— Вы имели с ним дело? — К счастью, нет. Он из молодых, все это было уже после меня. В «Стренджуэйз» угодил в прошлом году и через несколько месяцев вышел. Я просто старался быть в курсе того, что поделывают сокамерники Мартина. Если я правильно помню, именно Полубокс пытался повесить его на простынях. Наоми покачала головой: — Такому самое место в тюрьме… — Или в могиле. Приговор отменили, представляете? — Все эти угрозы и покушения на Вика… — задумчиво сказал я. — Всегда задавался вопросом — почему в тюрьме к нему так паршиво относились? Наоми посмотрела на меня: — Он убил троих детей… — Но действительно, — заметил Блейк. — Есть в «Стренджуэйз» такие, кто никого не убил? Да там детоубийц столько же, сколько дней в году. — Может, из-за лунатизма? — спросил я. — Или потому, что отрицал вину? Открещивался от содеянного? — Может, и так. — Блейк пожал плечами. — Сидеть в одной камере с наглыми убийцами и заявлять им, что невиновен или что ничего не помнишь, все равно что гладить их против шерсти. Но сдается мне, есть еще какая-то причина. — Он задумался. — Вик был со странностями. — Со странностями? — переспросила Наоми. — Не хочется так говорить, но да. Понаблюдайте за жизнью на любом школьном дворе, и сразу угадаете, кого потом будут макать в парашу. Готов домом своим поклясться, что Вику тяжко пришлось в тюрьме, к сожалению. — К сожалению? — переспросил я. Не с целью возразить, просто по опыту общения с представителями старой гвардии я знал, что они обычно занимают крайне жесткую позицию по таким вопросам. — Организованная и безнаказанная травля заключенного в строгорежимном учреждении? — Блейк поморщился, будто от боли. — Совсем не к такому должно стремиться общество. Что же касается других заключенных, которые покушались на его жизнь… Я нетерпеливо кивнул: — Как мы уже сказали, их легко исключить из числа подозреваемых. — Верно, — согласился Блейк. — Итак, вас интересуют давние обстоятельства дела. — Вы были старшим детективом-инспектором в полицейском подразделении Северного Манчестера, когда поступил роковой вызов… Блейк кивнул: — Не знаю, то ли я слишком много об этом думаю, то ли у меня тогда было предчувствие, но я всегда говорю, что тот год для всех стал новой точкой отсчета. — В каком смысле? — Все обвалилось, ну или пошло наперекосяк. Ипотечный кризис, экономический спад, банкротства — вот это все. Потом война в Ираке, выпуск первого айфона. Появление всех этих чертовых соцсетей. Детали стали не важны, все по верхам. — Блейк покачал головой. — В тот год мы утратили энтузиазм. Запал пропал. — Он потер кончик носа и скромно улыбнулся. — Во всяком случае, у меня. Да, я был старшим сотрудником полицейского подразделения Северного Манчестера, но я впервые столкнулся с этим делом, когда окровавленного Вика доставили в Главное полицейское управление, в Честер-хаус. Сразу стало ясно, что все очень серьезно, но поначалу было ужасно трудно добиться от Вика чего-то связного. — В каком он был состоянии? — Перевозбужденный, дезориентированный. На вопрос, откуда кровь, ответил, что не помнит. Полный раздрай, приходилось действовать аккуратно. Его трясло, он нес несуразицу. Состояние шока. — Наверное, было очень сложно установить хоть что-то. — Было бы, но девушка-диспетчер связала его описание с сообщением о подозрительных лицах по адресу: Брайарс-Грин, дом одиннадцать. У дома Муров. Там работы хватило, уж поверьте. — Можете описать место происшествия? — Предпочел бы стереть его из памяти. Дом на две семьи в конце глухой улочки. Соседи спали и умудрились ничего не услышать. Парадная дверь широко распахнута. Мэгги… — Блейк отпил воды и продолжил: — Маргарет, мать семейства, на полу у лестницы. Много крови, ножевые ранения живота и груди, порезы на руках и ногах. Очевидно, пыталась не пустить нападавшего к детям. Мы нашли их наверху. Близнецов. В ванне. Они забрались туда и спрятались за занавеской для душа, но… — Достаточно, — сказал я. — Как вы определили, что старшая девочка пропала? — По фотографиям на стенах, — ответил Блейк. — Везде было пятеро. Мэгги — мать. Артур и Мэри — близнецы. Фрэнк — отец. И Лиззи — старшая дочь. Конечно, мы сразу стали искать Фрэнка и Лиззи — их одних не оказалось в доме. — Блейк кивнул, припоминая. — На какой-то благословенный час я убедил себя, что с ними все хорошо, что они где-то вместе, в безопасности. Моей дочери тогда тоже было двенадцать лет, и, честно говоря, я даже позвонил жене и попросил обнять Люси. Трогательное отступление. Я помнил его дословно по интервью, которые Блейк дал за эти годы. Однако я не сомневался, что это правда. С такими подробностями не шутят. — Когда вы поняли, что Лиззи — в числе жертв? — спросила Наоми. — Лично я? Когда нашелся Фрэнк Мур, отец, и оказалось, что он ее не видел. К тому времени соседи уже сообщили нам, что Фрэнк и Мэгги… — Он замолчал, подыскивая слова. — Не жили вместе? — предположила Наоми. — Да, можно и так сказать. — Он кивнул. — Пробовали жить раздельно. Так, кажется, обычно говорят. Фрэнк переехал в другое место, и в те выходные дети находились у матери, а Фрэнк был на работе. — Как он отреагировал на известие? — А как вы думаете? Есть в нашей работе аспекты, по которым я никогда не скучаю. Это один из них. Фрэнк совершенно расклеился. Такой крепкий человек: и физически, и морально; служил в морской пехоте. На моих глазах будто обрушилось крепкое здание или сошел оползень. Тяжелое зрелище. Все повторял: «Я должен был быть там. Я должен был быть там». — А когда официально установили, что Лиззи мертва? — Тело мы так и не нашли, но ДНК на месте преступления все прояснила. — Насколько мы поняли, образцов было в изобилии… — Реки крови, — подтвердил Блейк, глядя в кружку. — Буквально. Я начал понимать, почему он ушел в отставку раньше срока и почему, похоже, до сих пор считал себя ответственным за судьбу жертв. Тихий убийца, пропавшая девочка, мать, которую искромсали на куски, когда она пыталась спасти детей. В таком деле можно завязнуть навсегда. — Как по-вашему, что привело Вика в тот дом? Почему именно к Мурам? — Сумасшествие. — Блейк покачал головой. — Он в то время много разъезжал, останавливался в дешевых гостиницах и кемпингах. Сюда приехал по работе, связанной с очисткой объектов от асбеста, остановился в мотеле «Белый лебедь» неподалеку. По нашей версии, он был одержим Лиззи, старшей дочерью Муров. Позже родители ее одноклассников говорили, что видели у школы мужчину, похожего на Вика. Также мы обнаружили ее одежду в его номере, а после долгих поисков — орудие убийства. — Кухонный нож из дома Муров? — вспомнил я. — Да, за батареей отопления; три или четыре раза все перешерстили, прежде чем нашли. — Какова была точная последовательность событий?.. — Вик приезжает в город по работе, за неделю до убийства. Встречает на улице Лиззи, старшую дочь Муров, и прослеживает ее путь до школы или дома. Свидетели вспомнили, что видели его в обоих местах. Вик стал одержим ею, следил за ней повсюду. Возможно, даже вступил с ней в контакт или воображал, что у них любовь. В одну из ночей он не выдерживает и идет к ней. Вламывается в дом через окно на заднем дворе, убивает Мэгги у лестницы, близнецов в ванне и похищает Лиззи. Нам удалось отследить его передвижения по дому, потому что он порезался о разбитое окно. Кровавый след вел из кухни к лестнице, в ванную, обратно вниз и на крыльцо. Потом он на машине поехал в город и пошел на вокзал Пиккадилли, где его арестовали. На его одежде обнаружили кровь нескольких человек. Его собственную, Мэгги, Артура, Мэри и, конечно, Лиззи. К сожалению, точно установлено, что она истекала кровью, когда покидала дом. — Что случилось с телом? — Величайшая загадка. Да, в полиции надеялись, что Вик проговорится инспектору Сатклиффу, но он ни тогда ничего не рассказал, ни сейчас. Полагаю, теперь мы уже никогда не узнаем. Бедняга Фрэнк, да? Я кивнул, не зная точно, что стало с Фрэнком Муром. Но с ним нам еще предстояло поговорить. — В прошлом Вика было что-нибудь подобное? — спросил я. — Судимостей — нет, но, учитывая его образ жизни, трудно сказать наверняка. — Нелюдим-одиночка? — уточнила Наоми. Блейк кивнул: — А после случившегося никто не горел желанием признавать знакомство с ним. По работе он много разъезжал. Занимался очисткой от асбеста, но в качестве внештатного подрядчика. Идеальная работа для того, чтобы вести кочевую, уединенную жизнь. Такой он, похоже, и хотел, пока не увидел Лиззи Мур. Я опросил работников из его шарашки, но толку от них было мало. Спокойный, неразговорчивый… — И никто не высказал предположения, что он уже убивал раньше? — Лично я никогда не сбрасывал со счетов эту вероятность. В этой местности было несколько нераскрытых преступлений, связанных с пропажей людей, девочек похожей внешности, но мы так и не смогли установить, имеет он к ним отношение или нет. Он все время переезжал, и в его жизни было очень мало людей. — А родственники? — Единственный ребенок, родители умерли. Правда, есть еще бывшая жена… Я посмотрел на него, а Наоми перестала записывать. — Бывшая жена? — переспросили мы хором. — Были женаты менее года, развелись до убийства. Больше сказать нечего. Возможно, у меня где-то сохранился ее номер. — Было бы очень кстати. — Вы сказали, что Фрэнк Мур совершенно обезумел из-за случившегося, — напомнила Наоми. — Впоследствии он взял себя в руки. Кстати, не далее как утром я с ним беседовал, мы вместе занимаемся благотворительностью. — Можно поинтересоваться, о чем был разговор? — продолжала Наоми.