– Я верю. – Слова прозвучали так тихо, что Гундер на секунду подумал, будто ослышался. – Верю, – повторил Филбин, и слезы потекли по его щекам. Гундер улыбнулся и осторожно щелкнул пальцами перед лицом пастыря. Тот уставился на него и застыл. Гундер спокойным и тихим голосом вытягивал правду. Филбин, с которого он сорвал все маски, всю гордость, все звания, без раздумий отвечал из глубины подсознания. Подсказки были излишни. Священник и без них знал, что должен сделать, вернувшись домой, – достаточно было напомнить ему, как далеко он и его народ отошли от истинной веры. Филбин станет в Зекоррии союзником Севелдрома против Тэйкона и его нового культа, а главное – даже не будет знать, что работает на Таландру. * * * Гундер смотрел вслед первосвященнику, который, надвинув на лицо капюшон, вышел из борделя в сопровождении двух охранников. Чуть погодя из здания появилась девчушка, невысокая для своих лет, и от этого выглядящая еще моложе. Перейдя улицу, она небрежно прислонилась к стене. – Ну? – спросил Гундер. – Точно как вы говорили. Проснулся ошалелый, сел и пялился в пустоту. – Что-нибудь сказал? – Нет. Но смотрел очень грустно, – добавила девица. На ней было платье до лодыжек, хотя Гундер знал, что в стенах борделя все ходят почти без одежды. – А потом? – А потом ничего. Оделся и ушел. Не попрощался, не дотронулся, даже не посмотрел. Гундер протянул ей тяжелый кошель. Она сунула деньги в карман и, набравшись смелости, оглянулась. – И это все? – От тебя больше ничего не нужно. Туда не возвращайся. Будут спрашивать, скажи, что ни одной ночи больше не вынесешь. Спорить или держать тебя силой никто не станет. Девчонка была молодая, однако не глупая. – Столько денег – за просто так? – Нет, не за просто так. За то, чтобы ты обо всем забыла, – сказал Гундер, выйдя из тени на свет, чтобы она разглядела его смертоносные глаза. Он эффектным движением достал из рукава просторного плаща кинжал. – А если будешь болтать, я вырежу твое мерзкое сердце. Глаза у девицы расширились от ужаса. Ей хотелось тут же пообещать: рот на замке! – но в горле пересохло, и она припустила бежать, не оглядываясь. Глава 14 После еще одного долгого дня на поле битвы Балфрусс едва стоял на ногах. Боевые маги могли понадобиться в любую минуту, поэтому постоянно были наготове и толком не отдыхали. Ему удалось несколько раз вздремнуть, но усталость не прошла, и в глаза будто насыпали песку. Сегодня впервые с начала войны король Маттиас не мог использовать против врага горные проходы. Весь день был отдан тактическим хитростям. Балфрусс, не посвященный в подробности, узнавал новости из вторых рук. По общему мнению, день обещал очередную победу. Лазарет, как и раньше, полнился кричащими и истекающими кровью солдатами, однако Вэнн утверждал, что все могло быть гораздо хуже. В отличие от воинов, весь день махавших оружием, боевые маги почти не сходили с места, однако уставали ничуть не меньше. Дариус и Элоиза уже спали в шатре. Финн вернулся в кузницу, но даже у него, при всей невероятной выносливости, обозначились круги под глазами. Эко ушел в темноту, подальше от шумного лагеря и света костров, чтобы воссоединиться с духами земли. Туле отдыхал у огня. Сегодня ученики Чернокнижника разбились по двое, и Балфрусс провел всю битву в связке с Дариусом, своим Кровным братом. Элоиза составила пару Финну, надеясь совладать с его грозной силой. Пока четверо держали оборону, Эко и Туле отдыхали, а когда кто-нибудь начинал уставать, подменяли его, будто партнеры в драссийском народном танце. И все же битва выдалась долгой. Хотя атаки стали разнообразнее, Осколки ограничивались шестью их видами, будто ни на что другое им не хватало воображения. Казалось, они больше ничего не умеют, или им приказано не пробовать новое. Была еще третья вероятность, и к Балфруссу вернулись старые подозрения. «Остальные тоже заметили», – сказал Туле, сверкнув фиолетовыми глазами в свете костра. – Значит, можно им об этом не говорить, – отрезал Балфрусс, тут же пожалев о своих словах. – Прости. Не знаю, что на меня нашло. «Она в этом ни за что не признается, но сегодня он ее чуть не убил». Балфрусс заскрежетал зубами и заставил себя сделать несколько глубоких вздохов. – Разумные доводы на него не действуют. Ему кажется, что его сила бесполезна. «Ты мыслишь, как боевой маг. Тебя долгие годы учили управлять твоей силой. У него было только шесть месяцев. Учение стало для него неприятной обязанностью, из-за которой он потерял свой дом, свою старую жизнь». Блики огня играли на золотой коже шаэльца, отблески радуги плясали на лице и руках. Благодаря ментальной связи Балфрусс чувствовал усталость Туле, а теперь начал видеть и другие его мысли. Среди них главное место занимало нескрываемое желание освободить народ Шаэля. Если для этого нужно было победить в войне и убить всех солдат запада до последнего, Туле это сделал бы. Остановить его могла только смерть. Думы о стране и народе горели в его голове, как угли в ночи. Только ради Шаэля он выкарабкался из могилы и, превозмогая боль, забрался так далеко. Туле вернул разговор к насущной проблеме. «Ты мог бы воззвать к его чувству долга, но он, наверное, спросит, что тебе еще надо». – Значит, придется попробовать что-то новое, – ответил Балфрусс, поднимаясь на ноги. – Нужно придумать, как до него достучаться. Как и прежде, он нашел Финна по размеренному звону металла. Великан стоял в кузнице и усердно бил молотом все по тому же куску черной руды. С прошлого раза ее форма нисколько не изменилась, и Финн, похоже, был этим разочарован. Он остервенело колотил по металлу, потом, ругнувшись, швырнул его обратно в огонь. Лишь затем Финн поднял глаза и увидел Балфрусса. – Что, опять пришел читать проповеди о моей силе? – презрительно усмехнулся кузнец. Балфрусс проглотил сердитый ответ и покачал головой. – Так возвращайся в палатку и отдохни, если только не умеешь чинить щиты. – Над чем ты работаешь? – спросил Балфрусс, кивнув на огонь. – Я еще в прошлый раз тебя с ним заметил. – Ни над чем. Так, безделица. – Финн перевернул щипцы и поворошил огонь. – Я никогда не видел такой руды. Финн пристально посмотрел на него. – Тебе правда интересно? Мне играть некогда. – Клянусь Создателем! – Балфрусс поднес руку к сердцу. – Я только хотел поговорить. Так что это? Финн вытащил из огня металлический ком, повертел его. Черная поверхность заискрилась, будто усеянная битым стеклом. – Это звездное железо, – с благоговением произнес кузнец. – Однажды ночью несколько лет назад я увидел огненный дождь. Деревенский священник объяснил, что это знамение – мол, Всеблагая Мать предостерегает: грядут темные времена. На другой день я пошел к старейшине, и он сказал, что эти камни сделаны из чистого зла. Очередная нелепица. – И что было потом? – спросил Балфрусс. – Пришлось самому искать правду. Через несколько месяцев я наконец-то нашел крестьянина, который жаловался, что огонь с неба побил урожай. Он был не против того, чтобы я выкопал и унес камень с собой – ему же меньше работы. Внутри я нашел кусок металла. Я показывал его каждому встречному кузнецу; ни один такого не видел и не знал, что с ним делать. Финн замолчал и о чем-то задумался. Глаза его затуманились – должно быть, он вспомнил о лучших временах. Балфрусс решил не мешать, и его собственные мысли неизбежно обратились к детству, к долгим летним денькам в компании Вэнна. Как хорошо было после долгих месяцев взаперти, в Красной башне, возвращаться в родную деревню и все лето гулять под открытым небом! Знакомые виды, звуки и запахи несказанно его освежали. Теперь все осталось в прошлом. Разбойники сожгли его деревню дотла, и у Балфрусса остался только один настоящий дом – Чарас, хотя крыши над головой у него там не было. Маг накопил в путешествиях достаточно денег и другого имущества, которое хранил теперь в банке, но до сих пор у него не нашлось причины осесть на одном месте. Голос Финна прервал раздумья. – Нам с двоюродным братом иногда приходилось по особым делам ездить в столицу. Когда я был там в последний раз, я показал руду мастеру Кузнечной гильдии. Он однажды видел такую. Сказал, что никакой пользы от нее нет. Что она тверже любого железа и не плавится в огне. Так оно пока и выходит. – Я не кузнец, но все-таки объясни почему, – сказал Балфрусс. – Сколько я ни держу его в печи, металл такой же твердый. Нагреваю его, а толку нет. Балфрусс осторожно подошел к горну. Жерло сияло оранжевым светом, будто сердитый глаз, а жар даже на расстоянии обжигал кожу. – Насколько прочна эта печь? – спросил Балфрусс. – А что? – Какой силы нужен огонь, чтобы ее расплавить? – Нет, так ничего не выйдет, – снисходительно усмехнулся кузнец. – И все-таки? – настаивал Балфрусс. – Не знаю. Да зачем тебе? Балфрусс засучил рукава и уставился в огонь. – Если появятся трещины, скажи, я остановлюсь.