Следователь Николай Денисович смотрел на меня, не скрывая отвращения. Был он лет на десять старше моей Натки. Я наехала на него, как танк, в одиннадцать утра, сразу же, как только удалось выяснить его дислокацию и договориться о встрече. Сначала следователь всячески отнекивался по телефону. Но я добилась аудиенции. И сразу же начала выяснять отношения и требовать отчёта. Но парнишка, как выяснилось, тоже был не лыком шит — он дал мне отпор: облил таким презрением, что я отпрянула и умолкла. С мужчинами явно происходит что-то не то… Или это я сама не в порядке? Вроде бы, прекрасна, как всегда. Чего же все нос от меня воротят? Сначала Борис Лантье, потом Геннадий Ильич, теперь вот этот молокосос… — Что конкретно вас интересует? — устало произнёс юноша. Он понял, что от приставучей тётки так просто ему отвязаться не удастся. Как можно устать в одиннадцать утра? Я рассматривала молодое, чисто выбритое лицо, выразительные голубые глаза под изогнутыми чёрными бровями. — Конкретно? Меня интересует, нашли ли вы водителя, сбившего Изабель Бриссон. Николай Денисович насупился ещё больше. Он ворошил бумаги на столе, напряжённо рассматривал что-то на экране компьютера, с тоской поглядывал на смартфон в оранжевом силиконовом корпусе, разместившийся сбоку от клавиатуры. Наверное, мальчику не терпелось настрочить в Твиттере: «Сейчас ко мне заявилась наглая тупая курица преклонных лет». — Кем вы… м-м-м… Елена Вадимовна, приходитесь потерпевшей? — Елена Владимировна, — грозно поправила я. — Елена Владимировна. — Он едва не закатил глаза. — Вы родственница? — Была подругой, — слегка приукрасила я действительность. Так как при жизни Изабель мы виделись только два раза, назвать нас подругами нельзя было даже с большой натяжкой. А если ещё вспомнить, что оба раза эта авантюрная и блистательная мадам обвела меня вокруг пальца… — Что же вы так долго ждали? — усмехнулся следователь. — В смысле? — Почему пришли ко мне только сейчас? Изабель Бриссон погибла десятого апреля. Сейчас середина сентября. Так. Он намекает, что я тормоз. Ужасно неприятно, когда с тобой разговаривают высокомерным тоном. Я сама такое частенько практикую. Но мне можно. А вот юный типчик по какому праву изображает из себя пуп земли? Подумаешь, работает в органах. А я, между прочим, невероятные налоги плачу, чтобы содержать всю эту бездарную шушеру. Да они работать не умеют! Где водитель, угробивший Изабель? До сих пор не найден! — Николай Денисович, правильно ли я поняла, что за прошедшие пять месяцев вы ничего не сделали? — Всё, что было в наших силах, мы сделали! — вспыхнул парень. — Но никого не нашли! Вы не справились с задачей! — Елена Владимировна, вообще-то, я согласился с вами встретиться только потому, что рассчитывал получить от вас новые сведения. Если у вас ничего нет — освободите, пожалуйста, кабинет. И чего я добилась? Настроила против себя следователя, не выяснила ни одного вопроса и сейчас уйду ни с чем. Я опустила голову, и моя чёлка упала на глаза. Ой, так я же блондинка! Никак не привыкну. — Николай Денисович, — сказала я совсем другим тоном — мягким, грустным. — Человек погиб. Яркая, красивая женщина, очень талантливая и обаятельная. Дерзкая и предприимчивая… У неё сияли глаза, она восхищала своим жизнелюбием… И… Всё! Ничего не осталось… Ни улыбки, ни сияющих глаз… Племянница осиротела, рыдает уже пять месяцев. Изабель её вырастила, она была ей как мать. — Мы, правда, старались, — поклялся Николай Денисович. — Может, я найму частного детектива? Надо же что-то делать. Вы покажете материалы? — Прошло пять месяцев! И вдруг вы решили возобновить поиски. Почему? Где вы раньше были? Поверьте мне, теперь уж точно не удастся найти этого водителя. У вас нет никаких шансов. — Я всё же хочу попробовать. — Но почему вы пришли ко мне только сейчас? У вас появились какие-то факты? Я невольно бросила взгляд на свою сумку. Там, среди косметики, бумаг и электронных гаджетов притаилась книга Сьюзен Кросс. Вот мои факты, странные и непонятные. Чёрт бы побрал американскую писательницу, она лишила меня покоя, пустила ежа под череп. И теперь я не успокоюсь, пока не узнаю правду. — У меня фирма. И мы полгода готовились к международной выставке в Париже. Цейтнот был чудовищный. — А сейчас у вас появилось свободное время, и вы решили играючи разобраться с этим делом, — усмехнулся Николай Денисович. Но это уже была не язвительная ухмылка, а, скорее, горькая улыбка. — Нет, я понимаю, что это будет ужасно трудно. Раз вы не смогли по горячим следам… Но ведь у вас в работе одновременно миллион дел, а преступления в городе совершаются ежедневно… А я бы наняла частного детектива, и он занимался бы исключительно этим случаем, — кротко ответила я и похлопала ресницами, всё более вживаясь в образ милой блондинки. Было очевидно, что данный стиль поведения гораздо более продуктивен в плане налаживания контактов. Следователь заметно смягчился. — Так мне можно ознакомиться с материалами дела? — Нет, — отрезал Николай Денисович. — О-о… Пожалуйста! — Не имею права, — объяснил он. — Обратитесь к племяннице Изабель Бриссон — Анастасии Воробьёвой. Насколько я понимаю, вы с ней знакомы? Раз вы дружили с её тётей? Пусть Анастасия оформит доверенность на ваше имя. Да она и сама вам обо всём может рассказать, ведь я предоставил ей все материалы, она всё прочитала. А вот у Насти мне ничего не хотелось бы спрашивать. Два образа — американской сиротки Энни и моей помощницы — до такой степени переплелись в голове, что теперь я не знаю, кем на самом деле является Настя. И какие отношения в действительности связывали её с Изабель Бриссон. А если они питали друг к другу такую же ненависть, как и книжные героини? Вдруг каждое Настино слово было ложью, а все её улыбки были отравлены ядом? — От племянницы ничего не могу добиться, — печально покачала я головой. — Вспомните, в каком она была состоянии, когда вы с ней общались. Сейчас уже получше, конечно. Однако внятных ответов получить нельзя. Вы хотя бы на словах ситуацию обрисуйте. Что я знаю? Только то, что поздно вечером десятого апреля Изабель Бриссон сбила машина. Водитель с места преступления скрылся. Всё. Больше мне ничего не известно… Прошу вас, Николай! Я буду вам очень благодарна! Последние две фразы я произнесла роскошным грудным контральто, одновременно одарив парня откровенным и манящим взглядом, обещая непонятно что — то ли крупную сумму денег, то ли секс. Пусть сам разбирается. От контральто перемкнуло в горле, едва не поперхнулась. Но я не зря изображала из себя женщину-вамп — фокус удался. Выходя из кабинета следователя, я уже знала некоторые детали совершённого преступления. Рано утром одиннадцатого апреля тело Изабель Бриссон было обнаружено неподалёку от её дома, на обочине дороги. Характер повреждений свидетельствовал о том, что женщину сбила машина, и произошло это, предположительно, в промежуток времени с одиннадцати часов вечера до полуночи. Водитель скрылся, свидетелей не нашлось. Дорога внутри спального района была не широкой, но даже ночью очень оживлённой. Она дублировала соседний проспект, и, так как в отличие от него не была утыкана через каждые пять метров светофорами или знаками пешеходных переходов, автомобили гоняли по ней на больших скоростях. Красивый кирпичный дом, где жили Изабель и Настя, стоял в глубине двора, в ста метрах от злополучной дороги… Кто сбил Изабель Бриссон? Действительно ли это был несчастный случай? Было ясно, что всё равно придётся расспрашивать Настю. Попробую сделать это осторожно… Она обязательно зальётся слезами, едва только услышит имя любимой тётушки. А мне почему-то теперь трудно верить в искренность её слёз. Сейчас я смотрю на подругу сквозь призму истории, рассказанной американкой Сьюзен Кросс… Я не могу просто так отложить в сторону эту загадочную книгу, удивлённо пожав плечами: надо же, бывают в жизни совпадения! Тут слишком много совпадений, даже чересчур. Каков процент вымысла в истории Сьюзен Кросс? А если он нулевой? Значит, всё, что говорит мне Настя, откровенная ложь! 16. Допрос в сауне Дозвонившись в типографию «Флюэнс», расположенную в Бруклине, я выяснила, что книга «Наука ненависти» была напечатана «по требованию». — А что это значит? Девушка на другом континенте — в Северной Америке — говорила с жутким акцентом, да ещё и проглатывала окончания слов. Как можно так уродовать английский язык! Будь я начальницей бруклинской типографии, ни за что не посадила бы человека с такой дикцией отвечать на входящие звонки. Девица, к тому же, ещё сопела и чавкала. То ли жевала жвачку, то ли лопала китайскую лапшу из коробочки. Но, как ни странно, общение с невидимым многозвучным монстром шло бойко. Девушка объяснила, что они сотрудничают с издательской платформой, публикующей электронные книги независимых авторов. Если читатель хочет купить бумажный вариант — заказ поступает в типографию, они печатают один экземпляр и отправляют читателю. — Так можно? — удивилась я. — До чего дошёл прогресс! Неужели это окупается? И сколько же будет стоить такая книга? — Не так уж и много. Для читателя — от десяти долларов и выше. Но по сравнению с электронной книгой, которую можно купить за девяносто девять центов, это, конечно, дорого. — Электронную книгу можно скачать бесплатно. — Можно. Но ведь это незаконно.