— О, там был человек! В лесу! У него были длинные волосы, неряшливая жидкая борода, кривые зубы. Высокий и, как будто, исхудавший, я не знаю… Он выглядел так, словно ему не помешало бы хорошо поесть. — Дэнни. Наверное, это был он. И опять у меня случился проблеск памяти: — Дэнни, тот самый сумасшедший? — Откуда ты это знаешь? — Я слышала ваш разговор по рации в закусочной в то утро. Кто-то вызвал и сказал, что он кричал об огнях в лесу. — Это точно он. Хотя я даже подумать не мог, что он способен угнать автомобиль. — Может быть, он и не крал, но он мог видеть, кто это сделал. Я не знаю точно, но он был там со мной. Мне показалось, это важно. Он на мгновение замолчал. — Это странно, должен признать. Я запомню и обязательно займусь этим. — Спасибо. — Да особо не за что. Выздоравливай. Ладно, мне нужно вернуться к делам. Я просто хотел заехать, так как у меня появился перерыв в расследовании несчастного случая. — А что случилось? — спросила я, подтянула ногу вверх и застонала от облегчения, когда кровь отхлынула от нее и вернулась к сердцу. — С тобой там все в порядке? Я прижала пальцы ко лбу, подумав про себя: «О боже мой». — Ага, прекрасно. Спасибо. Он прочистил горло. — Ну, мы не совсем уверены, что произошло. Один человек был застрелен из мощного охотничьего ружья. Чертовщина какая-то. Местный охотник нашел его ещё живым, но истекающим кровью. Не смог даже поговорить с ним перед смертью. Взглянув на свою ногу, я поняла, как мне повезло. — Бедный, жалко парня. Вы его знали? — Нет, это то самое, из-за чего мы сидим и чешем наши ж... э-э-э... я имею в виду, все ломаем голову. Не местный. Никто его не узнает, даже владелец недвижимости. — Я надеюсь, вы выясните это и во всем разберетесь. — Ага. И после того, что случилось с тобой, я пытаюсь решить, стоит ли мне организовать людей и отправиться на охоту на диких кабанов. Я водила ладонями по воде взад и вперед. — Я уже, черт возьми, наелась сосисками и беконом, которые Бонни присылает в качестве извинений. Он рассмеялся, и этот смех прокатился по обычно тихому дому. — Ты мне нравишься. Я рад, что ты собираешься остаться здесь. Все ещё планируешь заняться геодезией и раскопками? — Определенно. Как только я смогу ходить достаточно хорошо, я вернусь туда, — ответила я. Я была слишком близко к тому, чтобы собрать вещи и отправиться домой. Я думала том, чтобы расспросить его о машине моего отца, уже готова была задать вопрос, но предупреждение матери эхом отозвалось в моей голове: «Не доверяй никому из них. Ни одному». Я промолчала. Он вздохнул: — Просто постарайся на этот раз быть осторожнее. — Я так и сделаю. Не беспокойтесь. — Я могу заверить тебя, что буду беспокоиться. Это моя работа. Я постараюсь вернуться сюда, чтобы увидеться с тобой через несколько дней. Продолжай отдыхать. Я не стала спрашивать о машине моего отца, но память о криках была свежа. Может быть, шериф Кроу мог бы помочь с новой загадкой. — Шериф? — Да? Я поерзала в воде. — В ту ночь, когда я была в лесу, я кое-что услышала. Я слышала... крики. — Хм, — протянул он, снова зашаркав по полу со скрипом. — Ты уверена? — Да. Вот почему я пришла на территорию Блэквуда, — сказала я, решив, что ложь во благо не помешает. — Я искала источник криков. — Ты что-нибудь нашла? — Нет, — ответила я, положив подбородок на край ванны, и уставилась на пустой дверной проем. — Только кабанов. Или, скорее, это они нашли меня. — Это могло быть животное. Говорят, у пум и им подобных крики звучат по-человечески. Или другие животные. Может быть, рыси. Здесь больше никто не живет, понимаешь? И у меня не было никаких сообщений о пропавших без вести. Но все равно я проверю. Я знала совершенно точно, была уверена в том, что это не животное. Может быть, это и хорошо, что шериф Кроу не казался слишком обеспокоенным. Каковы были шансы, что что-то ужасное произойдет в том же лесу, так близко от того места, где умер мой отец? Если они были каким-то образом связаны, я хотела быть той, кто обнаружит связь. — Спасибо. Я ценю это. И, пожалуйста, убедитесь, что я получу назад свой телефон. — Конечно. Я поговорю с Гарретом на обратном пути. Мне пора идти, но ты продолжай отдыхать. — Я так и сделаю. Увидимся позже. — Да, мэм, — откликнулся он, уже уходя. Его шаги затихли. Если никто не пропал, откуда взялся таинственный крик? Я смотрела, как из крана равномерно капает вода, пытаясь загипнотизировать себя, чтобы найти ответ. Вода в конце концов остыла, но я так и не разобралась. Но я сделаю это, так или иначе. *** — Почему у тебя иногда ногти черные? — поинтересовалась я, откусывая от самого отвратительного сэндвича с курицей и салатом, который когда-либо пробовала. — Шериф Кроу зашел в гости, и ты вдруг стала любителем поболтать? — ответил вопросом на вопрос Гаррет, прислонившись к моему дверному косяку и наблюдая, как я изо всех сил пытаюсь съесть сэндвич. — Я всегда была болтливой. Теперь это заметно, потому что действие лекарств прошло, и я не испытываю мучительной боли, — ответила я, отложила бутерброд и вместо этого сосредоточилась на картофельных чипсах. — Это ты из тех, из кого и слова не вытянешь. Он бросил мой телефон на кровать. — Может быть, на то есть причина, Рыжая. — Какая причина? — спросила я, взяв его в руки и провела пальцем по экрану. Связи не было. Чёрт. — Я сказал тебе, ещё когда ты здесь впервые появилась, что хочу, чтобы ты ушла, — вздохнул он. — Ничего не изменилось. Скорчив гримасу, я бросила телефон и принялась за свой бутерброд. — Ладно. А я сказала тебе, что мне не терпится уехать, так что мы на одной волне. Почему эти факты мешают тебе рассказать мне, почему твои ногти иногда грязные? — Это не грязь, — покачал головой он. — Пока ты весь день валяешься и ешь мою вкусную еду, не пошевелив и пальцем, я работаю. — Над чем? — спросила я. Во всех материалах, которые я прочитала, готовясь к исследованиям, я так и не обнаружила информации о том, что у Гаррета есть какой-либо реальный источник дохода, кроме официальных отчислений за добычу древесины и нефти на участке Блэквудов. — Почему тебя это волнует? — он скрестил руки на груди, закатанные рукава рубашки обнажали какие-то темные татуировки, змеящиеся по его коже. — Почему ты не хочешь мне сказать? — Почему это имеет значение? Я хрустнула солеными чипсами. — Это не имело бы значения, если бы ты не был таким упрямым, не желая говорить мне. Теперь я должна знать. — И ты говоришь, что это я упрямый? — он приподнял тёмную бровь.