— Как там муженек, в себя пришел? На этот раз продавщица промолчала. — Нам покурить, Валюх, — сообщил рэкетир, улыбаясь во все зубы. — Че ты так лицо спустила, можно попроще? — Можно… — продавщица попыталась выдавить улыбку, вышло очень вымученно, женщина явно опасалась этих двух, и я предположил, что они что-то сделали с ее муженьком, не просто же так ее потряхивает. — И пожрать подгони, — добавил второй, разглядывая витрину с алкоголем. — И еще, давай бутылку «Рояля». Хозяйка отрывисто закивала, с перепугу даже сигарету изо из пальцев выронила. Бросилась ее поднимать. Я, стоя чуть поодаль, молча разглядывал братков. Вопросов нет, опасные ребята, с такими без надобности лучше не связываться. Пока продавщица, напрочь забывшая о моем заказе, выполняла хотелки этой парочки, мелкий на меня взглянул. Бровь его вверх поползла от удивления. Было от чего, меня в чем в травмпункт из Дворца Культуры привезли, в том я и до дома добирался — красные майка и шорты, боксерки на ногах. И под левым глазом гематома размером со сливу. — Слышь, ты че боксер? — решил докопаться «Панин». Я на секунду задумался, что ему ответить. — Любитель, — хмыкнул я. — А-а-а… — мой собеседник брызнул слюной на потрескавшийся асфальт сквозь стиснутые зубы, умело так, по-модному. — Это как, любитель? Кого ты там любишь? Гы-гы… — Соперников бить люблю, — пожал плечами я. — А че, какой у тебя разряд? Слышь, ты Косого знаешь? — Нет разряда, — помотал головой я. Про Косого не стал отвечать, такой вопросик с подковыркой. — Ясно. Продавщица, наконец, положила на прилавок пачку красного «Мальборо» и два «Сникерса». Судя по тому, что она забрала последние батончики с витрины, одна из шоколадок предназначалась мне, я даже уже за нее бабки заплатил. Ну да ладно, перебьюсь, другое что-нибудь съем, как эти двое свалят. — Эт че? — посмотрел на сигареты рэкетир. — Мальборо… — еще тише прошептала продавщица. — Слышь, боксер, куришь? Надо? — собеседник покосился на меня, улыбнулся самыми кончиками губ. — Забирай, дарю! Если пару ударов покажешь, а? — Мне чужого не надо и я не курю, — отказался я от сомнительного подгона. — Как хочешь, боксер, — рэкетир обратно внимание на продавщицу переключил. — Валь, я «Самец» курю, ты забыла походу? Через несколько секунд она вывалила через окошко пачку «Кэмела» и бутылку спирта, поставив все это рядом со «Сникерсами». — Девять тысяч, — объявила она цену, хотя судя по выражению ее лица, продавщица совсем не уверена в правильности своих действий. — Ага, в счет долга за крышу запиши, ладно, Валюш? — наигранно мило улыбнулся рэкетир. Я помнил, что такие вот ребята называли коммерсантов лохами и заставляли народ делиться прибылью. «Крышевали», выступая современным аналогом ЧОП, только с завышенными тарифами за свои «услуги». И прямо сейчас я своими глазами наблюдал пример этого самого крышевания бандитов небольшого коммерческого ларька. «Панин» взял бутылку спирта с узнаваемой красно-белой этикеткой. — Рябой, «Рояль» забирай. «Лундгрен», погоняла которого было Рябой, подошел, на меня взглянул, но быстро интерес потерял. Раз угрозы не представляю, об опасности мелкий бы сообщил, то чего на меня время тратить. Забрал бутылку и умудрился ее в карман засунуть, поместилась же. Следом шоколадный батончик взял и сразу открыл, почти половину за раз откусил. Пошел дальше витрину разглядывать, громко чавкая и также громко через нос дыша. Носяра то у него сломанный, перегородка набекрень повернута, вот и с дыханием проблемы имелись. — Че, еще долго, Муха? — спросил он прежде у своего корефана, заодно заочно знакомя нас. — Заканчиваем, — заверил Муха. Он вернул внимание к продавщице. Свой шоколадный батончик брать не стал. Сигареты взял, открыл, фольгу и целлофановую обертку прямо под ноги бросил. — Бабки достал твой муженек? — спросил Муха, закуривая сигарету. — А завтра можно… вот прям с утра, не наторговала еще, народу по такой жаре нет, — затарахтела продавщица. — Завтра можно — еще в прошлую пятницу закончилось, я твоему мужу все, что думаю, сказал. Или он может чего-то не понял? Если прежде Муха разговаривал нагловато, но в принципе вполне себе доброжелательно, то теперь в его голосе появился металл, глаза чуть сощурились. — Слышь, Рябой, лох походу с первого раза не допёр, надо в гости заглянуть. — Сегодня? — спросил тот невозмутимо, дожевывая батончик. — А ты паяльник взял, или заехать за ним надо? — поинтересовался Муха. При этом диалоге у продавщицы на глазах выступили слезы. — Не надо его трогать… он все понял. — Ты не поняла? — Муха с этими словами не просто облокотился о прилавок, а чуть ли не лег, жопу оттопырив. Я не вмешивался, не дурак поди, тем более приметил у Мухи ствол — торчал сзади спортивных штанов. Не боевой, газовик, но все равно — ну его такие дела в сторону. Мелькнула запоздалая мысль свалить, пока ходят пароходы. Но блин, тогда вообще и без бабок, и без еды останусь. Непорядок. Просто вмешиваться во все это дерьмо сейчас совершенно не с руки. Продавщица все поняла, начала выгребать из «кассы», вместо которой служила коробка из-под обуви, всю сегодняшнюю выручку, давясь слезами, которые все же брызнули по щекам. Правда рэкетира женские слезы нисколечко не трогали. Бесчувственная падла. — Слышь, боксер, а ты че хочешь? Гуляй давай, — вернулся ко мне Муха, смерив меня взглядом. — Сдачу жду, — честно ответил я. — И шоколадный батончик. — А… ну на, бери, — Муха сунул мне мой же «Сникерс». — Угощаю от души. Я отказываться не стал, за батончик то уже заплатил. Взял шоколадку. Но уходить тоже не стал, сдачу я все же намеревался получить и дарить никому свои деньги не хотел. Мухе это явно не понравилось. — Че ты бля хочешь, любитель? Давай ножками засеменил отсюда! Ну я ему про деньги сказал — мол, два с половиной куска сдачи. Мол, вопросов у меня никаких нет, каждый своим делом занимается, но деньги хотелось бы обратно вернуть. Рэкетир послушал, покивал. — Проблемы какие, Муха? — спросил Рябой. — Не-е, какие проблемы, выдыхай, брат… — Муха взял бабки, которые ему продавщица через окошко сунула, пересчитал, на женщину покосился. — Здесь полтинник. Еще двадцатку положи. — Знаю… больше не успела наторговать, можно завтра? — снова спросила она. Рэкетир задумался. — Можно, только завтра уже не двадцатка, а тридцатка, к тому, что ежедневно положено, — объявил он. Несчастная продавщица от того, что ее на счетчик поставили аж на стул села. Ноги подкосились. Эти ребята явно беспредельщики, кто ж порядочный у людей все, что есть отжимает. Хотя опять же — не мое это дело, я не в курсе, чем там ее муженек провинился. Может за ним косяк какой? Видя как на меня то и дело косится Рябой, я уже решил забить на свои бабки, чтобы в замес не попасть. Развернулся и собрался уходить, держа в одной руке бутылку с газировкой, а в другой шоколадку. Но меня окликнул Муха. — Слышь, «хотелось бы», сюда иди. Куда пошел? Э! Я остановился, понимая, что продолжить шагать — не самая лучшая идея. Развернулся. — Чего? — Сдачу забери. Сколько там у тебя? — Две пятьсот. Бандит пальцы послюнявил и бабки отсчитал. — Иди-иди сюда, не бзди, че ты мнешься, как целка. За базаром этот товарищ явно не следил. Или просто такого же лоха во мне признал, как в продавщице и ее муженьке. С такими базар фильтровать не надо. Хотя я по прошлой жизни хорошо помнил, что «реальные» бандиты говорили немного и думали головой, прежде чем что-то сказать. У них, да и у людей, которых они напрягали — каждое слово, как капкан, потому что за слова надо отвечать. Я подошел, теперь уже не сколько деньги забрать, столько не желая показывать слабину. — Че ты вылупился, бабки забирай, — и Муха протянул мне купюру. Я руку к ним протянул, хотел взять, но бандит резко деньги одернул. — Че ты бля, грабли тянешь. Они твои? Давай так — десять раз отожмешься — бабки твои? — Ты определись уже? — не выдержал я, тут же пожалев о том, что сказал, потому что лицо рэкетира побагровело. Но не отжиматься же, с такими раз прогнешься, поведешься и в 90-х ты считай себя сразу похоронил. — Слышь, Рябой, боксерчик говорит мне определиться надо, прикинь, — странно захихикал Муха, выполняя такие же странные пассажи руками, дергаясь и кривляясь.