Документальная повесть Предисловие Я с удовольствием прочитал повесть А. Г. Гульянца «Бои без выстрела». Несомненно, книга будет хорошим подспорьем в воспитании молодого поколения сотрудников милиции. Потому что повесть привлекает прежде всего правдой жизни. И хотя конфликты, описанные в ней, не новы, повесть свежа, насыщена интересными фактами, а, самое главное, заставит читателя задуматься о многом. Лично знаю автора этой книги, так сказать, по долгу своей прежней службы. С Армаисом Григорьевичем Гульянцем я контактировал еще будучи парторгом ЦК Компартии Узбекистана, а затем и первым заместителем министра внутренних дел республики. В этой должности я проработал с 1954 по 1968 годы. Именно данный сложный период, целый кусок моей жизни, отчасти, отражен в повести. На него, если можно так выразиться, ложится основная нагрузка повествования. Эти годы оставили глубокий след в моей памяти. Они, как шрам от раны, которая со временем заживает, но рубец остается. Вот почему я с большой охотой решил высказать свое мнение об этой книге. Вначале скажу об оперативно-розыскных отделах. Они были созданы в МВД и в его органах на местах в 1966 году. Как и все прогрессивное, новое, это решение вызвало массу кривотолков, стало «притчей во языцех» и в министерстве. Но очень скоро оперативно-розыскная служба дала отдачу. Десятки преступников, ранее много лет скрывавшиеся от правосудия, сели на скамью подсудимых. В этом целиком и полностью заслуга сотрудников совсем молодой еще тогда оперативно-розыскной службы, которая не только искала преступников, но и выясняла степень виновности того или иного человека. И нередко реабилитировала людей, на которых незаконно возводились тяжкие обвинения. Вот тогда-то и выяснилось, что оперативно-розыскные отделы волей-неволей становятся своеобразным контролем за деятельностью ОУР и ОБХСС, вводят их в строгие рамки законности. Это, конечно, некоторым не понравилось. Начались склоки, доходящие до абсурда. В повести отражен этот момент. Но герой её — Петросов — по сути дела пасует перед преградами, которые становятся на его пути. Он одинок в своей борьбе. Я его хорошо понимаю, потому что сам в свое время испытал нечто подобное. Вера в справедливость и, в конечном счете, её торжество пронизывает повесть «Бой без выстрела». Вот почему она так притягательна, хотя не все в ней «хорошо кончается». На мой взгляд, книга выходит за рамки обычных рассказов о сотрудниках милиции. Она — назидание для молодежи, напоминание об уроках прошлого, о долге грудью стоять на страже законности. Наряду с этим повесть познавательна. Она в какой-то степени дает представление о сложностях оперативного розыска. Это первое произведение об оперативно-розыскных отделах, которые, к сожалению, утратили свою самостоятельность в органах МВД. Я уверен, что повесть «Бой без выстрела» понравится широкому кругу читателей и вызовет определенный резонанс у сотрудников органов внутренних дел. Несомненно, будут и споры. А это особенно хорошо. М. БЕГЛОВ, генерал-майор в отставке. Посвящая моим наставникам, давшим мне путёвку в жизнь! Сомнения полковника В тот вечер начальник оперативно-розыскного отдела полковник Александр Николаевич Петросов дольше обычного задержался на работе. В управлении царила тишина. Только в комнате дежурного иногда раздавался телефонный звонок и слышались приглушенные разговоры. В кабинете был полумрак. Лишь сноп яркого света настольной лампы под металлическим абажуром высвечивал светло-голубую картонную папку, раскрытую на столе перед полковником. Вот уже в который раз он, по привычке массируя рукой подбородок, перебирал находящиеся в ней бумаги. Всего с десяток листов плотного с минимальным интервалом машинописного текста. И может быть, именно это малое количество документов настораживало Александра Николаевича, приглашало к раздумью, предостерегало от скоропалительных выводов. На первый взгляд, все действительно выглядело предельно просто. В небольшом районном городишке Гильян случилась беда. Теплым весенним вечером шофер колхоза, находящегося в соседнем районе, ворвался в дом родителей своей жены Халимы, которая была там же, ножом убил тещу и свояченицу, а Халиму тяжело ранил. С места преступления скрылся. Принятыми мерами розыска убийцу обнаружить не удалось. А ведь совсем недавно у дверей этого дома под струны тара и звонкие удары дойры звучала «туйлар муборак» (свадебная поздравительная песня). Счастливый жених увозил к себе смущенную всеобщим вниманием невесту. Блеск ее глаз угадывался даже сквозь полупрозрачную белую фату, скрывающую по обычаю лицо, и всем окружающим было ясно, что и Халима не менее счастлива. Что же произошло с Тулкуном? В сотый раз задавал себе этот вопрос Петросов, но ответа не находил. Более того, в папке имелась характеристика на Каримова с места работы. Руководители хозяйства единодушно отзывались о шофере в высшей степени положительно. Честен, трудолюбив, нетерпим к недостаткам... Александр Николаевич с нажимом подчеркнул эти слова красным карандашом. Они усугубляли его сомнения о том, что следствие велось добросовестно и в процессе его выяснились все обстоятельства гильянской трагедии, со времени которой прошло уже несколько лет. Все эти годы преступник находился на свободе. Розыск его затянулся. Полковника вызвали «на ковер» к министру. Там основательно распекли, а затем приказали принять это затянувшееся дело лично к своему производству. Петросов не почувствовал обиды за «головомойку», понимая, что упреки в его адрес справедливы. И вот поздний вечер, тощая голубая папка и сомнения, сомнения, сомнения... Александр Николаевич снял трубку и набрал номер своей квартиры. К телефону подошла младшая дочь. Хмурое лицо полковника просветилось. Он любил живую и всегда веселую Тамару по-особому. И не потому, что она в большой семье была младшей. Петросов мечтал о сыне. Но так уж получилось, что жена подарила ему двух дочерей. Тут и пришла в голову Александра Николаевича мысль: он решил сделать из Тамары сына. Девушка окончила девятый класс, «тянула» на золотую медаль, но отец неожиданно для всех забрал ее из школы и устроил на крупный машиностроительный завод учеником токаря. Петросов улыбнулся, вспомнив, какой бой пришлось ему выдержать с бывшими педагогами Тамары. Может быть, все бы закончилось иначе, если бы сама девушка не встала на сторону отца. И золотая медаль от нее не ушла, она ее получила, окончив вечернюю школу рабочей молодежи. Одна-единственная. — Я еще часок поработаю, — уставшим голосом сказал полковник дочери. И, опасаясь расспросов и возражений, поспешно положил трубку. Нужно было составить подробный план оперативно-розыскных мероприятий по этому сложному делу. И первым пунктом в нем он записал: «Встреча со следователем». Первые неудачи Серая «Волга» катила по хорошо укатанному степному проселку, то выскакивая на холм, то скрываясь в низине. Опять была весна, и степь сверкала зеленью разнотравья и алым полыханием полевых маков. Через месяц этот изумрудный ковер исчезнет, степь пожелтеет, а там, где задерживались талые воды, потрескается земля и засахарятся солончаки. Лишь седая полынь да тусклые солянки выдюжат здешнюю адскую жару и безводье. Петросов с жадностью вдыхал чистый воздух весенней степи, напоенный ароматами цветов и трав. Коренной городской житель, он редко имел повод к таким дальним поездкам в «глубинку» южной республики. А между тем солнце начинало припекать. Проселок уже изрядно просох, и машина волочила за собой негустой шлейф пыли. У самой обочины дороги в теплых лучах солнышка грелась большая, величиной с тарелку черепаха — главная хозяйка этих мест. Летом даже вездесущий шакал обходил стороной это мертвое место земли. А бесплодная степь ждала добрых человеческих рук, которые бы напоили, вспахали и засеяли ее. И уж воздаст она им за это сполна, не поскупится. Полковник был в штатском — так проще беседовать со здешними людьми. Он хорошо знал район, в который направлялся. Не раз бывал и в городке, где произошло тяжкое преступление. Тогда, в середине 30-х годов, довольно крупный кишлак на всю округу был знаменит своими муллами, ишанами и «святой» водой, ключом бьющей из-под высохшего карагача у центральной мечети. А всего подобных мечетей здесь было 65. Славился Гильян и своими чеканщиками, создавшими неповторимые узоры на металле. Кто-то метко назвал их металлическими кружевами. Изделия гильянских мастеров очень высоко ценились не только во всем крае, но и далеко за его пределами. И население кишлака почти сплошь было зажиточным, глубоко религиозным. Чужаков здесь не терпели, ревниво относились к ним. «Крепкий орешек этот Гильян, — вздохнув, подумал полковник. — Трудно рассчитывать здесь на успех. Разве что следователь сообщит что-нибудь новенькое?» Следователь гильянского городского отдела внутренних дел, который вел дело Каримова, капитан милиции Тулкун Хасанов, встретил Петросова вначале весьма приветливо, но, узнав о цели его визита, помрачнел. — У вас есть какие-нибудь сомнения? — спросил он. — Имеются, — кивнул полковник. — И прежде всего мне совершенно не ясна причина, побудившая Каримова совершить такое тяжкое, прямо скажем, по жестокости редкое в наши дни преступление. Какая сила заставила его решиться на такой отчаянный шаг? — А что здесь загадочного? — пожал плечами следователь. — От Каримова ушла жена, взыграло мужское самолюбие... Вот и результат... — Вы интересовались, почему от него ушла жена? — Да, я это тоже выяснил. Очевидцы рассказывали, что Каримов часто прикладывался к рюмке. Ряд свидетелей преступления, находившихся в тот вечер неподалеку от дома, где было совершено убийство, думают, что и тогда он был пьян. — Думают или утверждают?— перебил капитана Петросов. — Если хотите, утверждают, — чуть поколебавшись, ответил тот. — На берегу арыка, где перед убийством сидел преступник, была обнаружена пустая бутылка из-под водки. — Это еще не улика, — досадливо поморщился полковник. Александр Николаевич провел рукой по слегка вьющейся полуседой шевелюре. Опасения его оправдывались. Из беседы со следователем он понял, что ничего нового от него не услышит. Но его насторожило одно обстоятельство. В разговоре капитан часто надолго умолкал, словно обдумывая ответ на тот или иной вопрос полковника, а затем предлагал ему выяснить подробности у руководства района, там-де знают больше, чем в горотделе. — Хочу побеседовать с родственниками погибших и свидетелями преступления. Составьте мне их список с адресами, — попросил он капитана. Вскоре уже держал лист с отпечатанным на машинке текстом. Но и здесь Александра Николаевича ждала неудача. Многочисленные родственники убитых были озлоблены (это естественно и понятно). О причинах ухода Халимы от Тулкуна умалчивали и лишь грозились жестоко отомстить Каримову, а заодно и его родне. Полковник понимал, что это не пустая угроза. И еще одно обстоятельство бросалось в глаза: односельчане, названные в списке следователя свидетелями, что-то старательно скрывали, при разговоре об убийстве опасливо озирались по сторонам. «Нужно срочно ехать в райцентр, где раньше жил с женой преступник», — решил Петросов. Он сидел в чайхане, неторопливо отхлебывая из маленькой пиалушки крепко заваренный зеленый чай. В это полуденное время здесь было тихо. Лишь в противоположном углу, сидя на цветастом паласе, трое аксакалов о чем-то оживленно спорили, размахивая руками. К столу полковника подошел чайханщик, заменил опустевший чайник полным. — Трудное дело досталось тебе, начальник, — тихо сказал он. — Ты туда поезжай, — он неопределенно махнул рукой. — Да, поезжай, как гость. Заодно и больницей тамошней поинтересуйся. Многое узнаешь, — добавил он скороговоркой, ибо старики, рассевшиеся на паласе, притихли, прислушиваясь к их разговору. «Это уже что-то новое, — размышлял Александр Николаевич, допивая чай. — И при чем здесь больница? Какое она имеет отношение к делу? Все запуталось в какой-то тугой клубок. Ясно одно: нужно ехать в райцентр, и ехать немедленно». И снова дорога, петляющая меж холмами, огибающая овраги, в прохладной глубине которых переплелись непроходимые заросшие кусты шиповника и ежевики. Затем по сторонам дороги появились сады, сиреневые от набухающих почек. За окнами машины мелькали колхозные сады, здесь целина была частично поднята, и тракторы упорно продолжали бороздить ее. Но Петросов сейчас был хмур и далек от живописных красот природы. Опять нахлынули воспоминания, отогнать которые он был не в силах, а вернее, и не хотел. Идея о создании в органах милиции самостоятельного оперативно-розыскного отдела (ОРО) волновала Александра Николаевича давно. Он осторожно высказывал эту мысль на совещаниях, но мало кто ее поддерживал. Одним идея эта казалась сомнительной, а иные встречали ее прямо-таки в штыки, опасаясь (и не без основания), что нововведение больно ударит по их престижу, вторгнется в ту сферу деятельности, которую они считали исконно своей собственной вотчиной и ревниво охраняли от «чужаков». — Ведь есть же уголовный розыск, — говорили такие, делая ударение на последнем слове. — Зачем же еще огород городить? — Да, — соглашался Александр Николаевич, — труд сотрудников ОУР и ОБХСС очень сложен и заслуживает большого уважения. Но, к сожалению, раскрытие преступления не всегда завершается поимкой преступника. Розыск некоторых из них длится иногда нетерпимо долго, так как оперативников захлестывают другие неотложные уголовные дела. Иной раз особо опасный преступник числится в бегах десятилетие и более. Розыском таких должен заниматься специальный отдел. Это соответствует основному принципу всей нашей работы: ни одно совершенное преступление не должно оставаться безнаказанным. И когда из центральных органов поступила наконец директива о создании ОРО, Петросов встретил ее с нескрываемой радостью. Он верил в будущее оперативно-розыскной службы, поэтому именно ему поручили ее создание в крупном областном управлении. Споры о праве существования отдела заметно поутихли, только обсуждать это событие его противники предпочитали келейно, при наглухо закрытых дверях. Это очень огорчало Петросова, ибо он надеялся на дружескую помощь и поддержку товарищей, особенно в это трудное время становления. С энтузиазмом взялся Александр Николаевич за дело. Подобрал подходящих сотрудников, владеющих методами личного сыска, обладающих логически аналитическим мышлением. Среди них было немало молодых, инициативных работников, горячность которых не раз приходилось сдерживать. Но ни один из них не разочаровал впоследствии, не обманул надежд полковника Петросова. Как сквозь табачный дым, который всегда витал в его кабинете во время оперативных совещаний, проплывали сейчас перед ним их лица — лица сподвижников и друзей. Саша Наумов, Ибрагим Бектиев, Григорий Пак... Молоденькие лейтенанты обрели крепкие крылья и сейчас руководят крупными подразделениями органов внутренних дел, у них у самих уже немало учеников. А в то время трудно было начинать. Петросов понимал, что в период организации ОРО и становления его коллектива он не имеет права на ошибку. Любая оплошность обязательно вызовет кривотолки, недоверие к новому подразделению. И еще нужны были конкретные дела, конкретные успехи. И вскоре они пришли — первые удачи молодых сотрудников отдела. Особенно запомнилось одно из таких дел. «Живой труп»