Однако Уинтер Холл не позволил договорить. Вскочив так стремительно, что опрокинулся стул, мгновенно привлек всеобщее внимание. – Безумцы! Сидите здесь, словно моллюски! Неужели не понимаете, что эта чертова штука взорвется? – Не раньше чем в одну минуту второго, – мягко проговорил Хановер. – К тому же Брин еще не изложил собственные планы. – За слепой бессознательной силой стоит всевидящий человеческий разум, – насмешливо вставил Луковиль. Старкингтон склонился к Холлу и вполголоса проговорил: – Только представьте этот эпизод на театральной сцене, когда в зале присутствует публика с Уолл-стрит. Что за паника поднялась бы! Однако Холл лишь досадливо отмахнулся и обратился к создателю устройства: – Послушайте, Брин, в чем заключается ваше намерение? Что касается нас с мисс Константин, то мы сейчас же, без промедления, уйдем отсюда. – У нас в запасе еще масса времени, – ответил хранитель всесильного голоса Накатодаки. – Готов подробно изложить свои соображения. Как известно, перемирие истекает ровно в час, а я нахожусь между нашим дорогим шефом и дверью. Выйти через стену он не сможет, а путь к двери прегражден мною. Все остальные могут покинуть помещение, а я останусь вместе с ним. Взрыв неизбежен, предотвратить ход времени невозможно. Через минуту после завершения перемирия последний заказ бюро будет выполнен. Прошу прощения, дорогой шеф, одну секунду. Прежде я сказал, что не в состоянии прервать запущенный в устройстве процесс, но в моих силах ускорить действие. Видите, как большой палец легко касается расположенной в этом углублении кнопки? Одно энергичное нажатие, и прогремит взрыв. Теперь, как логически мыслящий, благородный человек и верный товарищ, вы не можете не понять, что любая ваша попытка выйти за дверь мгновенно убьет всех нас, а также вашу дочь и вашего временного секретаря – будущего зятя. Именно поэтому вы не сдвинетесь со своего места. Хановер, мое намерение неизменно: останусь здесь и в одну минуту второго погибну вместе с шефом. Чертеж устройства найдете у меня в спальне, в верхнем ящике секретера. – Сделай же что-нибудь! – взмолилась Груня, обращаясь к Холлу. – Ты должен спасти отца! Уинтер, который недавно вернулся на свое место, снова поднялся, отодвинул бокал в сторону и, упершись ладонью о стол, начал тихим, но мгновенно привлекшим почтительное внимание голосом: – Джентльмены, до сих пор, несмотря на ненависть к убийству, я считал необходимым уважать определяющие ваши действия идеи, но теперь должен поставить под вопрос мотивы избранной тактики. Холл повернулся к настороженно следившему за ним Брину и с вызовом произнес: – Скажите, вы и в самом деле хотите умереть? Если поплатитесь собственной жизнью за возможность лишить жизни шефа, то тем самым нарушите принцип, согласно которому любая акция должна быть обусловлена виной жертвы. В каких же преступлениях вы считаете себя виновным, если считаете вынесенный смертный приговор справедливым? По достоинству оценив тонкость и изящество аргумента, Брин улыбнулся. Все остальные терпеливо и с интересом ждали ответа. – Видите ли, – невозмутимо заговорил бактериолог, – все мы, агенты бюро, сознаем, что вполне можем погибнуть во время акции – такова нормальная степень риска нашего бизнеса. – Подобная позиция оправданна в случае неожиданной, непредвиденной гибели, – возразил Уинтер. – В данном же случае речь идет о тщательно спланированном акте, к тому же направленном против ни в чем не повинного человека – лично вас. Нарушение принципа очевидно. Некоторое время все присутствующие задумчиво молчали. – Знаете, Брин, а ведь Холл совершенно прав, – наконец произнес Грей, который слушал их диалог, сосредоточенно сдвинув брови. – Боюсь, ваше решение вряд ли приемлемо. – И все же не упустите следующий момент, – возразил Луковиль. – Приговаривая к смерти невиновного, то есть самого себя, Брин может принять за преступление нарушение принципа. – Заявление заведомо ложное, – возразил Хаас. – Ходите по кругу: до тех пор пока Брин невиновен, а если невиновен, не имеет права приговорить себя к смерти. – Безумие! – прошептала Груня. – Все они сумасшедшие! Ее приводили в ужас эти люди, сидевшие за щедро накрытым столом, их воодушевленные лица, сияющие энтузиазмом глаза. Казалось, никто из присутствующих не помнил о мерно тикавшем часовом механизме взрывного устройства. Убрав большой палец с кнопки экстренного действия, Брин пристально наблюдал за каждым из обсуждавших его предложение коллег. – Существует одно-единственное возможное решение, – медленно произнес Харкинс, вступая в дискуссию. – Установив бомбу во время перемирия, Брин пренебрег долгом. Не хочу сказать, что сам по себе проступок заслуживает столь сурового возмездия, которое назначил себе изобретатель устройства, однако он определенно виноват в деянии, нарушившем строгую мораль нашей организации… – Верно! – с горящими глазами согласился Брин. – Совершенно верно! Ответ найден! Подготовив удар во время перемирия, я тем самым серьезно согрешил, а потому считаю себя виновным и заслуживающим казни. – Он взглянул на настенные часы. – Не позднее чем через полчаса… Однако невнимание к шефу оказалось роковым. Быстрый и ловкий, как кобра, бывший руководитель Бюро заказных убийств набросился на Брина и мгновенно сжал ему шею. Смертельный японский захват доказал свою эффективность: все, пораженные, наблюдали, как рука Брина ослабла на гениальной бомбе, а сам он мешком осел на пол. В тот же миг Драгомилов схватил пальто и бросился к двери, пробормотав на ходу: – Груня, дорогая, увидимся на пароходе. Прежде, чем кто-нибудь успел пошевелиться, он исчез. – В погоню! – крикнул Харкинс и вскочил, однако путь ему преградил высокий Джон Грей и невозмутимо напомнил: – Перемирие продолжается. Брин нарушил условие и дорого поплатился за это. Еще целых двадцать минут честь не позволяет нам предпринимать активные действия против шефа. Все это время Старкингтон бесстрастно наблюдал за ходом дискуссии с дальнего конца длинного стола, но сейчас поднялся и заговорил: – Бомба никуда не делась. Боюсь, полемику придется отложить. В нашем распоряжении остается… – глава чикагского филиала посмотрел на те же настенные часы, с которыми недавно сверялся Брин. – …восемнадцать минут. А потом прогремит взрыв. Хаас с любопытством наклонился и вытащил из мертвой руки Брина элегантное взрывное устройство. – Наверняка должен существовать способ… – Брин утверждал, что такового нет, – сухо отозвался Старкингтон. – Я ему верю: он никогда не выступал с ложными гипотезами. – Он поднялся. – Как руководитель чикагского отделения я обязан принять на себя командование нашими существенно поредевшими силами. Харкинс и Олсуорти, немедленно отнесите бомбу к заливу. Мы не имеем права оставлять ее здесь: погибнут ни в чем не повинные люди. Старкингтон дождался, пока агенты, надев пальто, унесут смертельно тикавшее устройство, и ровным голосом продолжил: – Наш глубокоуважаемый бывший шеф упомянул о пароходе. Очевидно, именно ради этого он приехал в Сан-Франциско. Я и раньше подозревал нечто подобное, а брошенные им на ходу слова подтвердили догадку. Поскольку мы не унизимся до выяснения названия корабля у очаровательной мисс Константин, выберем другую тактику… Хаас? – Рано утром из порта выходят три парохода, – почти механически ответил агент. – Нас пока еще достаточно, чтобы проверить каждый. – Отлично, – согласился Старкингтон. – Будьте любезны перечислить названия. – Из Окленда выходит «Сокровище», от пристани Дженсена отчаливает «Восточный клипер», а в коммерческом доке ждет отправки «Такку Ману». – Замечательно. В таком случае вы, Луковиль, займетесь «Сокровищем». Хаас, вам больше подойдет «Такку Ману». Ну а Грею достанется «Восточный клипер». Все трое тут же вскочили, однако Старкингтон жестом попросил коллег вернуться на свои места, заметив: – До прилива еще немало времени, к тому же в нашем распоряжении двенадцать минут перемирия. – Он посмотрел на лежащее возле двери искореженное тело Брина. – Необходимо убрать отсюда бренные останки нашего дорогого друга. Ничего не поделаешь, случился внезапный сердечный приступ. Хановер, если не откажетесь позвонить… Благодарю. Он протянул руку через стол и взял винную карту. – Завершив процедуру, предлагаю выпить по стаканчику бренди… покрепче. Может быть, испанского. В заключение трапезы самый подходящий напиток. Джентльмены, провозглашаю тост за успешное выполнение самого сложного задания и за человека, который сделал его возможным. Холл открыл было рот, намереваясь возразить, поскольку принял это на свой счет, однако Старкингтон спокойно продолжил: – За Ивана Драгомилова, джентльмены! Глава 14 С помощью кошелька Уинтер Холл без особого труда убедил судового эконома найти на «Восточном клипере» место для запоздавшего пассажира, потом заехал в отель за чемоданом, написал записку и попросил портье рано утром доставить по адресу. С Груней они встретились возле трапа. Пока он завершал финансовое обеспечение проезда, Груня спустилась в каюту сообщить отцу о том, что Холл на пароходе. Лицо Драгомилова осветилось лукавой улыбкой. – Предполагала, дорогая, что рассержусь? Расстроюсь? Или даже удивлюсь? Конечно, мысль о путешествии в обществе вновь обретенной дочери необыкновенно приятна, однако еще приятнее сознавать, что она счастлива. – Ты всегда умел сделать меня счастливой, дядя… то есть отец, – надув губки, сказала Груня, однако глаза ее сияли. Драгомилов рассмеялся. – Наступает то время, дорогая, когда возможности отца обеспечить счастье дочери заметно сокращаются. А теперь, если не возражаешь, я немного посплю. Вчерашний день выдался долгим и утомительным. Груня нежно поцеловала его и уже открыла дверь, собираясь уйти, но внезапно вспомнила: – Отец, агенты бюро! Они намерены проверить каждый из трех выходящих с утренним приливом кораблей! – Разумеется, это первое, что необходимо сделать, – мягко подтвердил Драгомилов, поцеловал дочь и закрыл за ней дверь. Груня поднялась на верхнюю палубу и разыскала Уинтера. Держась за руки, они долго стояли возле борта и смотрели на огни спящего города. – Действительно должен пройти целый год? – грустно уточнил Холл. – Осталось всего три месяца, – рассмеялась Груня. – Потерпи немного. – Смех внезапно оборвался. – Честно говоря, совет в большей степени относится ко мне. – Груня! – Правда-правда! Ах, Уинтер, до чего же хочется поскорее выйти за тебя замуж! – Послушай, милая, капитан корабля может поженить нас хоть завтра! – Нет. Я такая же ненормальная, как все вы. Дала слово и сдержу его. Пока год не закончится, замуж не выйду. А если за это время с отцом что-нибудь случится… – Ничего с ним не случится, – заверил ее Холл. Груня посмотрела на любимого в упор. – Однако ты не готов пообещать предотвратить то страшное, что может произойти. – Не готов, потому что не смогу. – Поверх перил Холл посмотрел в темную воду. – Безумцы из бюро – причем твой отец относится к их числу – никому не позволят вмешаться в опасную игру. Сама знаешь, что для них смертельная погоня всего лишь игра.