— Кроме твоего начальника. — Он сейчас не очень симпатично выглядит, — сказал я. — И вообще — в медикаментозной коме. В общем, мое лицо — первое, что он увидит, когда проснется. Если проснется. Янковски кивнула, похоже наконец поверив, что мы не пытаемся отмазать Сатти. — На этом все, надеюсь? — Пока да, — сказала Наоми. — Если что-нибудь вспомнишь, позвони. — Я протянул Янковски свою визитку, и она перекатила ее по пальцам, как крупье карту. — У нас нет других целей, кроме как установить истину. — Мне хотелось закончить непростой разговор на положительной ноте. Врагов, натренированных убивать, и так было достаточно. Янковски обошла машину и вернулась на заброшенную фабрику. Стоящие в дверях спецназовцы расступились, пропуская ее, потом снова сомкнули ряды, не отрывая взгляда от нас. Ей не доверяли, но нас презирали. Я насчитал пять винтовок, как бы невзначай направленных дулами на нас. Наоми повернулась ко мне: — Спасибо, что изволил проснуться к концу… — Ты полностью владела ситуацией. Я думал, ты знаешь, что делаешь. — Только не ожидала, что напарник будет молчать. Думаешь, она врет? — Почему нет? Все врут. В машине Наоми сменила тему: — Обратил внимание, как они переглядывались, когда мы вышли на улицу? — (Надо же, а я так надеялся, что она не заметила.) — Не доверяют они ей, что ли? — Это может означать все, что угодно. Нелегко работать, если на тебе лежит тень подозрения. Судя по взгляду Наоми, она решила, что я говорю о себе. Можно было только представить, какого размера эта тень в моем случае. — Думаешь, ей могут сильно осложнить жизнь? — Меня больше беспокоит не ее жизнь. Вряд ли это расследование поможет нам с тобой обзавестись новыми друзьями. Наоми завела мотор. Я вырубил сканер и включил радио, пытаясь заполнить гнетущую тишину. Мне не нравилось то, какими темпами развиваются события, и то, что некоторые на глазах меняют личину, а я и шагу ступить не могу, чтобы не возбудить подозрений у Наоми. Она была слишком умна, чтобы скормить ей ложь, а ее отношения с суперинтендантом Паррсом — какими бы они ни были — делали ее неуязвимой для моих манипуляций. Может, если я останусь пассивным пассажиром в этом расследовании, она попросит о переводе? Но чего я хочу на самом деле? Мне не давали покоя многочисленные вопросы. Как можно было подобраться к вооруженному охраннику настолько близко, чтобы полоснуть его ножом по горлу? И кому понадобилось убивать человека, которому и так оставалось жить считаные дни? Единственное, в чем я уверился после неожиданной поездки, — нельзя и дальше плыть по течению, иначе Наоми так и будет заставать врасплох и подозреваемых, и меня самого. На телефоне высветился еще один пропущенный звонок с неопределяемого номера. Кто-то пытался связаться со мной. 11 Дело шло к вечеру, но Фрэнк Мур ни разу не отвел взгляда во время разговора, и мне все время приходилось смотреть на него снизу вверх. Любопытно, что Кевин Блейк — представитель старой гвардии — общался с женщиной-полицейским непринужденно, а гораздо более молодому Муру это общение почему-то давалось с трудом. Он внимательно выслушивал вопросы Наоми, но ответы адресовал мне. Может, даже не столько из-за того, что Наоми — женщина, а из-за своего военного прошлого и того, что я старше. Такие люди, как он, обычно просят позвать начальство. Если бы он только знал. Оставив констебля Блэк просматривать записи с камер видеонаблюдения предположительно на несколько часов, я собирался уехать без нее. Но она уже ждала меня в машине. Я сделал вид, что ничего неожиданного не произошло, и молча сел на свое место. Домой к Фрэнку Муру мы ехали в уже привычной тишине, прерываемой хрипами и потрескиваниями сканера вместо музыки. Мур жил в образцово-симметричном новом доме из красного кирпича в Хитон-Мерси[8]. — Мы обычно снимаем обувь… — замялся он на входе и провел нас внутрь мимо семейных фотографий, соответствовавших общему порядку в доме. Их можно было бы принять за магазинные стоковые фото в рамках, если бы не до боли симметричная улыбка Фрэнка на каждой. На фотографиях был запечатлен он, его вторая жена и трое детей в различных сочетаниях. Выражения лиц у всех были такие же неестественные, как в телевизионной рекламе ипотечных кредитов. Фрэнк провел нас в столь же аккуратную гостиную, и я не решился сесть, потому что диваны были накрыты виниловой пленкой. Наоми очутилась перед такой же дилеммой. Мы остались неловко стоять рядом с декоративным камином. Встроенный в стену книжный шкаф был заполнен книгами. В основном мотивационной литературой. Я вдруг осознал, что за всю жизнь не прочел ни одной книги в стиле «Помоги себе сам». Может, от этого все проблемы? Остальное пространство в книжных шкафах заполняли еще фотографии детей в рамочках, групповые, семейные портреты. Можно понять, учитывая то, что случилось со старшими детьми. — Мистер Мур, — начала Наоми, — мы бы хотели задать вам несколько вопросов о Мартине Вике. — Задавайте, — согласился Мур, глядя при этом на меня. — Хотя я его не знал. — Никто его по-настоящему не знал, — заметил я. — Самым значимым событием в его жизни было случившееся по адресу: Брайарс-Грин, одиннадцать, а про «до» и «после» известно очень мало. Мур помрачнел: — В моей жизни это событие тоже стало значимым. — Разумеется. — Наоми вновь перехватила инициативу. — Вы когда-нибудь видели Мартина Вика или разговаривали с ним? Мур покачал головой: — Видел в суде, но он тогда мало что сказал. Если бы Мартин Вик и Фрэнк Мур тогда соревновались, кто кого переглядит, то стояли бы там до сих пор. — Но вы никогда не сомневались, что арестован виновный человек? — спросила Наоми. Мур непонимающе наморщил лоб: — А с чего мне сомневаться? — Он так и не рассказал всего о событиях той ночи. — А с чего ему рассказывать? — Мур снова посмотрел на меня, будто я быстрее его пойму. — Зачем топить себя еще глубже… — Резонно, — согласилась Наоми, стараясь удержать внимание Мура. — Что вы почувствовали, когда узнали о его смерти? Мур слегка кивнул и указательным пальцем коснулся седой пряди в волосах. Хотя, наверное, предпочел бы ткнуть Наоми в глаз. Потом снова улыбнулся: — Я не особо задумывался. — То есть не обрадовались? Мур непонимающе сдвинул брови. — Большинство из тех, с кем мы разговаривали, с радостью помахали бы ему ручкой… — Не очень-то мне нравится ваша работа. — Мур впервые обратился к Наоми. — Как вы сами видели, моя состоит в том, чтобы помогать людям, погрузившимся в пучину горя. Я не могу вытащить их в одиночку, но могу протянуть руку помощи. Мне всегда казалось, что и Мартин Вик, возможно, из таких людей. Если бы он обратился ко мне, возможно, мы помогли бы друг другу. — Но ведь не обратился? — спросил я. — Увы, нет. — Простите, что так говорю, но ваши консультации предназначены скорее для людей с несколько иным социальным статусом. — Не стану оправдываться за платные семинары. Они меня кормят, но это не основная моя деятельность. Они ценны тем, что позволяют финансировать работу с группами риска. — Кто входит в эти группы? — Люди, которые нуждаются в нашей помощи, но не могут себе ее позволить. Это может быть скорбящая мать, человек, злоупотребляющий наркотиками или очутившийся на улице. Я хочу сделать так, чтобы следующий потенциальный Мартин Вик не переступил черту. Я даже обсуждал это с полицией в свое время. — Кевин Блейк обращался к вам как представитель полиции? Мур покачал головой: — Кевин больше похож на вас. — То есть? — спросил я.