Пьеро почувствовал, что краснеет. – Уверен на сто процентов. Вы до сих пор не получали таких сообщений? Троппано покачал головой. – А код может быть активирован по ошибке? – Нет. – По радио сказали, что сбои начались в Италии и Швеции. Это так? – Да, мы в числе первых. – Две страны, где практически повсеместно установлены новые счетчики. Странное совпадение, как по-вашему? – Полагаете, кто-то подключился к счетчикам? – спросил мужчина с усами и уложенными волосами. – Если получилось у меня, почему бы еще кому-то не суметь? – Десятки миллионов по всей Италии? – Проблема не в счетчиках, – заявил Троппано, повернувшись к остальным, словно хотел о чем-то напомнить коллегам. – В первую очередь необходимо привести электросеть в стабильное состояние. – Затем вновь взглянул на Манцано: – Спасибо, что попытались помочь нам. Господин Кюраццо проводит вас к выходу. Пьеро собирался ответить, но Кюраццо мягко потянул его за локоть. По дороге к выходу Манцано убеждал Кюраццо проверить счетчики и поделиться результатами с другими энергетическими компаниями. Оставалось надеяться, что ему удалось заронить зерно сомнения и в ближайшие часы оно даст всходы. Но больших надежд Манцано не питал. Ферма в окрестностях Дорнбрина Соня Ангстрём еще раз постучала в бурую добротную дверь. Их машина стояла в десяти метрах на дороге, у въезда к ферме. Тербантен и ван Каальден ждали там. Бондони, которая тоже немного говорила по-немецки, пошла с ней. Было слышно, как мычат коровы. Никто не открывал, хотя не было сомнений в том, что на подворье есть люди. Поэтому Соня с Ларой обошли дом, чтобы поискать кого-нибудь в коровнике. Дверь оказалась приоткрытой. Мычание было теперь до того громким, что Ангстрём постучала лишь для проформы, после чего шагнула внутрь. Запах в хлеву наполнял чувством тепла и уюта. Перед ними тянулся длинный проход, по обе стороны которого стояли в стойлах коровы. Людей видно не было. – Есть кто? – осторожно окликнула Соня, но поняла, что коров так не перекричать. – Есть кто-нибудь?! – крикнула она во весь голос. Наконец-то они увидели сгорбленную фигуру, сидящую на скамейке и едва заметную под коровьим брюхом. – Здравствуйте! Прошу прощения! – снова крикнула Ангстрём. Фермер обернулся к ним. На его лице, отмеченном долгой работой на свежем воздухе, читалось недоверие. Не поднимаясь и не отнимая рук от коровы, он что-то сказал, но Соня ни слова не поняла. Насколько позволяли ее познания в немецком, она объяснила, что им нужно. Дружелюбия в глазах мужчины не прибавилось, но по крайней мере он поднялся и вытер руки о фартук. На нем были резиновые сапоги и поношенный, перелатанный свитер. Рядом, под коровьим выменем, стояло ведро с молоком. Он снова что-то сказал, и снова Ангстрём ничего не поняла. Она с улыбкой протянула ему дорожную карту. Фермер взглянул на нее, затем провел пальцем по маршруту и уже на более внятном языке объяснил, как им добраться до ближайшей станции. Ангстрём и Бондони поблагодарили его и собрались уже уходить, но Соня вдруг спросила: – Почему они так мычат? – Вымя у них болит, – хмуро ответил фермер. – Без электричества доильные аппараты не работают. Так что нам с женой и соседями приходится делать все вручную. На это нужно время. У нас больше сотни голов, у некоторых вымя уже переполнено. Так что вы простите, но мне работать надо. Соня перехватила взгляд Бондони и поняла, что подругу посетила та же самая мысль, что и ее. – А это сложно? – Чего? – Доить. Сложно научиться? Милан Продрогший до костей Манцано наконец добрался до виа Пьеро делла Франческа. Дорога заняла три часа. Он мечтал о горячем душе, но в квартире было, наверное, не больше десяти градусов. «По крайней мере скоро для продуктов не понадобится холодильник», – думал он. Пьеро не стал снимать пальто. С грустью осознал, что не может даже приготовить себе кофе. В дверь постучали. Бондони. – И ты так в этом уверен? Манцано рассказал ему, куда ходил. – Я уверен, что кто-то манипулирует электросетью. Я не могу говорить конкретно, но вижу все примерно так: кто-то разом деактивирует все счетчики. Следует резкое падение частоты в сети. Затем начинается цепная реакция, и все выходит из строя. К кому теперь можно обратиться? – Ну, если тебя не хотят слушать в Италии, попытай счастья где-нибудь еще. – Отличная идея, – съязвил Манцано. – И кого же ты предлагаешь? Американского президента? – Европейский союз. – Блестяще! Такая попытка обречена на успех. – Брось свои шутки и послушай меня! Соображай! Кто у нас работает при Евросоюзе? Манцано начал понимать, куда клонит Бондони. – Твоя дочь. И чего же мы ждем? Старик досадливо скривился: – Лара поехала кататься в Австрию. Тироль. Ишгль. Она дала мне адрес на всякий случай. – Я как-то был там. – Манцано задумался. – У тебя ведь хранятся канистры, что ты наполняешь про запас, когда падает цена на бензин? – спросил он. Бондони нахмурил брови: – А что? – Да или нет? – Да. – И в твоем «Фиате» полный бак? – Вроде бы. Но… – Бондони понял. Он принялся трясти пальцем, будто отчитывал маленького ребенка: – Нет-нет. Исключено. Ты бредишь! – У тебя есть идея получше? – Пьеро усмехнулся, глядя на соседа. – Дорога займет часов пять, не больше. И, – он потрепал ворот его плаща, – в машине есть печка. Ферма в окрестностях Дорнбрина – Это божественно! – Тербантен прислонилась к теплой печи. Ангстрём вместе с остальными сидела за большим старинным столом и угощалась тем, что выставила жена фермера. Ржаной хлеб, масло, сыр, грудинка. И парное молоко. Все ели с аппетитом, и только ван Каальден, как заметила Соня, еще не притрагивалась к теплому молоку. Она сама с трудом удерживала кружку. Они непринужденно общались с обитателями фермы и их помощниками, смеялись над собственной неуклюжестью, когда доили коров, причем хозяин подражал им своими мозолистыми пальцами и хохотал до слез. Затем стали думать, как быть дальше. Когда сосед фермера понял, что у них не хватает топлива, чтобы добраться до места, он спросил: – А далеко еще ехать? – Около часа пути, километров шестьдесят. – Десяти литров для вашей машины должно хватить, – произнес сосед. – У меня полный бак. Могу слить вам немного. Ангстрём перевела остальным и следом радостно кивнула: – Было бы здорово! Конечно, мы заплатим. – Я к тому и веду, – не моргнув и глазом, ответил мужчина. – По четыре евро за литр. Ангстрём сглотнула. Это было вдвое выше обычной цены. Она переглянулась с Бондони. Подруга думала о том же: возмущаться будет неуместно. В нынешнем положении о честной торговле не могло идти речи. Главное, что у них будет топливо. Ибс-Перзенбойг Спокойный и неукротимый, нес свои воды Дунай. По обоим берегам лежали заснеженные поля и фермы, тянулись в тусклое небо скелеты деревьев. «Плотина электростанции дает лишь иллюзию человеческой силы, – думал Оберштэттер. – Мы можем замедлить, запрудить реку – но нам не обуздать эту мощь. В действительности мы не имеем над ней никакой власти, как показали наводнения последних лет».