– Страшно, да? – усмехнулась Гермогена. – Не трепещи. Я ни на секунду не злая. Порчу-сглаз наводить не умею, наоборот, людям помогаю. Просто мне такие глаза достались. Клиентов никогда не пугаю, в линзах работаю, да и по жизни их ношу, мать меня боялась. Начну у нее что-то просить, гляну на нее, она орать принимается: – Отвернись, чучело. Из-за тебя, ведьма, я замуж выйти не могу. Прямо хочется тебя придушить. Мужчины у нас дома не переводились, но они только за одним к мамаше приходили. Не я виной ее неудачной жизни была. А потом появился Ленинид. Я думала, что он тоже одноразовый кавалер. Но Тараканов стал приходить постоянно, потом вообще у нас поселился. Когда я его назвала: «Дядя Леня», он отмахнулся. – Зови меня просто по имени. Так и закрепилось. Я ему очень благодарна. Он заставил мать меня в школу определить, покупал мне игрушки. Рассказывал, что у него есть дочь, она младше меня, но воспитывать он ее не может, потому что баба, которая за ребенком присматривает, заявила: – Я занимаюсь Виолой, пока тебя ближе, чем на километр, нет. Приедешь в гости? Уедешь с девкой. Я не могу с твоим дурным влиянием на ребенка бороться. Гермогена подперла подбородок кулаком. – Леня мне вместо отца был. Да, он постоянно на зону отправлялся, но, как выйдет, сразу к нам. К тебе идти не хотел, думал, что ты о нем и не знаешь. Он в очередной раз после отсидки к Злате вернулся, а у нас беда. Дом сгорел, мать погибла, я осталась жива, ноги только обожгла, лежала в больнице. Жить негде! Вот он и отправился к тебе. Мне удалось комнату, как погорелице, получить, потом я однушку заработала. Звала Леню к себе, а он ответил: – Люблю тебя, Люська. Но Вилка родная кровь, хочу с ней отношения наладить. Не очень хорошо ты к отцу относишься. Он тебя любит, как умеет. Сообразив, кто ко мне приедет, я с Леней созвонилась, да он понятия не имел, зачем ты ко мне спешишь. Ломать перед тобой комедию не хотелось, вот я и попросила Леню: – Объясни дочке, что мы с тобой старые дружбаны. Он тебе звонил, писал, да без толку. – И вы решили все же устроить спектакль, – хмыкнула я. – Да, – по-детски азартно подтвердила ведьма, – не удержалась. Говори, чего хочешь? Если скажешь, что явилась приобрести чудо-браслет, я расстроюсь. – Не верю в сушеных мышей, колдунов, знахарей, жабьи маринованные лапы и не боюсь черных котов, – перечислила я. – Но есть вопрос. И как раз по браслету. – Задавай. Отвечу честно, – пообещала Люся. Я решила сразу брать быка за рога. – Знаете Елизавету Мышатину, владелицу сети супермаркетов? – Никогда никому не сообщаю о своих клиентах, – строго предупредила Люся, – но ты дочь Лени, поэтому честно говорю: нет. Не приходила такая ко мне. – Она у вас покупала браслет? – Нет! – отрезала колдунья. – Вы обещали не врать, – вздохнула я. – В объявлении написали, что ваши изделия с кусками метеорита! На сей раз мне удалось удивить колдунью. – Что? Я нашла фото браслета и дала айфон в руки хозяйке дома. – Вот украшение. Людмила прикрыла один глаз. – Но это не мое обручье, – произнесла она давно вышедшее из употребления слово. Потом Люся встала, открыла секретер, вытащила оттуда коробочку и показала мне содержимое. – Вот «наручники». Похожи на твой снимок, да не такие. Узор иной. Кусков метеорита у меня нет. Браслеты заказываю оптом задешево. Потом продаю дорого. И в объявлении сказано: «Изделия пропитаны мощью тунгусского метеорита». Я их кладу около камня серого, говорю всем, что он привезен из тайги, осколок небесного тела. Обручье, мол, лежало в зоне его активности, теперь стало магическим. – Хороший бизнес, – с усмешкой отреагировала я. Глава 19 – Да, – согласилась Люся, – психотерапевтический. Народ приходит сюда, жалуется, рыдает. Я всех выслушиваю, достаю браслет, объясняю: «Он волшебный. Дарит удачу, приманивает счастье, деньги». Ну, и обещаю каждому свое, что он хочет. Человек нацепит браслет и счастливый уходит. Душевное спокойствие обретает. – Надолго ли? – хмыкнула я. – Попросит кто-либо у бижутерии квартиру или ребенка, навряд ли получит. – Можешь мне не верить, но ни разу никто претензий не предъявил, – возразила Люся, – а вот с благодарностями прибегают. И беременеют, и ипотеку на выгодных условиях оформляют. Украшение действует как успокаивающее лекарство, люди перестают дергаться, думать постоянно: «У меня нет детей, и не получатся они никогда!» Они начинают мыслить иначе: «Гермогена пообещала, значит, все будет хорошо». И бац, уже беременна. О таком эффекте еще в старое время бабульки знали, советовали бесплодной паре: «Нет кровных ребят? Не лейте слезы, сироту приголубьте, и вам Господь за доброе сердце своего младенца пошлет». Муж с женой забирали к себе малыша, потерявшего родителей, успокаивались, и, пожалуйста, через год женщина в интересном положении. Три четверти болезней, неудач, бед происходят от нашей собственной нервозности. Махни рукой на проблему, скажи: «Я как человек все сделала, больше ничего не могу, теперь, Господь, сам мою судьбу управи». Только от всего сердца надо это попросить. И все уладится наилучшим образом. Но на твоем фото не мой браслет. Я ощутила усталость. – Люся, не уводите беседу в сторону, ответьте честно. Вы знаете Лизу Мышатину? Если продолжите врать, то я уйду. – Но на фото, честное слово, не мой браслет, – повторила хозяйка, – я показала тебе, что раздаю. Не продавала его Елизавете. Я встала. – А еще вы сказали, что не знаете Лизу Мышатину. Мне пора! – Сядь, – рассердилась Людмила, – ты спросила: «Знаете Мышатину?» Я ответила честно: «Нет, такая ко мне не приходила». А вот поинтересуйся ты: «Слышали вы о Лизе?» – тут ответ другой. Прошлой осенью ко мне приходила девица-красавица, хотела навести порчу на смерть этой Лизе. Но я этим не занимаюсь, так ей и сказала. Она начала упрашивать: «Наведите порчу на Мышатину. Ее муж мой любовник, врет, что разведется, да все никак». Еле-еле ее выпроводила, она уходить не хотела. Ко мне с такими просьбами редко обращаются, а уж столь настойчивые до той девчонки не появлялись. Фамилия Мышатина необычная. Вот и застряла в памяти. Когда ты ее произнесла, я расстроилась, подумала: «Ну вот, дочка Ленинида тоже с мужиком Мышатиной спуталась». Сядь, давай кофейку попьем. Я опустилась на стул. – Мне лучше чаю. – Хочешь, позову Антонину Васильевну, она может знать, кто делает такие браслеты, как тот, что у тебя на фото? – вдруг предложила Люся. – Женщина – специалист по украшениям? – уточнила я. – Нет, – засмеялась Люся, – Антонина Васильевна Пикина – доктор наук, профессор. Пишет книги по народному творчеству, преподает в художественном училище. Рассказывает студентам про разные вышивки, поделки. Палех, хохлома, северные всякие штучки. Я вообще ничего про это не знаю, а она все. Антонина мне мои браслетики придумала. У нее есть знакомые монахини в Калужской области, они эту ерунду из ниток плетут, в своей лавке продают. Очень радуются, когда я сто штук у них беру. Дизайн тоже Тонечка придумала. Она все-все про народное творчество знает, на своем поле очень авторитетная. – Скорей всего браслет, что на фото, сделали просто так, – вздохнула я, – это типа макраме. – Давай проверим. За спрос не бьют, денег не берут, – засмеялась Люся, взяла телефон и затараторила: – Тосик, можешь на минутку ко мне заглянуть? А-а-а! Тогда мы к тебе. С Виолой, дочкой Лени, вопросик у нее есть по плетеному браслету. Уже бежим. Пошли. Последний глагол адресовался мне. – Куда? – предусмотрительно уточнила я. – Уж не на Кудыкину гору, – усмехнулась Люся, – на седьмой этаж. Соседки мы. Эх, нет у меня ничего вкусного на вынос. Неудобно с пустыми руками-то. – В соседнем доме есть супермаркет, – вспомнила я, – припарковалась там на стоянке. Можно купить пирожные. – Шикарная идея, детка, – восхитилась Люся. – Ты умняшка! Мне вдруг стало хорошо и спокойно. Давно я не слышала слово «умняшка», которое являлось наивысшей похвалой у Раисы. Я могла его заслужить, если вымыла к приходу домой усталой тети посуду. Или зимой взяла здоровенную лопату и отправилась чистить снег вместо Раисы. Услышать: «Ты умняшка», это как серебряную медаль получить. Почему не золотую? Да потому, что еще есть слово «Дурашка». Я впервые услышала его, когда Раису по «Скорой» увезли в больницу, у тетки воспалился аппендикс. Семилетняя Вилка осталась ночевать одна, утром не пошла в школу, вытащила из морозильника щучью голову, бросила ее в кипяток, добавила туда криво нарезанные лук, морковь, картошку, потом налила «уху» в стеклянную банку и поехала в Боткинскую. Как я туда добиралась отдельная история, как искала в разных корпусах Раису, сюжет, достойный Гомера. В конце концов первоклашка обнаружила тетку в коридоре. Ее уже прооперировали. Я села на кровать и протянула Раисе банку. – Вот! Суп тебе сварила. Ешь! Раиса взглянула на стеклянную тару и воскликнула: – Ах ты моя дурашка! Принеси мне ложку, попроси ее на кухне, она в конце коридора. Пока я бегала за столовым прибором, по отделению невесть как разнеслась новость о семилетней сиротке, которая привезла своей тете собственноручно состряпанную ушицу. Я не ожидала ни от Раисы, ни от ее соседок по коридору, ни от медперсонала ливня похвал. Супчик хотели попробовать все, включая заведующую отделением. Женщины пришли в восторг, называли меня хозяюшкой. Потом меня отправили на машине с шофером домой, строго-настрого приказав более одной не путешествовать по Москве. Когда я очутилась дома, ко мне пришла тетя Вера с пятого этажа и забрала к себе. – Эй, очнись! – дернула меня за рукав Люся. Я вздрогнула, выпала из воспоминаний, и мы пошли в магазин. Купить сейчас сладкое к чаю очень просто, процесс занял минут десять, мы поднялись на седьмой этаж. Люся нажала на звонок, дверь незамедлительно открылась. На пороге стояла полная женщина лет шестидесяти, на ее лице сияла улыбка, на голове был тюрбан из полотенца. – Вы копуши, – засмеялась она, – беговые черепахи. Я уже краску смыла, волосы только не высушила. Топайте на кухню. Я чай заварила. – А мы купили венгерские ватрушки, – похвасталась Люся. – С творогом! – пришла в восторг Антонина. Люся ойкнула: – Прости! Забыла, что ты худеешь. – Сидеть на диете намного приятнее с ватрушкой в зубах, – хихикнула Тоня, – я их обожаю. Вилка, ты совсем не похожа на Леню.