Тут уж впору было и мне заорать «А-ааа!» вместе с Посейдоном. Рывок вправо — и один из волчков пронесся буквально в паре шагов от меня. Вжжжух! Обломки камня мелкой дробью ударили в стороны. Не знаю зачем я выхватил меч. Потому что сражаться с куском воды с помощью клинка — это же дурь несусветная. Разве что для баланса в лапе держать. И, пригнувшись от пролетавшего мимо осколка размером с пятилитровую баклажку, я рванулся в самое безопасное место, какое только могло сейчас существовать на этом берегу — прямиком к Посейдону. Деметра между тем продолжала мило беседовать с жеребцом, как ни в чем не бывало. Прошмыгнув за ее спиной, я схватился за хвост и срезал клок легким движением клинка. — А-аааа! — продолжал орать Посейдон. — Чего ты хочешь от меня, проклятая⁉ Деметра вздохнула, краем глаза проследила за моим пируэтом и, скрестив руки на груди, проговорила. — Вот ты вроде и взываешь ко мне, но как-то это все… без уважения. Давай еще раз? Скажи мне то, что я хочу услышать. — Отпусти меня! Прости! Молю, отпусти! Ну что еще ты хочешь⁈ — Раскаянье в твоем голосе услышать. И да, убери эти твои жужжалки — бесят неимоверно. — Я раскаиваюсь!!! — вскричал конь. Водяные веретена безвольно расплескались по земле, теряя всю свою воинственность. И вместе с ней — форму. Деметра опять глубоко вздохнула. — Сомневаюсь, конечно. Ну да ладно. Будем считать, что я удовлетворена. Даня, отпустишь его? А то мне как-то лезть туда руками не хочется. Блин, как будто я всю жизнь мечтал! — Скорее!!! — взвыл Посейдон. Делать нечего. Тихо выругавшись себе под нос, я подобрался под пузо деревянной кобылки и, направив энергию в плечо, резким взмахом саданул по деревяшке, чтобы спокойно добраться до устройства. Посейдон с перепугу так дернулся назад всей своей тушей, что деревянная кляча со скрипом развалилась, частично освобождая несчастного бога. — Да я только до ловушки добраться хотел! — в свое оправдание пробормотал я. — Скорее уже!!! Наконец, я сдвинул нужный рычажок и освободил жеребца, на которого, признаться, смотреть было жалко. Опустив могучую голову, притихший Посейдон стоял и жалобно постанывал на каждый вдох. Потом повернулся к Деметре. — В том, что случилось тогда, виновен не я один, — проговорил он низким грудным голосом. — Спроси Зевса, когда увидишь его в следующий раз. Спроси, почему Дионис в тот день принес мне свое вино. И кто подослал Эрота с его ядовитыми стрелами… Посмотри на меня, Деметра. Смотри внимательно!.. Вот он — я. Твой обидчик. Заперт в зверином облике и скован оскорбительным проклятьем. Я поднимаюсь на поверхность из глубин лишь для того, чтобы исполнить предначертанное! Кто бы мог подумать, что царь морей может быть приговорен к такому унижению? Но посягательство на бывшую супругу великого Зевса — преступление столь дикое и отвратительное, что, пожалуй, заслуживает самого сурового наказания. Не так ли?.. Злорадная усмешка на лице моей прекрасной богини растаяла. Она побледнела и зябко обняла себя за плечи, будто на мгновенье потеряла неуязвимость бессмертных и вдруг замерзла, как обычная женщина. А жеребец, вскинув голову, сверкнул дикими синими глазами и с яростью выкрикнул в небо: — Зато как свободно теперь стало возле олимпийского трона! Не так ли, брат⁈ Аид далеко, Посейдон глубоко. Кто теперь осмелится схватить тебя за руку? Встряхнув гривой, он, тяжело переступая копытами, двинулся к воде. Уголки губ Деметры дрогнули. Казалось, она колеблется. — Посейдон! — крикнула она вслед водяному жеребцу. — Подожди… Конь остановился, не оборачиваясь. — Что еще ты от меня хочешь? — проговорил он, опустив голову. Деметра подошла к нему. Тонкими пальцами коснулась переливающейся шкуры на спине, и от ее руки поплыла искристая дымка, которая тонким светящимся ручейком пробежала по конскому хребту и растеклась по ребрам. Посейдон повернул к ней голову. Деметра одернула руку, словно смутившись. Несколько мгновений они просто молча стояли рядом, не глядя друг другу в глаза. Потом Деметра негромко проговорила: — Будь здоров. Жеребец медленно кивнул. И вошел в бушующие волны. Я молчал. Деметра тоже. Какое-то время мы просто смотрели вместе с ней на тяжелую свинцово-серую воду, с брызгами разбивающуюся о прибрежные валуны. Если Посейдон не солгал, получается, Зевс хладнокровно продал Деметру ради возможности скомпрометировать и удалить брата. А мне казалось, я уже вполне привык к жестоким играм местных богов. Оказывается — нет. И похоже, эта мысль сейчас тревожила не только меня. Промеж бровей Деметры пролегла строгая морщинка, лицо казалось бледнее обычного, короткие волосы сердито раздувал ветер. — Пойдем отсюда, — сказала она, наконец. Я кивнул. — Согласен. Деметра открыла портал, и мы по очереди вошли в него. — Как видишь, я сдержала слово, — сказала она, когда мы очутились в ее оранжерее. — Всего за одно утро мы решили твою проблему. — И попутно приобрели еще одну для тебя? Деметра усмехнулась. — Ну… я бы не назвала это проблемой. Для меня даже запоздалая информированность все равно лучше незнания. Я попытался поймать ее взгляд. — И что ты теперь собираешься делать?.. Она улыбнулась — но на этот раз улыбался только ее рот, а глаза смотрели все так же невесело, как и минуту назад. — А теперь я собираюсь выпроваживать тебя. У меня сегодня в полдень мероприятие в одном городе, которому я покровительствую. Надо привести себя в канонический вид и замотаться в белую простыню, как того требует традиция, — отшутилась она. — Нафиг простынь. Объяви протест, положи начало новой традиции и выйди к народу голой с фиговым листочком на причинном месте и с феминистическим транспарантом над головой «Мое тело — мое дело»! Деметра рассмеялась. На этот раз — по-настоящему. — Ты заметил, что как только мы вместе сходимся, в голову обоим начинают приходить жу-ууткие, и вместе с тем совершенно прекрасные идеи, от которых весело и земля горит под ногами? Но на этот раз я, пожалуй, все-таки воздержусь. — Неужели храбрости не хватает? Не могу поверить! — Нет, просто фиговые листочки закончились, — парировала Деметра, улыбаясь. — Но тебе и правда пора. Я кивнул. — Хорошо. Тогда до встречи?