— А что хозяин? — судорожно вздохнула Лиза. — Его дома почти что и не бывает. Обедает и то на заводе. Я его за все время раза три и видела… Так что всем в доме Вика заправляет. А точнее, Кирка. Потому что Вика ее слушает, чего она ни скажет. А та с утра до ночи твердит, что Вике нужно себя в форме держать, чтобы Москалец ее не бросил. А этого Вика ужас как боится. Тем более что он на ней вторым браком женат… Или третьим, я точно не знаю… — Ха! Кто бы сомневался! — фыркнула я. — Все уважающие себя денежные мешки меняют старых жен на молодых! А то и на двух сразу! — Ну вот, — печально продолжила свою исповедь Лиза, — а Вика она вообще склонная к полноте, а потому переживает. А, главное, никакие таблетки ей не помогают… Потому она и бесится, боится, что Аркадий Петрович себе кого постройнее подыщет… А тут еще его дочь, ну Инна Аркадьевна, все время масла в огонь подливает. Прямо в открытую советует ей особенно к красивой-то жизни не привыкать, поскольку, дескать, долго она не протянется… — А что, дочка тоже с ними живет? — перебила ее Марго. — Ага, живет, кивнула Лиза. — А тут еще, как нарочно, такое дело… В общем, не знаю, как точно назвать это мероприятие… Короче, Москалец задумал поставить памятник этой… Прекрасной княжне, что ли… — Не прекрасной, а гордой, — поправила я эту серость и с большим удовольствием тоном строгой учительницы отчитала: — Между прочим, стыдно таких элементарных вещей не знать! А что нет, скажете? Да о нашей Гордой Княжне легенды слагаются и из уст в уста передаются! Спроси любого первоклашку, который еще таблицу умножения не вызубрил, и он не задумываясь отрапортует, что Гордая Княжна — это дочка древнего кондратовского правителя, которая отвергла то ли хазарского, то ли половецкого хана, а потом в знак протеста в Беглянке утопилась. Кажется, то ли в десятом, то ли двенадцатом веке, не помню. По, что нашей эры, это точно. Кстати, об этом можно б было и у Марго справиться, как у дипломированного историка, но что-то неохота. Проще на бутылке прочитать. Потому что «Гордая княжна» — это, как вам, наверняка, уже известно, еще и главный кондратовский торговый брэнд. А именно — одноименная водка, на этикетке которой трагическая история древней княжны изложена во всех подробностях. А также изображена на картинке. В виде краснощекой девицы в русском сарафане, монументально застывшей на краю высокой кручи. — …Ну, хорошо, пусть гордой, — виновато потупилась Лиза, выслушав мое справедливое замечание, а Марго, вместо того, чтобы поддержать меня в моем патриотическом порыве, зашипела, что в данный момент это такого уж большого значения не имеет. — Так вот… — продолжила, чуть осмелев, Лиза, — как раз этой княжне и собираются памятник ставить. Ну и вроде как конкурс специальный для местных девушек объявили, чтобы выбрать лучшую. Ту. с которой его будут… Ну, как это… Лепить, что ли… — Не фига себе! — присвистнула я. Марго укоризненно на меня посмотрела. Мол, сбиваешь Лизу с мысли. А я специально разве? Просто не каждый же день у нас в Кондратове такие дела творятся. Памятник гордой княжне, это ж надо, а? Надеюсь, она, по крайней мере, не с бутылкой в руках будет? Что касается Лизы, то она не подымая головы добавила: — А Москалец, он… Он жюри этого конкурса возглавляет. Потому-то хозяйка, ну Вика, и бесится. — Понятно, — задумчиво молвила Марго, а я многозначительно хмыкнула. Уж куда понятней-то! Затем Марго прочими домочадцами поинтересовалась и получила в ответ довольно подробную справку. Выяснилось, что в богатом дворце ликеро-водочного олигарха помимо него самого, его снедаемой ревностью молодой супруги Виктории Васильевны, великовозрастной дочери Инны, домоправительницы Анны Трофимовны и поварихи Антонины, проживают муж Инны Олег и ее младший брат Денис. Последний, правда, наездами, поскольку учится в Москве. Что, однако, не помешало ему стать чуть ли не главным Лизиным гонителем. Поскольку именно он. угрожая нашей сиротке немыслимыми карами, потребовал, чтоб она вернула пропавшие у его мачехи деньги. Которые Лиза, по ее словам, не брала, а там пойди проверь. Впрочем, как раз таки заняться этим мне и предстояло. Путем внедрения в логово олигарха под видом горничной. А потому мне волей-неволей пришлось прислушиваться к Лизиным россказням об обитателях дома, из которого ее накануне выперли. — …Ну, Олег, он ничего, веселый, общительный, — по просьбе Марго на муженьке Инны Москалец Лиза отдельно остановилась. — Никогда не придирается. Опять же, когда дома бывает. Потому что он же тоже на ликеро-водочном какая-то шишка, а потому из командировок не вылезает. А как они между собой ладят, без понятия. Чтоб ругались, никогда не видела. Но, вообще-то, пара они, конечно, мягко выражаясь, странная. Инна она… Одним словом, невзрачная. И немного прихрамывает на левую ногу… Или на правую… Но не важно… А Олег, он красавец и, по-моему, моложе ее… Теть Тоня, ну повариха, та считает, что он на Инку только из-за денег ее позарился. И еще она думает, что он от Инки… Погуливает, короче… — Да уж, веселенькое семейство! — крякнула я. А Марго уточнила, всех ли из живущих в доме Лиза перечислила. — Практически да, — подтвердила Лиза. — А про Алика я вам уже говорила… Ну, это сторож-охранник… Он хороший парень, в Чечне служил. А еще я немножко знаю Сергея. Он при Аркадии Петровиче личный телохранитель… — И это не считая службы безопасности на самом ликеро-водочном! — добавила я. И, чтоб вы знали, не наобум лазаря ляпнула, поскольку с этой самой службой мне уже приходилось сталкиваться при самых драматических для меня обстоятельствах. Больше скажу, не подоспей они тогда вовремя, вы бы сейчас этим моим повествованием не зачитывались, потому как некие медицинские злодеи меня бы точно на эксперименты пустили.[5] — Ага, и служба тоже, — поддакнула Лиза, — ну и еще Макарыч. Это шофер. Он специально к дому приставлен, чтобы возить хозяйку за покупками ну и так далее. Нормальный дядька, веселый… Вот… А теперь, кажется, я обо всех рассказала… Да, иногда еще Лариса, это теть Тонина дочка, к ней заходит, но редко. — Так что же она, эта дочка, получается, без матери растет? — озаботилась судьбой какой-то чужой дочки наша не в меру участливая Марго. — А она не одна, а с бабкой, а по пятницам у Антонины всегда выходной, — Лиза, как выяснилось, была посвящена во все подробности поварихиной жизни. — И потом, Лариска уже вполне взрослая, в мясо-молочном техникуме учится. — Ну что ж, картина более-менее ясная, — подвела баланс Марго, когда сиротинка наконец замолчала, и многозначительно на меня посмотрела. — Ну вот, Люба, теперь ты со всеми, с кем тебе завтра столкнуться придется, заочно познакомилась. Сто лет бы с такими не сталкиваться, тоскливо подумала я. * * * А уже завтра в десять ноль-ноль я как штык была, где бы вы думали? — А на Заречной. В самом что ни на есть буржуинском месте. На живописном и экологически чистом берегу речки Беглянки. Неподалеку, кстати, и небезызвестная вам Стасова фазенда располагается. Правда, ниже по течению. А потому с экологией там уже не фонтан. Почему, спросите вы? А потому что в соответствии с законами природы вся буржуинская канализация вниз по Беглянке сплавляется. Впрочем, ближе к делу. Итак, ровно в девять я нажала на торчащую из калитки обнесенных высокой глухой стеной владений ликеро-водочного олигарха кнопку переговорного устройства. — Кто вы? — строго спросил меня невидимый молодой басок. — Э… — признаться, я несколько растерялась, — я новая горничная… Из агентства «Ра…», то есть, «Все для вас»… — Минутку, — сказал молодой басок и отключился. Наверное, с хозяйкой связывался. Ну вот, стой тут еще, как бедная родственница, — пробурчала я, переминаясь с ноги на ногу. В этот момент калитка, звонко лязгнув, отошла вовнутрь, а из динамика снова сочный молодой басок донесся: — Проходите. Я прошла и очутилась на небольшой заасфальтированной площадке, представлявшей! из себя что-то вроде тамбура между внешней глухой стеной и металлической оградой, за которой просматривался «господский» дом с прилегающей к нему территорией. А пока я соображала что к чему, из маленького, умостившегося сбоку кирпичного домика вышел молодой парень и распахнул передо мной калитку теперь уже внутренней ограды. — Вам туда! — махнул он рукой в сторону трехэтажных хозяйских хором и снова скрылся в маленьком домике. Наверное, это Алик, сообразила я и потопала в указанном им направлении. Не слишком торопясь, чтобы побольше рассмотреть, а потом уже, как водится, с вами впечатлениями поделиться. Так вот, докладываю. Лично у меня от увиденной картины дух перехватило. Такая там была красота. Ну, прямо помесь дендрария с музеем под открытым небом. Одного Ниагарского водопада и не хватало. С Эйфелевой башней. И нечего удивляться, что молодая хозяйка себя заморскими таблетками травит, лишь бы подольше подобную картину из окна созерцать! Ну, а уж внутреннее убранство дворца кондратовского ликеро-водочного короля я даже и описывать не берусь по причине отсутствия подходящих слов в лексиконе. А то еще обзову чего-нибудь не так, вы же первые меня и засмеете. Мол, темная какая. Скажу только, что больше всего прочего меня тамошняя лестница поразила. Поскольку она была точь-в-точь такая же монументальная, как и та, что в бывшей бане на бывшем проспекте Коммунаров, а ныне Демократов! И как раз по этой самой лестнице мне и пришлось протопать в сопровождении хмурой дылды-домоправительницы, прежде чем на аудиенцию к младой ликеро-водочной королеве попасть. Которая, надо отметить, приняла меня не в тронном зале, а в тренажерном. Уж такие они нынешние королевы демократичные. Итак, королева Виктория предстала передо мной скромно крутящей педали тренажера в черном, обтягивающем крутые ляжки трико и мокром от пота топе. И сразу скажу, активно мне не понравилась. И не потому что и впрямь корова коровой была, а по той причине, что, мягко выражаясь, не вызывала во мне симпатий и прежде. Когда, будучи еще простой и незамысловатой парикмахершей, она в салоне «Мимоза» ножницами орудовала. И так меня однажды оболванила, что я на всю жизнь ее запомнила. А вот она меня — нет. Судя по равнодушному взгляду, которым она меня удостоила. Что, наверное, и неудивительно. Да вы сами-то посудите, где ж ей всех, кого она изуродовала, упомнить? ГЛАВА 6 Ну, теперь-то вам, надеюсь, понятно, почему у меня к этой разкоровевшей королеве сразу классовое чувство вскипело. Которое только усугубилось после того, как она, не удостоив меня и кивком головы, небрежно осведомилась у стоящей за моей спиной хмурой дылды-домоправительницы по прозвищу Банный Лист: — Так эту, что ли, из агентства прислали? — Ее, — сухо ответствовала Банный Лист. — Рекомендации есть? — эта корова на тренажере посмотрела на меня, как на пустое место. — А впрочем, чего они стоят… Здесь же, кроме нашего, и домов-то приличных нет! Вы и представить себе не можете, чего мне стоило удержаться от соблазна и не отпустить какой-нибудь комментарий по поводу услышанного. Небольшой, но емкий. Максимум из трех слов. А эта зазнавшаяся парикмахерша, вместо того чтобы успокоиться на достигнутом, взяла и присовокупила к вышесказанному еще одну фразочку, от которой у меня не только что язык, но и кулаки зачесались: — Ладно, будем надеяться, что хоть эта воровать не будет! После чего заработала педалями в ускоренном темпе. Такого я, конечно, стерпеть не могла и уже открыла рот, чтоб достойно ответить, да тут эта дылда-домоправительница подоспела. Вцепилась мне в руку и выволокла из спортивных королевских покоев. Не стоит обижаться, — сухо обронила она уже за дверью, — просто у нас тут неприятные случаи были. — Ха! — зарычала я, как рысь. — У них тут, понимаешь, случаи, а я крайняя! А мне, между прочим, фирма интеллигентных хозяев гарантировала! — Неужели? дылда окинула меня коротким, но очень пронзительным взглядом, от которого у меня где-то в районе мозжечка ощутимый холодок возник. Но, замечу в скобках, я ее тоже без внимания не оставила. Изучила, так сказать, по мере возможности. И не нашла в ней ничего такого, что могло бы вызвать острое желание познакомиться с ней поближе. Типичнейшая грымза с подозрительным взглядом из-под угрюмо нависших бровей. Знаю я эту породу. Доводилось уже на узкой тропинке с ее отдельными представителями сталкиваться. Все ноги мне оттоптали, пока научилась их за версту чуять и двадцатой дорогой обегать. Вот только эту, к сожалению, не обежишь! — Ладно, перейдем к делу, — заявила домоправительница после непродолжительной паузы, видимо, понадобившейся ей, чтобы тоже кой-какие выводы на мой счет сделать. Подозреваю, что неутешительные. — Для начала, меня зовут Анна Трофимовна. — А меня Любовь. Васильевна, я намеренно сделала ударение на отчестве. Очень мне надо, чтоб меня здесь какой-нибудь Любаней кликали. И вообще, пусть заранее знают, что я им не сенная девка Палашка! — Как пожелаете, — на тонких губах Банного Листа промелькнула ироническая усмешка. — Тогда, Любовь Васильевна, я вам сейчас вашу униформу выдам. Ну а потом покажу, где вы будете спать, и ознакомлю с фронтом работы. Да, заранее предупреждаю, условия у нас одинаковые для всех. Испытательный срок три месяца и один выходной в неделю. Причем, по скользящему графику. Ну, пойдемте, пойдемте со мной, — и стала по лестнице спускаться. — А испытательный срок — это как? — прикинулась я дурочкой, хотя уже знала, что испытательный срок — это просто грабеж среди бела дня. Уж больно мне было интересно, какую лапшу она мне на уши повесит.