– Ну… открыла окошко и, видно, что-то рассматривала, вылезла до самых ног. Я еще подумал, как бы не свалилась. Я вновь подняла голову. Окна второго этажа французские, то есть до самого пола, окно Сусанны распахнуто настежь, что неудивительно при такой погоде. В целях безопасности на окне укреплено кованое ограждение, наподобие балконного, высотой пятьдесят сантиметров. Если очень увлечься, вполне можно вывалиться. – Что ее так увлекло? – спросила Софья, обращаясь к Олегу Петровичу. Как видно, ее волновали те же вопросы, что и меня. – Кто ж ее знает, – пожал плечами Олег Петрович. – Вон в ту сторону смотрела, – ткнул он пальцем в правое крыло здания. На первом этаже там размещалась кухня, на втором – спальня Софьи и кабинет покойного мужа, окна моей спальни выходили на другую сторону. Я вспомнила слова Сусанны и невольно нахмурилась. – Если она следила за мной, то совершенно напрасно, – заявила Роза. – Я сроду чужого не брала, хоть ты меня обыскивай. И нечего за мной в замочную скважину подглядывать. – В вашей честности никто не сомневается, – поспешно заверила ее я. Терять такое сокровище, как Роза, не хотелось, а дама она характерная, чего доброго, хлопнет дверью, и где я найду ей замену? – Чего ж мы стоим здесь? – озарило Наталью. – Надо ее в дом перенести. – Нельзя, – вмешался Денис. – Если у нее переломы, то пусть до врачей лежит, а если умерла, то до милиции. – О господи, – ахнула Наталья, и тут со стороны улицы раздался автомобильный сигнал. – Наверное, «Скорая», – обрадовалась я. – Я встречу, – сказала Наталья и побежала к калитке. Все это время тетушка лежала, запрокинув голову, не подавая признаков жизни. – Все-таки второй этаж, – с надеждой заметила Софья и в ответ на мой укоризненный взгляд торопливо перекрестилась. Врач был молод и обладал редким чувством юмора, в том смысле, что его шутки казались смешными только ему. – Бабка-космонавт, – заметил он, с интересом разглядывая окно, из которого выпала Сусанна. – А чего надумала прыгать без парашюта? – Слушайте, она жива или нет? – взмолилась Софья. – Люди волнуются… – Жива, – наконец-то обратив внимание на Сусанну, ответил врач. – Такие старушки только с виду хлипкие, а на самом деле им сносу нет. Вот и эта… Свались я со второго этажа, непременно чего-нибудь сломал. – А она ничего не сломала? – разволновалась Роза. – Да вроде нет. – Отчего ж она сознание потеряла? – Думаю, с перепугу. Возможно, у нашей космонавтки сотрясение мозга, но это сразу не скажешь. – Тогда приведите ее в чувство, – возмутилась я. – А вам это надо? – серьезно спросил он. – В каком смысле? – растерялась я. – В том, что, может, и неплохо, если она немного помолчит? – Да, торопиться, пожалуй, не стоит, – влезла Софья. – Старушку мы забираем. – Я поеду с вами, – вызвалась моя подруга и секретарь. – А ты приляг и отдохни, – повернулась она ко мне. – Береги нервы. У тебя завтра тяжелый день. О Сусанне я позабочусь. Вскоре Софья отбыла вместе с Сусанной на «неотложке», а я, вместо того чтобы прилечь, пошла доделывать прическу. – Может, она бабочек ловила? – немного невпопад заметил Денис. – Господи, ну зачем ей бабочки? – Да, в самом деле… Тогда совершенно неясно, зачем она полезла из окна. Меня этот вопрос тоже очень интересовал, поэтому, простившись с Денисом, я отправилась в сад, где и обнаружила Олега Петровича. Он возился с цветами возле самого спуска к реке. – Как наша страдалица? – спросил он, завидев меня. – Пока никаких известий. – Бабушка крепкая, и характер у нее боевой, вы понапрасну-то не переживайте. – Не могу понять, как это случилось, – посетовала я, устраиваясь в тенечке, здесь под высоким каштаном стояла скамейка. Олег Петрович отложил инструмент, снял перчатки и устроился рядом. – Думаю, Ваську она гоняла. У них застарелая вражда. Она, как его увидит, все камнем норовит швырнуть. – Кто такой Васька? – забеспокоилась я. В принципе, Васькой мог быть кто угодно, на свете не встретишь существа, с которым бы не враждовала Сусанна. – Кот соседский, Игнатовых. Он иногда у нас гуляет. Интеллигентный кот, ходит только по дорожкам или по лужайке. А чтоб по клумбе – ни-ни. Так что непонятно, за что бабушка на него осерчала. Хотя я пару раз видел, как он на птичек охотится. Заляжет в траве и ждет. Может, она поэтому? Хотя птичек она тоже не любит – говорит, гадят. – Васька черный такой, с белыми лапами? – спросила я. – Он самый. Сегодня я его на вашем балконе видел. Кот, что с него возьмешь. – А когда Сусанна упала, вы его тоже видели? – Кота не видел, врать не буду. Видел, как бабушка из окошка лезет, вроде как до чего-то дотянуться хочет. Выходит, в Ваську метилась. Кроме него, кто тут еще может быть? – А потом она упала? – Как упала, я просмотрел, на цветы отвлекся. Вдруг слышу крик, и что-то шмякнулось. Поворачиваюсь, а в клумбе георгины полегли. У меня аж сердце сжалось, что за зараза, думаю… прошу прощения… И тут в голову мне пришла мысль, что бабушка пакость затевала, вот и висла в окне. Я к клумбе, а бабушка там лежит. Тут я понял, что она сама свалилась. – Она вам что-нибудь сказала? – Только одно слово. – Какое? – Болваном назвала, как всегда. Семеныч у нее раззява, а я болван. Бабушка для всех доброе слово находила. – Почему вы ее бабушкой называете? – додумалась спросить я. – Мне шестьдесят пять, а ей, поди, лет сто с небольшим, так кто ж она мне? Неужто помрет? – В голосе Олега Петровича мне почудилась надежда. Я досадливо отмахнулась. – Все-таки это странно, – вздохнула я. – Что? – Ее поведение. – Ничего подобного. Она на майские праздники на крышу залезла: решила, что Игнатов любовницу в дом привел, пока жена на отдыхе. А с нашей крыши Игнатовы как на ладони. Еле сняли, так увлеклась, что никаких уговоров слушать не хотела. Наталья ей туда обед носила. – Почему мне не сказали? – Вы в отъезде были, да и зачем вас волновать? Я еще раз вздохнула и пошла к дому. Стеклянная дверь в сад была распахнута. Я вошла, решила было выпить кофе, но вместо этого стала подниматься по лестнице. Здесь меня догнала Наталья. – Софья Андреевна звонила. У Сусанны сотрясение мозга и шея не в порядке. Еще шок. Опасаются инфаркта. Шея в гипсе, тетушка в реанимации, говорят, завтра будет видно. Софья Андреевна там еще чуток побудет – и сюда. Вам беспокоиться не велела. – Идемте со мной, – позвала я Наталью. Мы подошли к двери тетушкиной комнаты. Чуть помедлив, я толкнула дверь и вошла первой. Сусанна терпеть не могла, когда в ее в комнату кто-то входил. Я здесь не была лет пять. Как-то тетушка слегла с простудой и вознамерилась проститься со мной. Прощание особо трогательным не получилось, Сусанна перечислила все мои грехи, пообещала мне геенну огненную и сказала, что после ее смерти я окончательно пропаду. Обычно, идя по коридору, я инстинктивно обходила ее дверь стороной, впрочем, как и все домочадцы. По долгу службы трижды в неделю сюда наведывалась Наталья. После ее уборки Сусанна вопила на весь дом, что ничего из вещей не может найти, изводила Наталью глупыми придирками и обзывала грязнулей. Само собой, Наталья комнату тихо ненавидела, как, впрочем, и ее хозяйку. Я огляделась. Тюлевые занавески на окне сдвинуты в сторону. Постель разобрана (Сусанна запрещала убирать ее, считая, что она должна проветриваться), слева шкаф, дверь в туалет, зеркало, диван и кресло. Телевизор Сусанна предпочитала смотреть в гостиной, но здесь он тоже имелся и в настоящее время работал. Наталья подошла и выключила его, а я направилась к окну, именно оно меня сейчас интересовало. Створки окна открывались вовнутрь, так как со стороны улицы, как я уже говорила, было металлическое ограждение со сложным рисунком в виде переплетенных ветвей и листьев. Я подошла к ограждению вплотную. Вид отсюда открывался прекрасный, но не он меня сейчас интересовал. Комната Сусанны находилась в центральной части здания, она была последней, далее коридор делал поворот, в левом крыле моя спальня, спальня Софьи и кабинет покойного мужа. Мои окна выходят на другую сторону, значит, если не кот Васька и не иное существо, с которым она враждовала, то Сусанну могли интересовать только окна спальни Софьи. Если Софья прятала там Макса… При сложившихся обстоятельствах мальчик, уже давно наплевав на конспирацию, являлся пред мои светлые очи. Последние слова Сусанны были «мерзавец и вор», они могли относиться как к Максу, так и к коту, а также к Олегу Петровичу и любому другому существу мужского пола. Из этого делаем вывод: виновником своего падения Сусанна считала мужчину или кота, хотя пальцем тыкала в меня. С этого места отлично видны окна Софьи, одно окно открыто, и даже занавеска не задернута, смотри сколько душе угодно. Весьма неосторожно со стороны Софьи, если она там действительно кого-то прятала. Окна кабинета Артемьева Сусанну заинтересовать не могли, вот уже год, как туда никто не заглядывает. Кроме слоя пыли да никому ненужного хлама, там ничего нет. На первом этаже кухня и столовая. Я пригляделась получше: окна кухни зашторены, а вот столовую отсюда видно хорошо, но там в это время ничего интересного не происходит. Я в досаде покачала головой, потому что из-за осмотра места происшествия не стало понятнее, зачем тете понадобилось рисковать шеей. – Вот туда она смотрела, – услышала я голос Олега Петровича. Он стоял внизу и наблюдал за мной. Ткнул пальцем в левое крыло дома и с грустью воззрился на изуродованную клумбу. Тут я задела коленом обо что-то тяжелое и с изумлением обнаружила бинокль. Он висел на ограждении, зацепившись за него ремешком. – А это что такое? – удивилась я, взяв его в руки. – Неужто не знаете? – в свою очередь удивилась Наталья. Конечно, бинокли я видела и раньше, только как он оказался у тетушки? Тут выяснилось, что вовсе не о том спрашивала Наталья. – Она за Розой с биноклем следит. Оттого та окна и зашторивает. Кому приятно, когда под руку смотрят. И за мной следит, когда я убираюсь, и за Семенычем, и за Олегом Петровичем. За Игнатовыми тоже следит, но они ее напугали: сказали, что есть такая статья в законе, что ее можно за хулиганство привлечь, только после этого она перестала на крышу с биноклем лазить. Еще Абрамова выследила, тот с падчерицей на лодке катался и приставал к девчонке. Сусанна тут же жене позвонила, они еще к берегу пристать не успели, а Абрамова уже на развод подала. Абрамов обещал Сусанне ноги сломать, и она за ограду не ходила, боялась. Я Абрамова Христом богом просила сказать ей, что он пошутил, раз уж с женой помирился, ведь все внимание нам, раз за ворота ни ногой. Роза грозилась уйти, и я, если честно, думала, не выдержу. Он так и не позвонил, но, на счастье, она перестала бояться и опять начала за ним приглядывать. Я с изумлением слушала Наталью. До сей поры я даже не подозревала, какая насыщенная событиями жизнь у тетушки. – Сумасшедший дом, – пробормотала я и поспешила покинуть комнату. Выходило, что тетушку едва не погубило собственное любопытство. Роза зашторила окна, но тетушка упорно пыталась что-то рассмотреть на кухне и в результате свалилась в клумбу. Ее счастье, что там росли георгины, а не кактусы. Значит, Софью я подозревала напрасно, никого она в спальне не прячет.