— Попытка развратить члена моего правительства, либо развращение, исходящее от члена моего правительства. — В чем выражается это развращение? — По сути своей, это нежелание признавать и поклоняться святости Бога Лито. — Тебе? — Мне. — Но ты говорил мне в самом начале, что… — По-твоему, я не верю в свою собственную божественность? Осторожней, Данкан. Голос Айдахо прозвучал с той бесстрастностью, которая является свидетельством гнева. — Ты говорил мне, одной из моих задач является хранить твой секрет, что ты… — Ты не знаешь моего секрета. — Что ты тиран? Это не… — У богов больше власти, чем у тиранов. — Мне не нравится то, что я слышу. — Разве Атридесы когда-нибудь тебя спрашивали, нравятся ли тебе твоя работа? — Ты просишь меня командовать твоими Рыбословшами, которые и судьи, и суд присяжных, и палачи, и… — Айдахо осекся. — И что? Айдахо промолчал. Лито поглядел через пробирающее холодом расстояние, разделявшее их, такое короткое и такое большое. «Словно водишь рыбу на крючке», — подумал Лито. — «В таком состязании ты обязан просчитывать крепость каждой части твоей рыболовной снасти.» Проблема с Айдахо была в том, что завести его в сеть — всегда ускоряло его конец. И на сей раз все происходило слишком быстро. Лито опечалился. — Я не буду тебе поклоняться, — сказал Айдахо. — Рыбословши знают, что у тебя специальное назначение, — сказал Лито. — Как у Монео и Сионы? — Совершенно другое. — Так и бунтовщики тоже являются особым случаем. Лито ухмыльнулся. — Все мои самые доверенные управляющие в свое время были бунтовщиками. — Я не был… — Ты был великолепным бунтовщиком! Ты помог Атридесам отнять Империю у царствующего монарха. Айдахо погрузился в свои мысли, взгляд его стал невидящим. — Да, я это сделал, — он резко встряхнул головой, будто вытрясая что-то из волос. — И посмотри, во что ты превратил эту Империю! — Я заложил в нее твердую схему, модель всех моделей. — Это ты так называешь. — Информация заморожена в схемах, Данкан. Мы можем использовать одну схему, чтобы найти решение для другой. Текучие схемы труднее всего распознать и понять. — Опять Мумба Юмба. — Ты уже однажды совершил такую ошибку. — Почему ты позволяешь Тлейлаксу все время возвращать меня к жизни — одного гхолу за другим? В чем здесь основополагающая схема? — Из-за твоих качеств, которые есть у тебя в избытке. Но пусть об этом скажет мой отец. Губы Айдахо угрюмо поджались. Лито заговорил голосом Муад Диба, и даже лица его, окаймленное серой рясой нечеловеческой плоти, обрело сходство с чертами отца. — Ты самый подлинный из всех моих друзей, Данкан, даже лучше, чем Гурни Хэллек. Но я — прошлое. Айдахо тяжело сглотнул. — Все то, что ты делаешь! — Что, все это не по-Атридесовски? — Ты чертовски прав! Лито вернулся к своему обычному голосу. — И все же я до сих пор Атридес. — Действительно? — А кем еще я могу быть? — Хотелось бы мне знать! — По-твоему, все эти мои игры со словами и голосами, все это просто фокусы? — Ради всех Семи Холмов, что ты делаешь на самом деле? — Я сберегаю жизнь, готовя основу для следующего цикла. — Ты сберегаешь ее убийством? — Смерть часто бывала полезна для жизни. — Это не по-Атридесовски! — Нет, по-Атридесовски. Ценность смерти часто бывала нам ясна. А вот икшианцы никогда этой ценности не понимали. — Да что эти икшианцы имеют с… — Все. Они способны создать машину, чтобы скрыть другие свои махинации. Айдахо призадумался и проговорил: — Вот почему здесь находится икшианский посол? — Ты видел Хви Нори, — заявил Лито. Айдахо указал на дверь. — Она выходила отсюда, когда я прибыл. — Ты разговаривал с ней? — Я спросил ее, что она здесь делает. Она ответила, что выбирает, на какую сторону встать. Лито сотряс взрыв смеха. — О боже, — проговорил он. — Она такая славная. И она сообщила тебе свой выбор. — Она сказала, что служит теперь Богу-Императору. Я ей, конечно, не поверил. — Но тебе следует верить ей.