— Сиайнок выбил тебя из колеи, Данкан. Я сожалею. — Да имеешь ли ты хоть какое-нибудь понятие, на что это для меня похоже… быть здесь? — Жребий гхолы нелегок, — сказал Лито. — Некоторые жизни труднее других. — Мне не нужно никакой философии для малолетних! — Чего же тебе надо, Данкан? — Мне надо кое-что знать. — Например? — Я не понимаю никого из, окружающих тебя людей! Ничуть не смущаясь, Монео рассказывает мне, что Сиона входит в число мятежников против тебя. Его собственная дочь! — В свое время Монео тоже был мятежником. — Ага, понимаешь, что я имею в виду? Ты и его испытывал? — Да. — Ты и меня испытаешь? — Я и сейчас тебя испытываю. Айдахо обдал его жгучим взглядом, затем сказал: — Я не понимаю твоего управления, твоей Империи, ничего не понимаю. Чем больше мне открывается, тем меньше я понимаю, что происходит. — Как удачно, что ты открыл для себя дорогу к мудрости, — сказал Лито. — Что? — ярость оскорбленного, которую Айдахо не мог сдержать, возвысила его голос до боевого рыка, заполнившего небольшое помещение. Лито улыбнулся. — Данкан, разве я не говорил тебе, что думать, будто что-то знаешь, — самое идеальное препятствие против того, чтобы учиться чему-нибудь? — Тогда, объясни мне, что происходит. — Мой друг Данкан Айдахо приобретает новую привычку. Он учится всегда глядеть за пределы того, что, по его мнению, он знает. — Ладно, ладно, — Айдахо медленно покачал головой в такт этим словам. — Так что же скрывается за тем, что мне дозволено было принять участие в этом Сиайноке? — Я привязываю Рыбословш к командующему моей гвардией. — Я должен отбиваться от них! Эта свита, что сопровождала меня в Твердыню, хотела сделать привал, устроить оргию. И те, что везли меня сюда, назад, когда ты… — Они знают, как я радуюсь, когда вижу детей от Данкана Айдахо. — Черт тебя побери! Я не твой племенной жеребец! — Кричать нет надобности, Данкан. Айдахо несколько раз глубоко вздохнул, затем сказал: — Когда я отвечаю им «нет», они сперва напускают на себя обиженный вид, потом обращаются со мной, как с каким-нибудь чертовым, — он покачал головой, — святым или вроде этого. — Разве они тебе не повинуются? — Они не задают никаких вопросов… если только это не противоречит твоим приказам. Я не хотел возвращаться сюда. — И все же они тебя сюда доставили. — Ты чертовски хорошо знаешь, что у тебя-то они из повиновения не выйдут! — Я рад, что ты вернулся, Данкан. — Мне и заметно! — Рыбословши знают мое особое отношение к тебе, как я тебя люблю, сколь многим я тебе обязан. Это никогда не вопрос повиновения или неповиновения мне, когда дело касается тебя или меня. — Вопрос чего же это тогда? — Верности. Айдахо погрузился в задумчивое молчание. — Ты ведь ощутил силу Сиайнока? — спросил Лито. — Мумба Юмба. — Тогда почему же тебя это тревожит? — Твои Рыбословши не армия, это полицейская сила. — Именем моим заверяю тебя, что это не так. Полиция неизбежно развращена. — Ты искушал меня силой, — обвинил Айдахо. — Таковы испытания, Данкан. — Ты мне не доверяешь? — Я безоговорочно доверяю твоей верности Атридесам, без всяких вопросов. — Тогда зачем же этот разговор о развращенности и испытаниях? — Никто иной, как ты, обвинил меня, что я имею полицию. У полицейского всегда перед глазами, что преступники преуспевают. Только самый тупой полицейский не способен понять, что позиция власти — самая выгодная позиция, достижимая для преступника. Айдахо облизал губы и с явной озадаченностью поглядел на Лито. — Но есть же моральная подготовка… я имею в виду, юрисдикция… тюрьмы для… — Что хорошего в законах и тюрьмах, когда нарушение закона не является грехом? Айдахо чуть склонил голову направо. — Ты что, пытаешь убедить меня, будто твоя чертова религия… — Кара за грехи может быть весьма экстравагантной. Айдахо ткнул большим пальцем через плечо, в сторону двери, за которой находился внешний мир. — Все эти разговоры о смертных приговорах… эта порка и… — Где это только возможно, я стараюсь обходиться без временных законов и тюрем. — Но у тебя ведь должны быть хоть какие-то тюрьмы! — Неужели? Тюрьмы нужны только для создания иллюзии эффективной работы судов и полиции. Они нечто вроде страховки от безработицы. Айдахо чуть повернулся и указующе ткнул пальцем в сторону входной двери. — У тебя целые планеты стали тюрьмами! — Я так полагаю, любое место можно воспринимать как тюрьму, если именно так сориентированы твои иллюзии. — Иллюзии! — Айдахо ошарашенно уронил руку. — Да. Ты говоришь о тюрьмах, полиции, юрисдикции, о чистейших иллюзиях, скрываясь за которыми власть может успешно притворяться — в то же время вполне четко зная, что это ниже ее собственных законов. — И, по-твоему, с преступлениями можно справиться с помощью… — Не с преступлениями, Данкан, с грехами. — Значит, по-твоему, твоя религия способна… — Обратил ли ты внимание, что у нас является основными грехами? — Что?