Приложив стержень к бумаге, я легко вывела имя «Гаррет Блэквуд» черными чернилами. Его собственность была обширной. Я могла бы копать так, что он бы об этом никогда не узнал, профессор Столлингс получил бы свои документы, а я, наконец, смогла бы узнать правду об исчезновении моего отца. Глава 3 Доктор Столлингс листал мои разрешительные документы, нахмурив свои светлые брови, пока проверял каждую подпись. — Там все есть, — заправив волосы за ухо, проговорила я, пытаясь унять нервную дрожь. — Я понял, — он взглянул на последнюю страницу с подписью Блэквуда, а потом откинулся на спинку стула. — Вижу, ты получила разрешение Блэквуда. — Да, — подтвердила я и опустила взгляд на свои удобные балетки. — Я думаю, что начну с этого. — Я годами пытался получить разрешение на раскопки там. Безуспешно, — произнёс он, одарив меня полуулыбкой. — Следовало догадаться, что мне нужно было всего лишь послать туда симпатичную аспирантку, чтобы этого добиться, вот и всё, — сказал он и окинул меня взглядом своих светло-карих глаз. Раньше я думала, что они цвета меда, и мужчина, которому они принадлежали, был таким же милым. Больше нет. — Ты уверена, что не хочешь, чтобы я сопровождал тебя на некоторых этапах экспедиции? — И заставить Вас прервать занятия? — ответила я, покачав головой. — Нет, что Вы. Я справлюсь сама. Он прищурился и указал на дверь, молча приказывая мне закрыть её. Я встала и захлопнула её, хотя к горлу подступила тошнота. Подчинилась, несмотря на то, что я знала, что будет дальше. — Ты в порядке? — спросил он, скрестив руки на груди, от чего пуговицы на его светло-голубой рубашке натянулись. — Да, — ответила я, опустилась в кожаное кресло перед его столом и молча молилась, чтобы он не попросил меня пересесть к нему на диван, чтобы поболтать. Я слышала слишком много историй об этом диване. Он посмотрел на меня с притворной озабоченностью, от чего морщинки вокруг его глаз обозначились сильнее. — Я хотел бы, чтобы ты позволила мне пригласить тебя на ужин, чтобы мы могли бы спокойно поговорить, — он взглянул на дверь. — Более конфиденциально. Я понимаю, тебе трудно открывать свои чувства в такой обстановке. Это была опасная ига, и мне надо было действовать осторожно. Одно неверное движение, и он подумает, что мне нравятся его заигрывания. Шаг слишком далеко в другом направлении, и он снова будет угрожать перекрыть финансирование моих раскопок. Тонкость не была его сильной стороной. — Я пока ещё не готова. Мне очень жаль, — скала я и со вздохом опустилась в кресло. Он встал и обошел свой стол. У мня зашевелились волосы на затылке и побежали мурашки, когда он завис у меня за спиной. — Твоя мать хотела бы, чтобы ты была счастлива. «Не смейте говорить о ней», — подумала я, но скала иное: — Вы правы. — Я могу сделать тебя счастливой, — проговорил он и провел руками по моим плечам, пальцы впились в моё тело, как крючки. — Профессор... — Зови меня Фрэнк. Ты же знаешь, что можешь говорить со мной откровенно. Я не забыла, когда он в последний раз хотел «поговорить». Воспоминание о его горячем дыхании на моей шее заставило меня вздрогнуть. — Фрэнк... — Иди, присядь со мной. Я прикусила щеку с внутренней стороны, чтобы острая боль не давала мне потерять сознание. — Мне и здесь хорошо. Он сильно сжал мои плечи, слишком сильно. — Давай же. Ты почувствуешь себя лучше. Я прикусила губу и поднялась, когда он отпустил меня. Он опустился на диван, закинув одну руку на спинку. Он был красив, его волосы пшеничного цвета и четко очерченные черты лица просто кричали, что он «лучший представитель американской нации». Я никогда не видела у него даже намека на щетину на подбородке. Ни один волосок не выбивался у него из прически, а одежда всегда была идеально выглажена. Он был одет в униформу, костюм, предназначенный для того, чтобы усыпить мое внимание, внушить ложное чувство безопасности. Он даже не пытался скрыть тот факт, что ему было за сорок, он был женат и был известным любителем студенток. Это был не первый раз, когда он пытался сблизиться со мной. Но я слышала много историй о его победах и совсем не горела желанием быть следующей. И все равно мне нужно было сделать вид, что согласна. Для папы. Последняя уступка, прежде чем я смогу расследовать его исчезновение. Я опустилась рядом с ним, но не настолько близко, чтобы дотронуться. — На это потребуется время. Я все еще много думаю о ней. — Я понимаю, — он схватил меня за плечо и притянул к себе. — Шшш, — он поцеловал мои волосы. — Я знаю, что это тяжело. Я уставилась на дверь, желая, чтобы кто-нибудь постучал. — Думаю, что мне надо выбраться отсюда и провести исследование, наука поможет мне. Может быть, потом, когда я вернусь... — сказала я и замолчала, пожав плечами. Я практически поманила его морковкой, которая как обещание повисла в воздухе. Он провел рукой по моим волосам, затем вниз, к талии, и спросил: — Ты думаешь, что тогда ты будешь готова вернуться к этой теме? Его большой палец погладил обнаженный участок кожи между моими брюками и рубашкой. Я с трудом сглотнула. — Я думаю, да. Окунусь в работу, буду все время на ногах. Физический труд поможет мне прояснить голову. — Но на это уйдут месяцы. — Он вздохнул и скользнул пальцами мне под рубашку. Я замерла и ответила: — Я знаю. — Я просто подумал, что у меня будет шанс помочь тебе пережить смерть твоей матери, пока боль потери еще свежа. Прошло всего несколько месяцев. Ты уверена, что хочешь этого? Может для тебя лучше всего сейчас не быть одной? Он медленно провел пальцами по моей коже, скользя вверх к животу. И тогда я вытащила свою последнюю карту. Разрыдавшись, я уткнулась лицом ему в грудь. — Я просто не могу перестать думать о ней. Время, проведенное в одиночестве, помогло бы мне отпустить её, понимаете? — Тшшш, — он погладил меня по спине, и я почти почувствовала, как он улыбается. — Я с тобой. Не-а. Даже не близко. Я притворно заплакала, всхлипывая, когда он обнял меня другой рукой. — Я понимаю, — он снова поцеловал мои волосы. — Я могу подождать. Сколько времени займут твои исследования? Через месяц закончишь? — Мне понадобится по крайней мере три, — ответила я. Можно было бы уложиться и в один, но ему не нужно было этого знать. — Три? — уточнил он, и от мрачных нот в его голосе у меня заледенело всё внутри. — Я хочу провести доскональный анализ темы, тем более что моя докторская степень зависит от этого. Надеюсь, с этим проблем не будет? — проговорила я, стараясь, чтобы мой голос звучал кротко. — Ну, полагаю, это должно подействовать. Три месяца — долгий срок, но если это то, что тебе нужно, чтобы навести порядок в мыслях, чтобы я мог тебе помочь, то я переживу это. Я кивнула и сильно моргнула, чтобы слезы потекли по щекам, затем посмотрела ему в глаза и проговорила: — Спасибо. Его взгляд скользнул по моим губам. — Как только исследование будет завершено... — Я вернусь. Он наклонился вперед, и я позволила ему коснуться своими губами моих. Чтобы поцелуй не углубился, я снова уткнулась лицом в его рубашку. Я понадеялась, что из моего носа потекут сопли и размажутся по всей его накрахмаленной рубашке. — Хорошо, — он прижал меня к себе. — Я хочу помочь тебе, насколько это в моих силах. Я так сильно беспокоюсь о тебе. Я шмыгнула носом. — Я знаю. Вы так добры ко мне, Фрэнк. — Это моя работа, — ответил он. Его грудь вздулась. — Забота об учащихся и их личном благополучии как раз входит в мои обязанности. — Спасибо, — ещё раз сказала я и положила голову ему на плечо. — Вы так много сделали для меня.