— Я вижу, со слухом у тебя всё в порядке, — сказала я, вытаскивая ещё один кусочек. Его губы дернулись, пытаясь сложиться в улыбку, но не смогли. — Ты даже не знаешь меня. — Я знаю, что ты ни хрена не умеешь готовить, — ответила я и стала загибать пальцы на ходу. — Ты стараешься избегать меня, если это возможно. У тебя есть тайное занятие, хобби, из-за которого твои ногти становятся черными. Ты в душе добр, но это секрет. И тебе давно пора подстричься, просто необходимо. — И это всё? — И побриться. Я подтянула ноги под одеялом, радуясь, что могу двигаться и пошевелить ими, не испытывая при этом жгучей боли. — Хочешь знать, что я знаю о тебе? — Он вошел и сел на то место, на котором только что располагались мои ноги. — Конечно. — Ты подделала мою подпись на разрешительных документах. Ты вторглась на мою землю. Тебя чуть не убили дикие кабаны, — перечислил он. Его ухмылка начала появляться снова. — Ты бесконечно благодарна мне за спасение твоей жизни. И у тебя есть некоторые серьезные проблемы с отцом. Я перестала жевать и переспросила: — Что? — Это правда, — подтвердил он, схватил одну чипсину с моей тарелки и съел ее. — Ты разговариваешь во сне. Большую часть времени это чепуха, но время от времени ты говоришь «папа». — Ты смотрел, как я сплю? Он отвел взгляд. — Иногда, когда ты принимала таблетки, ты спала, когда я приходил с едой. Я не купилась на его слова, похожие на оправдание, но меня больше беспокоило, что я сказала что-то, проговорилась и могла как-то выдать себя. — Итак, так какие у меня проблемы с папой? — спросила я, постаравшись сохранить игривый тон. — Я не уверен, но есть что-то в том, как ты зовёшь его, — он пригвоздил меня непроницаемым взглядом. — Похоже, тебе грустно. Как... У меня пропал аппетит. — Что? Например, как? — Это похоже на то, что ты заблудилась и отчаянно пытаешься найти его. Как будто, если бы ты только могла добраться до него, все было бы хорошо, — проговорил он, пожав плечами. — Это заставляет меня надеяться, что ты найдешь его. Вот почему я никогда не будил тебя. Я изучала сильную линию его челюсти, растрепанные пряди волос и постаралась заглянуть глубже. Мужчину под этой внешностью было не так-то легко разглядеть. Впервые с тех пор, как я появилась на его пороге, я наконец по-настоящему увидела Гаррета Блэквуда. Глава 11 — Что случилось? Я прислонилась к дверному косяку, пытаясь не выдать голосом своей усталости и сделать вид, что не так сильно измучена, как я себя чувствовала. Гаррет не обернулся. — Если ты намеревалась сделать мне сюрприз, может, тебе не стоило спускаться по лестнице, вскрикивая, как раненый слон. Я увидела, что попала прямо в библиотеку. Стеллажи с книгами выстроились вдоль стен и оставляли свободное пространство только у окна или двери. Башенка вдоль фасада дома спиралью поднималась в углу и пропускала много света, несмотря на подступающие деревья. — Я горжусь собой достаточно, на нас обоих хватит, — ответила я. Моя левая нога зажила до такой степени, что могла выдерживать мой вес без особой боли. Кость была в порядке, но кожа зудела, чесалась и натягивалась там, где швы шли вдоль голени. Мне оставалось только надеяться, что шрамы не будут слишком заметны. — Цвет меня совершенно не удивил, — проговорил он, сидя за широким рабочим столом и рассматривая что-то на свет через увеличительное стекло. Я проковыляла в комнату и присела на подлокотник потертого дивана. Эта часть дома казалась более чистой и ухоженной, более обжитой, чем моя пыльная гостевая комната. — Что ты делаешь? Он глубоко вздохнул и откинулся назад. — Я работал, — ответил он, выделив интонацией прошедшее время. — Над чем? — спросила я и сделала еще несколько шагов, пока не встала у него за спиной. Он махнул рукой в сторону стола. Перед ним лежала открытая старинная книга. Страница слева была исписана четкими черными чернилами на пергаменте. Правая сторона была выцветшей, буквы почти неразличимы. На столе стояли маленькие пузырьки с чернилами, а в кофейной чашке сбоку было множество самых разных перьев и перьевых ручек на выбор. Пара книг в потрепанных и потертых переплетах были сложены стопкой на краю, словно ожидая своей очереди на изучение под увеличительным стеклом. — Так вот почему у тебя пальцы черные, — озвучила я догадку. Чернила. — Приз в студию для этой леди, — воскликнул он, взглянув на меня. — Что же ты подозревала? — На самом деле у меня было две теории. — Да? — Механик или случайный убийца, который любит копать могилы вручную. Он засмеялся и покачал головой, его растрепанные волосы источали чистый запах шампуня. — Обе догадки отличные. Что-то в его смехе заставило моё сердце забиться быстрее. — Итак, ты реставрируешь книги? Он кивнул. — Коллекционеры присылают мне свои самые ценные экземпляры, и я возвращаю их в хорошее состояние. — Наверное, это немного, гмм, утомительно, — я обошла его и села на край стола. Моей ноге нужен был отдых. — Это так, но мне нравится, — ответил он, откинулся назад и уставился на меня, а на его лице снова появилось обычное серьезное выражение с долей презрения. — У тебя, должно быть, много терпения. Он ухмыльнулся и пристально посмотрел на меня. — Похоже, что так. — Я попала в точку, не так ли? Его пристальный взгляд прошелся по моему телу, и я в сотый раз задалась вопросом, о чем он думал. Я была одета в футболку с логотипом колледжа и шорты. Ничего особенного, но он так смотрел на меня, что под его взглядом я чувствовала себя, словно на мне не было ничего, кроме тонкого нижнего белья. Я прошлась взглядом по линии его горла, затем по изгибу кадыка, к волосам на груди, исчезающим под рубашкой. Его борода даже нравилась мне, и я часто ловила себя на мысли, что задаю себе вопрос, какого это будет — почувствовать её на моей коже. Я списала это на «каютную лихорадку» (прим. возбуждение от замкнутого пространства). Кроме нескольких жарких взглядов — взглядов, от которых у меня кровь закипала, как лава — он не выказывал ничего, кроме раздражения по поводу моего присутствия. — Как ты научился реставрировать книги? Он снова посмотрел мне в глаза, теперь его зрачки были расширены, взгляд потемнел. — Ты не единственная, у кого здесь есть образование. Я решила сыграть под дурочку: — Ты закончил университет? — О да. У меня две ученые степени по истории, и мой отец всегда питал слабость к старым книгам. — Так это он научил тебя? Он кивнул, но, не отводя взгляда, продолжал смотреть мне в глаза. — Для него это было просто хобби. Он просто делал кое-что, как одолжение коллекционерам книг или моей маме. — Твоей маме?