Мои замерзшие губы, чуть треснувшие из-за лютого холода, трогает победная улыбка. Платье мокрое, я замерзла, меня чуть не поймали, но все получилось. Я не предательница. Я верна Мидасу и только что это доказала. Но улыбка медленно гаснет, опускается, словно за щеки тянут крюком. И вся эта победа, гордость скисают еще до того, как успевают осесть. Вместо них возникает ужасное ощущение, словно мое поспешное решение доказать, что Полли и остальные наложницы ошибаются, было ошибкой. Сожаление. Вот что меня мучает. Дыхание сбивается, когда я оглядываю себя, смотрю на влажную кромку. Мне стоит гордиться собой за то, что выстояла, не пошатнулась в своих убеждениях. Что не позволила Рипу обманом убедить меня в том, что он мне друг. Я должна злорадствовать, что армия Четвертого королевства меня недооценила, что их манипуляции, их фальшивая дружба не увенчались успехом. Я должна быть довольна тем, что помогла своему правителю и укрепила позиции стороны, которую поддерживаю, потому что нужно хранить верность, потому что это правильно. Верно?.. В мгновение ока я оказываюсь в растерзанных чувствах, а внутри меня разворачивается война. Я всегда знала, на чьей стороне, и всегда была заодно с Мидасом. Тогда какого черта я испытываю подобные чувства? Тряся головой, я велю себе прекратить. Тут уже ничего не попишешь. Я не могу повернуть время вспять, как бы сильно ни жалела о своем поступке. Даже от одной мысли о нем я чувствую себя виноватой. Пока в голове у меня бушует неистовый, бурлящий шторм, я раздеваюсь. В слабом лунном свете, проникающем в палатку, я снимаю пальто, платье, сапоги и влажные чулки, вешаю одежду, чтобы она высохла. Пытаюсь разжечь угли, но они полностью догорели, и от них остались лишь холодные крошки. Они больше не дадут ни тепла, ни света. Из-за того, что фонарь тоже не горит, я не замечаю чужого присутствия, пока с другого конца палатки не раздается голос: – Хорошо погуляла, Аурен? Изо рта вылетает испуганный крик, и я рывком оборачиваюсь, прижав ладошку к груди. В ужасе таращу глаза, пока не замечаю очертания шипов на спине тени. Забавно, что ритм моего сердца успокаивается от силуэта чудовища. – Ты меня напугал, – дрожащим голосом говорю я и опускаю руку. – Правда? Рип неподвижно сидит на своем паллете, голос у него странный: кажется, он впервые говорит со мной другим тоном. От предчувствия беды по телу ползут мурашки. Проливающийся на пол луч лунного света словно проводит между нами черту. Рип просто сидит в темноте, не говорит, не двигается. Чешуйки на его скулах переливаются в тусклом свете, черные глаза видны только из-за радужного блеска. Он как дикий кот, поджидающий на балках, когда можно будет воспользоваться слабостью ни о чем не подозревающей мыши. – Рип? – спрашиваю я и чувствую неловкость от того, что мой голос звучит так робко и тонко. Он не отвечает. Я ужасно нервничаю и сейчас боюсь его чуточку сильнее, чем раньше. Какой контраст с тем облегчением, что я испытывала всего несколько мгновений назад. Стоя в одной сорочке, ощущаю, как подкашиваются коленки, но не знаю, дрожу я от холода или от жуткого испуга. Делаю шаг назад, и в ту же секунду Рип плавно встает, двигаясь с грацией, на которую не должен быть способен такой мужчина, как он. Я вздрагиваю, как кролик, пойманный в капкан, но знаю, что от этого удавка вокруг шеи будет стягиваться только быстрее. От ощущаемой угрозы сердце колотится, ленты начинают раскручиваться, словно предвосхищая нападение. Три шага – и вот Рип стоит напротив, так близко, что мне приходится запрокинуть голову, чтобы взглянуть ему в глаза. От сухости отяжелевший язык прилипает к небу. Рип так близко, что я чувствую, как под его кожей что-то назревает, чувствую эту грубую злость, остро повисающую в воздухе. Может, так и есть. Может, пришло наконец время познать яростную жестокость, которой Рип так славится. Можно покончить с этим фарсом и встретиться с ним настоящим. Тогда я смогу его возненавидеть и больше никогда не окажусь в смятении. Поэтому встаю увереннее и отвожу плечи назад, ожидая удара. Жду, когда затянется петля и я повисну в воздухе. Но Рип всегда все делает вопреки моим ожиданиям. Он поднимает руку и хватает меня за шею, будто собираясь задушить прямо здесь, в этой палатке. Я начинаю дрожать, когда его пальцы смыкаются вокруг моего горла, вот только он их не сжимает. Просто держит, словно выжигая на мне клеймо. – Я не должен был найти тебя на том пиратском судне, – шепчет он. Его голос ласкает мой слух водной рябью меж плещущихся волн. Я часто моргаю, пытаясь уцепиться в темноте за его черные глаза, стараясь не замечать жар его руки на моей коже. Рип уже в который раз сбивает меня с толку, и я не знаю, что ответить, не знаю, как поступить. Мгновение думаю, что он все-таки собирается свернуть мне шею. Я должна его отпихнуть, оттолкнуть своими лентами, напомнить, что я не люблю, когда ко мне прикасаются… но ничего такого я не делаю и не совсем понимаю причину. – Ты не должен был забирать меня с собой, – говорю я, горло дрожит под его рукой, в попытке защититься я заставляю голос налиться сталью. Рип водит кончиком пальца по коже, под которой бешено пульсирует кровь. – Нет, должен был, Золотая пташка. А потом наклоняется и легонько касается моих губ. Я чувствую его вздох, и это только подначивает меня вкусить его. Его дыхание сливается с моим, он словно вдыхает в меня свое изумление. Рип не прижимается к моему рту, не напирает. Губы двигаются едва ощутимо, а потом он и вовсе отстраняется. Я даже не знала, что закрыла глаза, пока мои налившиеся свинцом веки вновь не приоткрылись. Рип ведет рукой по моей шее вверх к подбородку так, словно скользит по самому краю. – Тебе будет приятно узнать… – тихо начинает он, блуждая взглядом по моему лицу. Я изумленно смотрю на него, стараясь не трогать еще покалывающие губы, пытаясь осознать, что он только что сделал. – Что? – спрашиваю я дрогнувшим голосом у темноты. Рип опускает руку, и мое тело подается ему навстречу прежде, чем я успеваю опомниться. Я словно хочу последовать за его рукой, вернуть его прикосновение. – Скоро мы прибудем в Пятое королевство. Его слова звучат резко. Они не подходят этому обескураживающему, интимному мгновению. Что-то во мне надламывается. – О. Рип протягивает руку и убирает с моего плеча прядь волос, и воздух касается кожи, как еще один легкий, едва ощутимый поцелуй. Он поднимает на меня взгляд, теперь твердый как гранит. – Уверен, ты будешь рада увидеть своего царя, – с непроницаемым лицом говорит он. – Тем более сразу же после того, как отправила ему послание. Я отшатываюсь от него, его слова, словно пощечина, бьют меня по лицу. Разинув рот, смотрю, как Рип поворачивается и выходит из палатки, оставив меня в темноте в полнейшем потрясении. Он знает. Он поцеловал меня. Он знает. Он поцеловал меня. Он знает, что я сделала, и все же… поцеловал меня. Глава 29 Аурен