– Ой, да это ж моя старая шляпа! Вот уж не думала, что увижу её на сцене! Пьеска была очень смешной и зрителям понравилась. Затем выступал шестой класс с греческой трагедией, которая оказалась очень серьёзной и не до конца понятной всем. Первоклассницы вежливо слушали и громко хлопали, но про себя всё же решили, что пятый класс был гораздо лучше. Четвёртый класс устроил джазовый концерт, и он имел огромный успех. Барабанщица превосходно отбивала дробь, и Мамзель почти простила, что их репетиции столько времени действовали ей на нервы. Ансамбль сыграл популярную свинговую мелодию, и зрители принялись хором петь куплеты песни. Музыкантов даже вызывали на бис, но уже прошла половина концерта, поэтому их выступление пришлось заканчивать. Девочкам очень понравилось угощение в антракте: бисквитные пирожные, желе, булочки с кремом, сэндвичи и лимонад. Войдя в столовую, они ахнули при виде такого количества еды. – Ничего себе! Да мы же не съедим столько! – воскликнула Пат. – Патриция О’Салливан, говори за себя! – засмеялась Дженет, беря тарелку сэндвичей со спаржей. – Вот, возьми один или два, пока они ещё есть. Пат и правда оказалась неправа: за каких-то двадцать минут все тарелки опустели! Девочки съели всё подчистую, а под столом, скрытый свисающей до пола скатертью, сидел кое-кто не менее голодный – щенок Бинкс! Кэтлин тайком привела его в столовую и привязала за поводок к ножке стола. Она украдкой скармливала пёсику кусочки сосиски в тесте, а тот их жадно проглатывал. Бинксу хватило ума не высовывать голову из-под скатерти, и его никто не заметил, кроме Изабель, которая в полном изумлении смотрела, как Кэтлин берёт с блюда одну сосиску в тесте за другой и, судя по всему, съедает до крошки. Но потом она поняла, в чём дело. – Ах ты пройдоха, Кэт! Да у тебя же там Бинкс! – Тише! – прошептала Кэтлин. – Не говори никому. Не понимаю, почему мой пёсик должен пропускать всё веселье. Ну разве он не умница? Бинкс был на седьмом небе от счастья: теперь его кормили обе девочки! Через полчаса концерт продолжился. Первый класс показал две коротенькие пьесы, и Шейла играла так чудесно, что зрители скандировали её имя и вызывали на отдельный поклон. Шейла никогда прежде не испытывала такого счастья, и когда она стояла на сцене, раскрасневшаяся от восторга, то выглядела очень красивой. Староста школы Уинифред улыбнулась Пат, выражая так своё одобрение, что девочки дали Шейле проявить себя. Французская пьеса тоже имела успех, и Мамзель прямо-таки лучилась счастьем, когда в конце раздались бурные аплодисменты. – Эти первоклассницы не так уж дурны, – заметила Белинда Тауэрс. Услышав это, Изабель сделала мысленную пометку рассказать остальным. Потом выступала Дорис. Она исполняла клоунский танец, который закончился плачевно на Великом ночном пиру, но сейчас ей хлопали и свистели. И вот, когда она почти дотанцевала, на сцену выбежал Бинкс! Щенок перекусил поводок и решил найти Кэтлин. Та в эту минуту стояла за кулисами, наблюдая за танцем Дорис. Запрыгнув на сцену, Бинкс хотел было побежать к Кэтлин, но попал под ноги пляшущей Дорис. Девочка споткнулась и рухнула на пол прямо под последние аккорды музыки. Всё выглядело, будто так и было задумано. Как же смеялись и хлопали зрители и конечно же вызвали Дорис на бис! Услышав аплодисменты, Бинкс радостно завилял хвостом, а потом помчался к Кэтлин. Она испугалась, что её отругают, поэтому схватила щенка и убежала в конюшню. Но Кэтлин никто не ругал, даже Мамзель, которая никогда не упускала случая сказать, что держать «эту собаку» в школе – полное «безобразие». Когда концерт закончился, все пели школьный гимн. Пат и Изабель прежде не слышали его и единственные не знали слова. – В следующий раз обязательно споём! – шепнула Пат на ухо Изабель. – Ох, какой же чудесный вечер! В Редруфсе такого не бывало. Вскоре первые классы отправились спать. Время уже было позднее, и они то и дело зевали, потому что обычно ложились на час раньше. Переодеваясь в ночные рубашки, девочки болтали и смеялись, и никто их не поторапливал – ведь это был последний вечер семестра и завтра они поедут домой! Глава 21 Последний день На следующий день из кладовых на чердаке снесли вниз чемоданы и сундуки учениц. На каждом из них белой краской было написано имя владелицы. Девочки стали собираться. Экономка сновала туда-сюда и следила, чтобы те аккуратно укладывали вещи. Она даже заставила Дорис вынуть всё из её чемодана и сложить заново. – Но я же не успею! – воскликнула Дорис и рассмеялась, глядя на сердитое лицо экономки. – Если останешься здесь до следующей недели, то научишься паковать вещи как положено! – проворчала та. – Дорис Элворд, много лет назад твоя матушка и две твои тётушки тоже учились здесь, но так и не научились паковать чемоданы. Но ты научишься! Неразумно класть хрупкие вещи на дно, а туфли и ботинки поверх них! Начинай заново! – Кэт! Какой у тебя домашний адрес? – крикнула Пат. – Ты обещала, но так и не дала его. Я хочу написать тебе на Рождество. Кэтлин покраснела от удовольствия. Никто прежде не спрашивал её адрес. Она записала его на бумажке и отдала Пат. Потом все принялись обмениваться адресами и телефонами, обещая звонить и присылать приглашения на вечеринки после Рождества, если получится их отправить. Школа была как будто и не школой вовсе: отовсюду слышались разговоры и смех, и, даже когда в гостиные и классные комнаты заходили учительницы, никто и не думал вести себя потише. Учительницы тоже радовались предстоящим каникулам и весело переговаривались. – Я довольна своим классом в этом семестре, – сказала мисс Робертс, глядя, как Шейла кидает что-то Пат. – Двое или трое из них так сильно изменились, что прямо не узнать. – Что скажешь о близняшках О’Салливан? – спросила мисс Дженкс. – Когда они только приехали, я думала, с ними будет немало хлопот. Девочек называли «близняшками-воображалами». Поначалу мне было неприятно видеть их вечно недовольные лица. – О, они умницы, – тут же ответила мисс Робертс, – и вполне привыкли к школе. Славные девочки. Помяни моё слово, однажды Сент-Клэр будет гордиться ими! Хотя они, конечно, те ещё хулиганки. Будь начеку, когда в следующем году перейдут к тебе в класс! – О, после пары семестров под твоим чутким руководством они будут шёлковыми! – рассмеялась мисс Дженкс. – Когда ко мне приходят девочки из твоих классов, с ними не бывает сложностей. Меня заботят только новенькие, которые переходят из других школ. В гостиную вплыла довольная Мамзель. Она всегда просила девочек оставить свои адреса в её маленьком чёрном блокноте, а потом на каникулах добросовестно писала каждой. – Старая добрая Мамзель Безобразие! – прошептала Пат, когда та проходила мимо. Острый слух Мамзель уловил её слова. – Как ты меня назвала? – требовательно спросила она, возвышаясь над сидевшей на корточках Пат, которая собирала чемодан. – Ой, никак, мадемуазель, – ответила Пат, в ужасе думая, что Мамзель, должно быть, услышала её. Остальные девочки переглядывались с ухмылками. Все они знали, как близняшки называли между собой Мамзель. – Будь добра, скажи. Я требую! – настаивала Мамзель, начиная сердиться. – Ладно… – нехотя проговорила Пат. – Я зову вас Мамзель Безобразие, потому что поначалу вы часто называли наши с Изабель сочинения безобразными. Пожалуйста, не сердитесь! Но Мамзель вовсе не рассердилась. Почему-то прозвище её рассмешило, и она громогласно расхохоталась, запрокинув голову. – Ха! Мамзель Безобразие! Отличное прозвище! А в следующем семестре у вас будут такие хорошие сочинения, что я стану называть их великолепными, а вы тогда будете звать меня Мамзель Великолепие – n’est-ce pas[7]? Наконец чемоданы были собраны. Все девочки по очереди заходили к мисс Теобальд попрощаться. Когда близняшки вместе вошли в кабинет директрисы, та посмотрела на них серьёзно, а потом вдруг тепло улыбнулась. – Кажется, вы совсем не хотели учиться в Сент-Клэре, верно? А теперь, похоже, думаете иначе? – Да, мы и правда изменили мнение об этой школе! – честно ответила Пат. И ей не стыдно было в этом сознаться. – Мы очень не хотели сюда ехать. И собирались намеренно плохо себя вести и скверно учиться. И даже попытались это сделать. Но… в общем, в Сент-Клэре здорово! – И мы с огромным удовольствием вернёмся в следующем семестре, – добавила Изабель. – Здесь трудно учиться, порядки совсем не такие, как в нашей прежней школе, и непривычно быть среди самых младших, тогда как там были среди старших и лучших учениц, но теперь мы к этому привыкли. – Однажды и вы, возможно, будете гордостью Сент-Клэра, – заметила мисс Теобальд. Но близняшкам и подумать было страшно, что они когда-то смогут стать такими же, как Уинифред Джеймс. – О нет! – воскликнула Пат. – Куда нам до этого! Мисс Теобальд улыбнулась украдкой. Она знала этих девочек гораздо лучше, чем они знали себя сами, и была уверена, что не ошиблась в них и они оправдают её ожидания. – Вот ваши отчёты по успеваемости. – Мисс Теобальд вручила каждой по конверту. – Передайте сердечный привет вашей матушке и скажите, что я вас пока не исключила! – Надеюсь, у нас хорошая успеваемость, – сказала Пат. – Мы говорили папе, что совсем не будем стараться. Так что, если оценки плохие, он подумает, что мы весь семестр бездельничали. – Дома увидите, – с улыбкой ответила мисс Теобальд. – Но я бы на вашем месте не волновалась из-за этого. До свидания! Близняшки со всеми попрощались. Мамзель расцеловала их в обе щёки. Мисс Робертс пожала им руки и посоветовала не объедаться сливовым пудингом. Мисс Кеннеди выглядела очень грустной, прощаясь с девочками, потому что её подруга мисс Льюис собиралась в следующем семестре вернуться на свою должность учителя истории. – Я вас больше не увижу, – сказала она близняшкам. – Буду сильно по вам скучать. – До свидания, мисс Кеннеди, – ответила Пат. – Мы поначалу вели себя с вами по-свински, но вы же нас простили, правда? Обещаю вам писать. – И я, – добавила Изабель. Потом к ним подошли Дженет, Хилари и остальные девочки и, окружив мисс Кеннеди, стали с ней прощаться и желать ей всего наилучшего, чем растрогали старенькую учительницу до слёз. Как же здорово, что у неё всё-таки получилось поладить с девочками! Счастливее всех в этот день был Бинкс. Его наконец-то отпустили с привязи, и он всё утро бегал по гостиной, поедая шоколад, которым его кормили, и облизывал девочкам руки и лица, когда те садились на корточки, чтобы сложить вещи в чемоданы. Даже учительницы не жаловались на щенка. – Ему очень не понравится, что я уеду обратно в школу после каникул! – сказала Кэтлин, погладив Бинкса по голове. – Но ничего, мы целый месяц будем вместе. Мисс Теобальд написала моей тёте, и та сказала, что посмотрит на его поведение. – Конечно, он будет хорошо себя вести! – воскликнула Дженет. – Но думаю, переймёт твои повадки: слушаться только тогда, когда вздумается!