— И что вы делать? — замерла Юмико. — О-о, — покачала я головой. — Одну очень плохую вещь. Просто отвратительную… 17. Рейс 2579. Долетались! Прекрасная Беата привалилась к иллюминатору. Она не шевелилась. Прекрасной девушку теперь невозможно было назвать даже с большой натяжкой. Её губы опухли и превратились в два лиловых вареника, глаза закатились, из краешка рта текла на подбородок слюна, лицо приобрело багровый цвет… Рядом навалилась на кресло обезумевшая от ужаса Ирина. Именно она душераздирающим воплем оповестила весь самолёт, что произошла трагедия. Сейчас Ирина уже не кричала, а сдавленно подвывала, зажимая себе рот ладонями. Через секунду мы все уже толпились в проходе, висели на спинках соседних кресел. Из-за оранжевой шторы выглядывали пассажиры другого салона, их сдерживала грудью стюардесса, объясняя, что «даме стало плохо». Ручейком потянулись с левого ряда встревоженные иностранцы. Но нашей даме стало не просто плохо, она непостижимым образом перенеслась в мир иной… Одна из сотрудниц, чьи сексуальные приключения мы недавно обсуждали с Лерой, прорвалась сквозь ошарашенную толпу. Это была Ядвига. Громко заявив, что у неё медицинское образование, зеленоглазая нимфа произвела осмотр. — О, боже! — воскликнула она. — У неё же аллергия на орехи! Вы что, подсунули их Беате?! — Ничего мы ей не подсовывали! — огрызнулась стюардесса Марина. — Она задохнулась, задохнулась, — причитала Ира. Её толстые румяные щёки были залиты слезами, она раскачивалась, как метроном. — Я не успела ничего понять! Не успела никак ей помочь! Смотрю — вдруг задёргалась, захрипела, опухла. Схватила себя за шею руками… Какой кошмар! Какой ужас! Зачем мы сели в этот самолёт! Зачем мы вообще полетели! Далась нам эта выставка! Остались бы дома! Совсем не… Концерт был прерван властным, безапелляционным голосом Валерии: — Ира, прекрати истерику и отойди от Беаты. Так. Все отойдите. Дальше. Дальше, я сказала! Немедленно все садитесь на свои места. Не толпитесь! Сядьте, я вам говорю! Ни к чему не прикасайтесь на Беатином столике! Ира, уймись! — Вот и пообедали, — негромко пробормотал кто-то прямо мне в ухо, обдав горячим дыханием. Я удивлённо отпрянула и увидела, что это голубоглазый красавчик Мартецкий. Чтобы состыковать свои губы с моим ухом, донжуану пришлось наклонить голову. Валерия уверенно руководила, свидетели трагедии послушно выполняли её команды. Бедная толстушка Ирина всё ещё тряслась от ужаса. Однако выть она прекратила. Моя подруга пользовалась в коллективе несомненным авторитетом. Толпа рассосалась, японцы вернулись обратно к левому борту, место вокруг Беаты расчистилось. Появилась вторая стюардесса, Татьяна, испуганная и нервная, в сопровождении летчика в роскошной форме (к счастью, не оранжевой). — Что тут у вас? — недовольно спросил командир экипажа. — Мать вашу! Только этого не хватало! — Вот… девушка. Умерла. Почему-то… — объяснила суть дела Марина. — Взяла и умерла? Так сразу? — рыкнул на стюардесс капитан. — А вы где были? Врача нашли? — Тут полсалона с медицинским образованием. Сотрудники фармацевтической компании. Они летят с международной медицинской выставки, — промямлила Марина, уставившись на командира глазами-вишнями. — И что?! Никто не смог помочь? Что с ней случилось? Сердце? — Похоже, она умерла от удушья, — вмешалась Ядвига. — У неё была аллергия на орехи. — Проклятье, — сквозь сжатые зубы тихо выругался командир. По его лицу было видно: если он сейчас произнесёт вслух все те ругательства, что просятся с языка, то у самолёта отвалятся крылья. — У нас нет в меню орехов! — Нет никаких орехов, — подтвердила Марина. Рядом с большим и нарядным капитаном авиалайнера она смотрелась испуганной мышкой. — Может, она сама какую-нибудь… м-м… долбаную шоколадку съела? С долбаным фундуком? Или арахисом? Никто не видел? — О чём вы говорите! — вмешалась Валерия. — Беата не только ни за что в жизни не съела бы такой шоколад, но даже и на километр не подошла бы в магазине к лотку с орехами. Она знала, что у неё сильная аллергия, и всегда была очень осторожна. И мы все тоже знали о её проблеме. — А вдруг это не орехи! — вновь подала голос Ира. — Мы все сейчас умрём, как Беата! Опухнем и задохнёмся! Мы все ели этот отвратительный обед! И мясо! И салат! Точно, салат мне показался тухлым! — Ира, закрой рот, — прошипела Валерия. — Прекрати сеять панику. Что за чушь ты несёшь? — Хороший был салат, — обиделась вторая стюардесса. — Зря вы так. — К вашему сведению, я съел точно такой же обед, — сообщил командир экипажа. — И, тем не менее, собираюсь завершить рейс и посадить самолёт. — Вы уж постарайтесь, — вставила я. — Как-нибудь. — Может, Беата специально орешек арахиса припрятала, чтобы съесть его в полёте? — предположил невысокий старичок профессорского вида в ультрамодных очках. У него было недовольное морщинистое лицо с брезгливо оттопыренной нижней губой. Старичка я раньше не видела. — То есть, вы, Николай Андреевич, считаете, что это самоубийство? — удивилась Валерия. — Эта девушка отличалась своеобразным чувством юмора, — пожал плечами профессор. — Делать гадости коллегам было её излюбленным занятием, она возвела его в ранг искусства. А сейчас она всех нас капитально подставила. — Что вы имеете в виду, Николай Андреевич? — спросила Валерия. — Я вспомнила, — сказала Ира. — Она выпила кофе… И потом начался этот кошмар. Я сидела вот здесь, рядом, через проход… Капитан корабля посмотрел на пластмассовую чашку на Беатином столике. — Да, точно, — закивала Ира. — Она мне сказала: «Кофе мерзкий, но куда деваться! Поскорее бы добраться домой и выпить капучино». — Хороший был кофе! Нормальный! — обиженно воскликнула стюардесса Татьяна. — Затем она кинула в чашку две таблетки из дозатора… Выпила… И начала хрипеть… О-о-о! — И отбросила копыта, — тихо закончил Ирин рассказ Мартецкий. Я обернулась и внимательно посмотрела на него, удивляясь цинизму этого лучезарного и обаятельного красавца. Лётчик вновь окинул взглядом Беатин столик и указал на синюю коробочку с иероглифами. — Что там внутри? Может быть, она как раз этим и отравилась? — Вряд ли, — сказала Валерия. — У нас у всех подобные дозаторы с чудодейственными витаминами. Подарок японских коллег. — Да уж я вижу, насколько они чудодейственны! — с горечью произнёс командир. — Дело вовсе не в японских таблетках, — отрезала Валерия. — Очевидно, в каком-то продукте Беате попался кусочек арахиса. Один раз мы уже видели, как она на это реагирует. Но тогда всё обошлось. А теперь… — Марина! Принеси рулон плёнки и осторожно затяни ею столик, — приказал лётчик. — Ни к чему руками не прикасайся. Таня! Возьми одеяла и накрой эти два кресла. И сбоку тоже закамуфлируй, чтобы ничего не было видно. Стюардессы тут же бросились выполнять поручения капитана корабля. — Господа, — обратился лётчик к пассажирам. — То, что произошло у нас на борту, нелепо и чудовищно. Мы пока ещё не знаем, из-за чего погибла молодая женщина. Прошу вас сохранять спокойствие. Тут достаточно места, чтобы вы смогли пересесть подальше от тру… подальше от тела. Надеюсь, вы приложите все усилия, чтобы завершить полёт без новых потерь. Народ возмущённо загудел. — На что вы намекаете? — усмехнулась Ядвига. — Хотите сказать, что мы сами её отравили? — Вы нас подозреваете?! — возмутилась Ира. — Как вам не стыдно! Погибла наша коллега. Мы три года работали вместе! — Да ни в чём я вас не подозреваю! — воскликнул командир. — Я хотел сказать, что если ещё у кого-то есть аллергия на орехи, мёд, ананасы — всё, что угодно — вы уж, пожалуйста, не жри… не ешьте это до конца полёта! — Нет, я не вынесу! — вновь заголосила Ирина. — Я не могу на это смотреть! Пересадите меня в первый салон! — Лучше прямо в бизнес-класс, — улыбнулся Мартецкий. — Туда, где наливают шампанского. А ты шустрая девочка, Иринка! — Там всё занято, — посмотрела на капитана стюардесса. — Все, кто захотел, пересели из хвоста в первый салон ещё в начале полёта. — И только одна ненормальная сделала наоборот, — пробормотала я. — Вы о ком? — поинтересовался Мартецкий. — Да так. — Ничего, как-нибудь долетим, — сказала Валерия. — Не плачь, Ира, перестань, хватит. Мы уже поняли, что тебе нанесена тяжёлая психологическая травма. — Смотри, Ирочка, мы всё спрятали, — сообщила Марина. Они со второй стюардессой закончили драпировать одеялами место трагедии. Так дети играют в «домик», натягивая покрывала на стулья и диваны. — Ничего не видно. И незачем напоминать себе, что под одеялом труп Беаты. Внушайте себе, что там, к примеру, мешки с письмами и посылками! Все в изумлении уставились на милую девушку. — А что я такого сказала? — удивилась Марина.