Луйсеал отбросила всякую видимость бенеджессеритского самоконтроля, отличный показатель того, что она признает силы Лито. Ее голос стал почти визглив: — Ты знаешь, чем бахвалятся икшианцы? Что их машина будет предсказывать Твои действия! — С чего бы мне этого страшиться? Чем ближе они ко мне подойдут, тем больше они должны стать моими союзниками. Завоевать меня они не смогут, но я-то могу их завоевать. Антеак собралась было заговорить, но остановилась, когда Луйсеал коснулась ее руки. — Ты уже вошел в союз с Иксом? — спросила Луйсеал. — Мы слышали, Ты очень и очень долго беседовал с их новым послом, с этой Хви Нори. — У меня нет союзников, — ответил он. — Только слуги, ученики и враги. — И Ты не боишься икшианской машины? — настойчиво спросила Антеак. — Равнозначен ли автомат сознающему разуму? — спросил он. Глаза Антеак широко открылись и подернулись дымкой, она ушла в свои жизни-памяти. Лито стало донельзя любопытно, что должно поджидать ее там, какие встречи, среди толпы наследственных жизней, принадлежащих ей. «Некоторые из наших жизней-памятей являются общими», подумал он. И Лито ощутил, соблазнительность и притягательность мысли о союзе с Преподобными Матерями. Это было бы так знакомо, так поддерживающе… и так смертоносно. Антеак попыталась еще раз его соблазнить. Она сказала: — Машина не способна предсказывать каждую проблему, важную для людей. В этом разница между рядом последовательных кусочков и нерушимой неразрывностью. У нас есть одно, а машины ограничены другим. — Ты все еще очень неплохо соображаешь, — сказал Лито. — Действуй! — сказала Луйсеал. Это была отданная Антеак команда, показавшая, обнажившая с резкой отчетливостью, кто на самом деле верховодит в этой паре — старшая подчинялась младшей. «Восхитительно», — подумал Лито. — Разум приспособляется, — сказала Антеак. «До чего же она скупа на слова», — подумал Лито, скрывая свое веселье. — Разум творит, — сказал Лито. — Это значит, что вы должны иметь дело с ответами, которые прежде вам на ум не приходили. Вы должны сталкиваться с новым. — Такова вероятность икшианской машины, — сказала Антеак. Это не было вопросом. — Разве не интересно, — спросил Лито, — что быть превосходной Преподобной Матерью недостаточно? Его острые чувства уловили приступ страха, сковавший обеих женщин. Разумеется, Видящая Правду! — Вы правы, что страшитесь меня, — сказал он. Возвысив голос, он сурово вопросил: — Откуда вы знаете, хотя бы, что вы живы? Как и Монео много раз, они расслышали в его голосе, что неправильный ответ грозит им смертью. Лито восхитило, как обе женщины взглянули на Монео, прежде чем по очереди ответить. — Я — зеркало самой себя, — ответила Луйсеал: заученный назубок ответ Бене Джессерит, который Лито счел оскорбительным. — Мне не нужно заранее заготовленных инструментов, чтобы иметь дело с моими человеческими проблемами, — сказала Антеак. — Твой вопрос — это вопрос студента-недоучки! — Ха, ха, ха! — рассмеялся Лито. — Как бы ты отнеслась к тому, чтобы покинуть Бене Джессерит и примкнуть ко мне? Ему было видно, как она взвесила и затем мысленно отвергла его предложение, но своего удовольствия она скрыть не смогла. Лито поглядел на ошарашенную Луйсеал. — Если что-либо не укладывается в пределы доступных вам мерок, то тогда вы задействуете свой разум, а не автоматику, — сказал он. И подумал: «Эта Луйсеал никогда больше не будет верховодить над старой Антеак». Луйсеал теперь так разозлилась, что даже не попыталась этого скрыть. Она сказала: — Ходят слухи, что икшианцы снабжают тебя машинами, подражающими человеческому мышлению. Если ты о них такого низкого мнения, то почему… — Ее не следует выпускать с Дома Соборов без охранницы, сказал Лито, обращаясь к Антеак. — Она что, боится обращаться к своим жизням-памятям? Луйсеал побледнела, но промолчала. Лито посмотрел на нее холодным изучающим взглядом. — Долгая бессознательная связь наших предков с машинами кое-чему нас научила, разве не так, по-твоему? Луйсеал только угрюмо на него поглядела, не готовая еще рискнуть жизнью, бросив открытый вызов Богу-Императору. — Согласишься ли ты наконец, по крайней мере, что нам знакома притягательность машин? — спросил Лито. Луйсеал кивнула. — Хорошо обслуживаемые и ухоженные машины могут быть понадежнее слуги-человека, — сказал Лито. — Мы можем доверять машинам хотя бы в том, что они не будут отвлекаться от обязанностей. Луйсеал обрела голос. — Значит ли это, что ты намерен отменить Бутлерианский запрет на богомерзкие машины? — Клянусь тебе, — Лито принял ледяной и презрительный тон, — что если ты и дальше будешь проявлять подобную тупость, я прикажу публично тебя казнить. Я не являюсь вашим оракулом! Луйсеал открыла рот — и закрыла, ничего не произнеся. Антеак коснулась руки своей компаньонки, и от этого прикосновения быстрый трепет пробежал по телу Луйсеал. Антеак заговорила тихо и спокойно, с бесподобной тонкостью играя Голосом: — Наш Бог-Император никогда не отвергнет в открытую запреты Бутлерианского Джихада. Лито улыбнулся ей, мягкая похвала. Как приятно видеть профессиональное исполнение в его лучшем виде. — Для любого мыслящего разума должно быть очевидно, что есть пределы моего собственного выбора — есть места, в которые я не суюсь, — сказал он. Ему было видно, как обе женщины усваивают разносторонний намек, взвешивая возможные значения и намерения. Отвлекает ли их Бог-Император, приковывая мыслями к икшианцам, уходя при этом куда-то совсем в другую сторону? Не подсказывает ли он таким образом Бене Джессерит, что наступило время выбрать, на чьей они стороне, за или против икшианцев? Возможно ли, что в его словах нет ничего, кроме их внешнего значения? Каковы бы не были причины, их нельзя игнорировать. Ведь такого каверзника, как он, никогда еще мироздание не порождало. Лито сурово нахмурился на Луйсеал, зная, что лишь добавит к их смятению. — Я указываю тебе, Маркус Клер Луйсеал, на урок прошлого — на сверх переполненное машинами общество, — на урок, похоже, тобой не выученный. Сами по себе, механические приспособления обусловливали то, что их пользователи начинали и друг друга использовать наподобие машин. Он перенес внимание на Монео. — Монео? — Я вижу его, Владыка. Монео по-журавлиному вытянул шею, чтобы видеть поверх свиты Бене Джессерит. В дальний вход вошел Данкан Айдахо и размашистыми шагами пошел через открытое пространство палаты по направлению к Лито. Монео не ослаблял своей напряженности, его недоверие к Бене Джессерит не угасло, но он понял смысл лекции Лито. «Он проверяет, всегда проверяет». Антеак кашлянула. — Владыка, а что насчет нашего вознаграждения? — Вы храбры, — сказал Лито. — Несомненно, именно поэтому вас и выбрали возглавить Посольство. Очень хорошо, на следующее десятилетие я сохраню ваше количество спайса на нынешнем уровне. Что до остального, я закрою глаза на то, что вы на самом деле намеревались проделать с помощью этой эссенции. Разве я не щедр и великодушен? — Великодушнее нельзя, Владыка, — сказала Антеак и в голосе ее не было ни малейшего намека на горечь. Данкан Айдахо прошел мимо женщин, чуть их не задев, и, остановившись рядом с Монео, поглядел на Лито. — Государь, там… — он осекся и поглядел на двух Преподобных Матерей. — Говори открыто, — приказал Лито. — Да, Владыка, — в нем было заметно, что он это делает неохотно, но повинуется. — На нас напали на юго-восточной окраине города — как я полагаю, отвлекающий маневр, потому что поступили доклады о вооруженных вылазках в городе и в Заповедном Лесу — много разбросанных отрядов налетчиков. — Они охотятся за моими волками, — сказал Лито. — И в лесу, и в городе они охотятся за моими волками. Айдахо непонимающе сдвинул брови. — Волки в городе, Государь?