— Мебель я ломаю только после текилы, а сакэ, вероятно, на меня даже и не подействует. Да я и не собираюсь проверять. Компании-то нет. — Конечно, нет. Потому что лучшая твоя компания для глобальной попойки — это я, Вовчик. А с Юмико тебе напиваться не стоит, нет. Представь картину: пьяная третьеклассница с пьяным щенком шпица. — Как трогательно! — Вовсе нет. Ужасно! Константинов немного помолчал, подышал в трубку. — Чего дышишь? — Вот, жду. Не поинтересуешься ли, как у меня дела, как здоровье, — насупился он. — Со здоровьем у тебя всё в порядке. С делами… Наверное, тоже. — Хотя бы спросила, откуда звоню. — Знаю. Из Лондона. — А вот и нет! — торжествующе закричал Константинов. — Не угадала! Хо-хо! — Где же ты? Куда тебя занесло на этот раз? — В Хэфэй. — В Хэфэй! — ахнула я. — Но это же… Это же Китай! Ему опять удалось меня удивить… Но сразу же нахлынула печаль, окатила мутной серой волной: всё теперь не так, как раньше. Сколько раз мы хихикали в трубку, обнаружив, что каждый из нас находится вовсе не там, где предполагалось. Мы с Володькой мастера молниеносных перемещений в пространстве, у нас с ним что-то вроде соревнования — кого забросит дальше катапультой производственной необходимости. Я метнулась аж в Токио, но Вольдемарище оказался круче: сгонял сначала в Великобританию, а потом пересёк весь Евразийский континент и десантировался в Китае. Раньше мы бы с удовольствием обсудили тему нашей географической реактивности, позабавились, что Константинова забросило именно в восточную часть Китая — откуда рукой подать до Японии, надо только пересечь Восточно-Китайское море. Словно он, как искусный индейский воин, крадётся по моим следам, словно его влечёт за мной неодолимой силой, подобной океанскому течению… Но сейчас я не могу веселиться, как прежде. Чувствую себя так, как будто понесла тяжёлую утрату, и теперь на всё смотрю сквозь мрачную призму этой потери. — Что ты забыл в Хэфэе? — Тут крупный автозавод. А мне нужны их погрузчики. — Ах, ну да, погрузчики. Могла бы и сама догадаться. — Ты здесь бывала? — Володя знает, что у меня много партнёров в Китае. — В Хэфэе — ни разу. Но там недалеко Шанхай, вот туда я слетала раз сто. В декабре там проходила Шанхайская выставка. Ты, наверняка, помнишь. — Помню, — эхом отозвался Константинов. Ещё бы он не помнил! В декабре у нас всё было прекрасно — умиротворённый солнечный пейзаж за минуту до авиаудара — и любимый названивал каждую минуту, отрывая от работы на выставке. Он требовал эротических сессий по скайпу или хотя бы секса по телефону. А я разрывалась на миллион частей, мне только этого не хватало! Поездка в Шанхай вовсе не была похожа на путешествие в Токио. Я привезла на выставку компанию Шарлотты Венсан в качестве экспонента с гигантским выставочным стендом и крутилась волчком, так как отвечала за всё… А тут Константинов с его неутолённой жаждой секса. Но несколько разнузданных сессий я ему всё-таки в Шанхае организовала… Сейчас, наверное, он ждёт того же. Размечтался! — Ладно, Володя, давай закругляться, время позднее. Нужно хотя бы немного поспать. — Угу, — сразу приуныл Константинов. — А вот раньше ты… Эх! То было раньше. И мне тоже грустно, что теперь всё иначе. 13. Рейс 2579. Конкурс красоты Авиакомпания на горячем питании не экономила. В обед нас накормили до отвала. Теперь мы с Лерой сонно перебрасывались фразами. Она расспрашивала о дочке, но мне почему-то вовсе не хотелось ей рассказывать о Натке. Наверное, я боялась, что отрицательные импульсы, посылаемые Валерией в мой адрес, долетят и до ребёнка. Пусть я не суеверна, но если речь идёт о самом дорогом существе, лучше подстраховаться. Меня-то чужие эмоции мало волнуют, я и сама тот ещё вампир, в броне из наглости и эгоцентризма. Но дочка-то не такая. Конечно, Лере всё было интересно, ведь Натка была дочерью её беглого жениха. Похожа ли она на Николая? Общается ли с отцом? Такая же красивая и обаятельная, как он? — Ей только что исполнилось девятнадцать, — ответила я, соображая, не намекает ли Лера на то, что меня красивой и обаятельной назвать никак нельзя. Да пусть намекает на что угодно! Я неотразима! — Натка учится в университете Монпелье. Это городок на средиземноморском побережье Франции. С отцом не общается. Я вычеркнула Николая из своей жизни двадцать лет назад. Да, дочь — очень симпатичная девушка. Кстати, о красоте. Я заметила, что в «Фармаконике» много интересных лиц. Ваши кандидаты при устройстве на работу проходят строгий фейс-контроль? — я решила увести разговор в сторону. — Ты так считаешь? — Взять, например, Беату. Она просто обворожительна. Какая внешность! Хочется сесть рядом и любоваться. — Вот ещё! — фыркнула Лера. — Нет, конечно… — Разве не красавица? — Красавица. Но ты же с ней не работала, не знаешь. Она ядрёная стерва, клейма некуда ставить. — Но всё равно красотка… К тому же, блондинка. Представь, мой Константинов предпочитает блондинок. — Оба-на! — удивилась Лера. — Значит, ты не в его вкусе? Как же ты умудрилась заарканить миллионера? — Так и заарканила. Мы познакомились в Праге. В тот момент я как раз экспериментировала с имиджем — перекрасилась в блондинку. — И он клюнул? — Я на него свалилась прямо на улице — подвернула ногу. А он меня поймал налету. И с тех пор не отпускает. — Как романтично! — надрывно вздохнула Лера. — Тебе надо запатентовать этот метод знакомства. — Безусловно. Но о чём я говорила?… А, о том, что в вашей конторе много красивых лиц. Кто эта сорокалетняя дама с изумительными зелёными глазами и чарующим голосом? — Ядвига из отдела научных разработок. Кандидат медицинских наук. Насколько помню, сорок лет ей ещё не стукнуло. — Значит, скоро стукнет! — Ты хочешь приписать Ядвиге пару лишних лет. Чарующий голос? Да, согласна. Голос у неё дивный. Да к тому же и мозги хорошо работают. А насчёт изумительных зелёных глаз… Не знаю, не знаю. Глаза самые обычные. И чего ты там увидела. Вот ещё. — А стюардесса Марина… Она ведь тоже из вашей компании. И тоже куколка — персиковая кожа, точёный носик, раскосые глаза-вишни, высокие скулы. Этакий восточный колорит. Кто её родители? Ей бы пошло кимоно. — Я не знаю, кто её родители, но ты права, восточная кровь тут явно присутствует. Лера помолчала, выжидая, не продолжу ли я перечисление. Наверное, она надеялась тоже попасть в список красавиц «Фармаконики». Да, за прошедшие годы однокурсница основательно поработала над внешностью. Сейчас она выглядела стильной деловой дамой. И намёка не осталось на ту бедную студентку, что ходила в водолазке и старых джинсах и мучительно подсчитывала в институтской столовой каждую копейку. Я и сама была такой же. Но в мой рейтинг Валерия не попала. Заведя разговор о красивых сотрудниках «Фармаконики», я имела в виду природную, а не приобретённую красоту. — Ну, а что касается господина Мартецкого, тут просто нет слов. Шикарный мужчина, — закончила я рассуждение. — О, да! — пылко подхватила Валерия. — Ты согласна? — Говорят, безумно хорош в постели. — Кто говорит?