А что ты рисуешь? — Пейзажи, — ответил Матео, стараясь не обращать внимания на усиливающиеся толчки. — В основном… — острый локоть попал прямо между ребер. — Севилью… — выдавил он, чувствуя, как губы скривились от неприятных ощущений, и, не сдержавшись, сердито надавил на ее плечо. — Папа, — решительно сказала Бьянка, не менее сердито сжимая его колено, — я хочу сказать пару слов моему парню наедине, ладно? Не дожидаясь ответа, она вскочила с дивана и потащила Матео из комнаты, сопровождаемая пристальным взглядом отца, который она, однако, предпочла не заметить. — Ты чего несешь? — возмутилась она, едва захлопнув за собой дверь. — Никакого художника! Никаких картин! Ты — фермер!..