Внезапно накатила волна едкой тоски. Париж, окутанный золотистой дымкой, остался в прошлом, но даже здесь, в далёкой Японии, он напоминает о себе. Напоминает о том, как всё у нас с Володей было хорошо этой осенью. И как же всё плохо сейчас! — Вы устать, — поняла чуткая Юмико. — Вы грустить. — Есть немножко, — призналась я. На лифте мы взлетели на сорок пятый этаж и очутились на смотровой площадке. Город плескался далеко внизу и сверкал янтарём, как дорогой коньяк в хрустальном бокале. — Фудзи-сан, — почтительно выдохнула Юмико, указывая на горизонт. Там, на фоне вечернего серо-розового неба виднелся чёрный силуэт Фудзиямы — её макушка. — Нет облака. Хорошо видеть. Я вспомнила, что когда Фудзияма закрыта облаками, японцы говорят, что она стесняется. Как мило. 7. Рейс 2579. Кухонное сражение Я неспешно прогулялась по салону, удивляясь количеству пустых мест. Так как полёт продолжался уже два часа, хотелось размяться. В хвосте располагалось несколько туалетов, и всё там сверкало чистотой. Частная авиакомпания, организовавшая прямое сообщение с Японией, арендовала для своего парка лайнеров довольно свежий экземпляр: дверцы шкафчиков и столики хорошо функционировали, пластиковые поверхности выглядели как новые, ковровые дорожки и велюровые кресла ещё не стёрлись. Покинув туалет, я задержалась на мгновение у оранжевой шторы — за ней скрывалась вотчина бортпроводников. С кухни уже доносился запах еды, треск разрываемой упаковки и стук контейнеров. Не успела я повернуться, чтобы отправиться в обратный путь, как услышала женские голоса. Первый, несомненно, принадлежал Беате, второй, если не ошибаюсь, стюардессе. Девушки говорили вполголоса, но явно препирались. — Не понимаю, чего ты от меня хочешь? — Веди себя культурно, Мариночка, — ядовито произнесла директор по маркетингу. — Я веду себя очень культурно. — Ты ведёшь себя омерзительно! Нос воротишь. — Глупости. Не выдумывай. — Разговариваешь со мной сквозь зубы! Не выполняешь требований. Я полчаса назад попросила принести мне кока-колы! И что? — Я тебе не прислуга! Сиди и жди, когда будет обед. — Знаешь, ты не стюардесса, а сплошное недоразумение. Как в «Фармаконике» не справлялась с обязанностями, так и тут не тянешь. — Про мою работу в «Фармаконике» даже и говорить не смей! — возмущённо воскликнула Марина. — Это из-за тебя я лишилась места. Ты меня подставила! Я замерла и вся обратилась в слух. Удивительно, что тема нашего разговора с Валерией сразу же получила развитие. Мы только что обсуждали с однокурсницей, действительно ли очаровательная черноглазая стюардесса нанесла финансовый ущерб компании, и вот, пожалуйста: на авиационной кухне говорят о том же. — Подставила! — с болью в голосе повторила Марина. — Ой, я тебя умоляю! Не сочиняй, а? — Свалила всё на меня, а сама вывернулась, как змея. — Правда? Что же ты не объяснила генеральному, как сильно он заблуждается? — Меня же никто не слушал! Ты ловко всё устроила. Я бы ничего не смогла доказать. — Ах, бедная девочка, так у тебя нет доказательств? Вот и помалкивай. Проглоти обиду и улыбайся. Я — клиент авиакомпании, и хочу приятно провести время в полёте, а не любоваться твоим недовольным лицом. — Уж какое есть. Потерпи немного, Беаточка. Приземлимся в Екатеринбурге — и до свидания! — Да уж, постараюсь никогда больше не летать рейсами этих авиалиний, чтобы не наткнуться случайно на тебя. Никакого удовольствия видеть твою монголоидную физиономию. — Я, вообще-то, русская! — Серьёзно? Ха-ха, наверное, родители тебе не всё рассказали о твоей родословной. Может быть, твоя мама отлично порезвилась, пока папа был в командировке? — Оставь в покое мою маму! — Ты её порасспрашивай. Надо же знать свои корни. — Беата, сгинь, а? Я должна готовить обед. Исчезни, пожалуйста, ты меня достала. — Я уйду, когда посчитаю нужным. Удивительно, как тебя вообще допустили к обслуживанию клиентов! Ты не умеешь вежливо разговаривать. Хамка! — А ты зараза! — злобно огрызнулась Марина. — Давай, пожалуйся моему начальству, как в прошлый раз! Накатай жалобу! Чтоб меня ещё и с этой работы турнули. Что же ты за гадина такая? Ты, вроде бы, пить хотела, Беаточка? На, держи! Из-за шторы донеслось странное шипение, потом раздалось возмущённое восклицание Беаты, и через мгновение из-за шторы вывалилась она сама. Её белоснежная блузка насквозь промокла на груди и прилипла к телу, и под тонкой тканью, окрасившейся в коричневый цвет, виднелось кружевное бельё. — Ой, Беата! Что это с вами? — воскликнула я в фальшивом удивлении. Девушка молниеносно сменила злобную гримасу на растерянную улыбку: — Да вот, окатила себя. Всего-то хотела открыть кока-колу. А она прямо фонтаном брызнула. Следом из-за оранжевой шторы появилась озабоченная Марина с полотенцем. — Беата, возьми! Как неудачно вышло! Одно неловкое движение… У тебя есть, во что переодеться? Хочешь, я дам тебе футболку? — Нет, спасибо! — скривилась потерпевшая. Из-за моей спины выглянула и удивлённо поморгала глазками у меня над плечом необъятная и румяная, как наливное яблочко, Ира: — Что случилось? Ой, Беата, да ты совсем мокрая! У тебя весь лифчик виден! — И что? Тебя это сильно волнует? — накинулась на коллегу блондинка. — У меня есть запасная кофточка, — предложила добрая Ира. — Размером с парашют, да? Беата закатила глаза, покачала головой и направилась к своему месту. — Как вы с ней работаете? — чуть слышно спросила у Иры стюардесса. — Она же мегера! Крыса! Ира всхлипнула. Её розовые щёки потемнели, наливаясь кумачом, на шее вспыхнуло два алых пятна, а в глазах заблестели слёзы. Неужели сравнение кофточки с парашютом так сильно её обидело? Ведь это полная ерунда. Даже не шпилька, а справедливый намёк на то, что кому-то пора заняться собственной фигурой… Память тут же услужливо подсунула весь ассортимент эпитетов, присвоенных мне когда-либо всякими злобными хорьками. Как только меня не обзывали, в чём только не обвиняли! Если бы я каждый раз реагировала так же бурно, как Ира, то давно угодила бы в психушку. К счастью, мои нервы крепки, как национальная система противоракетной обороны. — Не расстраивайтесь, Ирочка! — я ободряюще похлопала купчиху по плечу. — Вы от чистого сердца предложили помощь, а вас в ответ закидали скользкими жабами. Что ж, бывает. Увы, не каждого человека можно назвать Королём деликатности. Забейте! Думаю, ваша запасная кофточка так же очаровательна, как этот кардиган. — Нет, она огромная, — прошептала Ира. — Когда я её сворачивала, чтобы положить в сумку, я так и подумала: как будто складываю парашют. Беата права. — А я тебе всегда говорила: хватит жрать булки! — встряла Марина. — Вот, допрыгалась! В твою одежду можно завернуть слона! Ира судорожно всхлипнула, низко опустила голову и потащилась вдоль по проходу со скорбным видом. Я укоризненно посмотрела на Марину. — Нет, ну а что? — пожала плечами стюардесса. — Нельзя так распускаться. Извините, я пойду, много работы. 8. Токио. Императорский парк. Ханами — Как чудесно, что вы к нам приехали именно сейчас, когда цветёт сакура!