В течение следующих нескольких дней Гаррет приходил только для того, чтобы принести мне еду. Никакой светской беседы или флирта, просто быстрое приветствие и божественная еда от Бонни или адская, которую приготовил он. Через две недели после нападения кабана он сел на край моей кровати и с кропотливой точностью стал снимать швы. Моя левая нога лежала у него на коленях, правая — за его спиной. Я старалась не обращать внимания на мурашки, которые побежали от его рук по моим ногам. Вместо того, чтобы представлять, как его руки поднимаются выше, я сосредоточилась на своем новом плане осмотра его владений. Если он так и не даст мне разрешения, я решила, что все равно сделаю это. Он мог звонить шерифу и заявлять на меня сколько угодно. У меня было предчувствие, основанное на нелюбви шерифа Кроу к плохой рекламе, что все, что мне будет, — это порицание за нарушение границы. — Ой! — вскрикнула я, стараясь не шевелиться. — Прости. Этот, наверное, больнее всего, — он вытащил тонкую проволоку из моей кожи и выбросил её в неглубокую тарелку на кровати. — Мне осталось совсем немного. Я сжала одеяло в кулаке, когда он срезал еще один шов, а затем еще один. К тому времени, как он закончил, я оставила некрасивые морщины на цветастом одеяле. — Все готово, — он провел рукой по моей икре. — Почти как новенькая. Я медленно вытянула ногу и улыбнулась, когда поняла, что ощущение тугого стягивания исчезло. — Чувствую себя намного лучше. — Тогда, думаю, ты скоро уедешь, — он положил руку мне на колено. — Да. Еще куча дел надо сделать для обследования, — ответила я, думая про себя: «И найти моего отца». Он выгнул бровь, глядя на меня. — На территории Блэквуда? — Ну, у меня есть подписанный бланк разрешения и все такое, — ответила я, улыбаясь. — Я так и думал, что ты это скажешь, — вздохнул он. — Что будет, когда ты столкнешься с другим диким кабаном? — Я пристрелю его. — Из какого пистолета? Я осмотрел твои вещи. — Черт, — вырвалось у меня. Шериф Кроу не ответил мне по поводу моей машины, в бардачке которой как бы случайно у меня лежал пистолет, и Гаррет был прав. Я нахмурилась: — Не копайся в моих вещах. — Я подумал, что это будет справедливо, раз уж ты прогулялась по дому и спустилась по лестнице, — проговорил он, крепче сжав мое колено, и окинул меня понимающим взглядом. — И я знаю, что ты пыталась проникнуть в мою комнату, пока я работал в библиотеке. Как он узнал? — Я просто, эм... — Правильно, — он положил мою ногу на кровать и встал. — Так что думаю, что имел право проверить твой рюкзак. Очевидно, тебе нужно больше воды и оружие. Несколько верхних пуговиц его рубашки были расстегнуты, сквозь них выглядывали темные волосы. — У меня был нож. — Да, это тебе очень помогло. — Я куплю что-нибудь еще в городе, — ответила я, пожимая плечами, и осмотрела его поношенные джинсы, оценивая то, как они сидели на его худощавых бедрах. Даже то, как он стоял, казалось почему-то мужественным. — Тебе и не нужно. У меня есть 45-й (прим. пистолет 45-го калибра), могу одолжить его тебе на время. — Правда? Это ускорило бы мои изыскания. Одним поводом для беспокойства меньше. — Да, только не потеряй его. Я достану его из сейфа, как только ты будешь готова вернуться туда. — Спасибо. — Не за что, — он переминался с ноги на ногу, явно испытывая неловкость от моей благодарности. — Думаю, что завтра я смогу немного прогуляться. — Ещё нет, — ответил он, нахмурив брови. — Ты еще недостаточно оправилась. — Я не пойду далеко, — усмехнулась я. — И что это за новообретенная любовь к моей компании? Он нахмурился. — Не мечтай. Я просто не хочу, чтобы тебе снова стало хуже, а потом ты провела здесь ещё две недели. — Ну я тоже не хочу, — ответила я, сморщив нос. — Я бы, наверное, умерла с голоду от твоей стряпни. На его лице появилась ухмылка, и мне на сердце стало теплее от наших не совсем дружеских шуточек. — Я рад, что мы поняли друг друга. Он повернулся, чтобы уйти, затем остановился, как будто неуверенный. — Рыжая? — Да? — отозвалась я, свешивая ноги с кровати, чтобы проверить подвижность ноги. — Я просто... Я уставилась ему в спину. — Да? Он покачал головой. — Ничего. Увидимся за ужином. Он зашагал прочь, его шаги громко удалялись вниз по лестнице. Остаток дня я провела, прохаживаясь по дому и радуясь выздоровлению своей ноги. Она была слабее, но после снятия швов каждое движение стало даваться легче. Остановившись перед дверью Гаррета, я уставилась на неё, гадая, что он хранил внутри. Я не была большим специалистом по вскрытию замков, особенно учитывая, что у двери была старинная ручка и конструкция, для которой требовался настоящий ключ. Подергав ручку, я обнаружила, что она снова заперта, и вздохнула. На этот раз, однако, я заметила свет в замочной скважине. Его комната выходила окнами на запад, сквозь них лилось послеполуденное солнце. Если бы стемнело и свет не бил в глаза, может быть, я смогла бы заглянуть внутрь. Я остановилась и затаила дыхание, прислушиваясь к Гаррету. В доме ничего не двигалось. Я представила, как он запирается в своей библиотеке, склонившись над книгой, его темные локоны заправлены за уши, когда он сосредоточен на каждом точном штрихе и росчерке чернил. Опустившись на колени, я наклонилась вперед и заглянула в замочную скважину. Свет ослепил меня, так что мне пришлось откинуться назад. — Черт, — прошептала я себе и решила посидеть и подождать, пока угол наклона солнца не станет терпимым. Каждое мгновение я рисковала быть обнаруженной, но я бы услышала, как приближается Гаррет. Я внимательно прислушивалась и ждала, когда стемнеет. Спустя время, что показалось мне вечностью, солнце скрылось и стало терпимым настолько, чтобы я смогла заглянуть внутрь. Через некоторое время мои глаза привыкли, и я мельком увидела большую кровать, широкое окно и что-то, висящее на стене. Я прищурилась и наклонилась вперед, прижавшись лбом к дверной ручке. Что это было? Повернувшись в сторону, я получила лучший обзор стены. Верёвка. У него были различные мотки веревки, висящие на какой-то стойке. Я не могла видеть остальную часть, только край. Я присела на корточки. Какого хрена? Шум и стук заставил меня вскочить на ноги и быстрым шагом направиться обратно в свою комнату. Если бы он поймал меня, я не была уверена, что бы он сделал, но у меня была идея, основанная на том, что он держал под рукой в своей спальне. Мысль о том, что я буду привязана к его кровати, вызвала у меня трепет, когда я должна была испытывать отвращение или страх. «Что с тобой не так?» Яростный стук стал громче, когда я подошла к лестнице. Я остановилась. Звук был знакомым — кто-то стучал в парадную дверь. Я поспешила вниз по ступеням, моя левая нога болела в знак протеста. Поскольку Гаррета не было видно, я встала на цыпочки и выглянула в глазок. — Блин! — я плюхнулась обратно на пятки. — Я знаю, что она там. Откройте! — доктор Столлингс постучал в тяжелую дверь, но она лишь слегка задребезжала. Дверь библиотеки была открыта, и я не видела там Гаррета вообще. Успокоив дыхание, я повернула засов на двери и открыла её. Доктор Столлингс ворвался и заключил меня в объятия, драматично подняв на руки. — Что случилось? Ты в порядке? Шериф не хотел давать мне никакой информации. Я ужасно волновался. Они причинили тебе боль? — засыпал он меня вопросами, а затем покрыл горячими поцелуями мои щеки. Я съёжилась и оттолкнула его. — Я в порядке. Клянусь. Они хорошо заботились обо мне. Он поставил меня на ноги и оглядел фойе. — Они держали тебя взаперти в этом ужасном доме? Я нахмурилась. За последние пару недель я привыкла, дом стал нравиться мне гораздо больше. Но, проследив за его взглядом на потрепанный ковер и пыльную люстру, я поняла, к чему он клонит. — Я осталась, потому что меня здесь лечили. На самом деле, так было нужно. Недалеко отсюда на меня напали кабаны. — Ты здесь с кем? — Владелец недвижимости. Он где-то здесь.