– Какой еще гостье? – буркнул Василь. – Той, что приходила к тебе перед нами, – сказал Павло. – Которую звать Ганна Кравчук. Ну так что ты ей говорил? И что она говорила тебе и твоей жинке в ответ? – Не ваше дело! – огрызнулся Василь. – Вот ведь какой ты, оказывается, смелый! – усмехнулся участковый, помолчал и добавил: – Перемога все знает. Перемога все видит. Что, правильно я сказал эти поганые слова? Может, ты объяснишь нам, что они означают? Василь на это не сказал ничего, да и что он мог сказать, даже если бы и захотел? Обычно бывает так, что человеку, застигнутому врасплох, нечего говорить, а только то и остается, что беспомощно молчать. Василь сел на лавку. – Ну так мы ждем от тебя подробного рассказа! – Евген снял с плеча автомат и переложил его с руки на руку. – Или, может, ты хочешь, чтобы мы сейчас тебя скрутили и спровадили, куда надо? А равно и твою жинку? Есть у нас такое право. Да мне и право никакое не нужно. Я сам себе право, и сам себе суд. Ну так говори. А мы тебя послушаем. – Расскажи им все, Василь! – со слезами в голосе произнесла Горпина. – Слышишь, расскажи! Раз уж они пришли. Все равно так дальше жить невыносимо! То они, то эти… – Нет своего ума, так послушай жену, – сказал Павло. – Она говорит дело. – Ничего я не знаю, – опустил голову Василь. – Не знаю я, что вам от меня нужно. – А тогда я расскажу им сама! – отчаянно выкрикнула Горпина. – Коль уж ты такой несмелый! – Цыть, – отрешенно произнес Василь. – Сама она расскажет… А что будет потом? – А потом ты получишь то, что заслужил, – сказал Евген. – Не больше, но и не меньше. – Да я и не сделал-то ничего такого… – сказал Василь. – Ну так чего же ты тогда боишься? – спросил Павло. – Их я боюсь, – тихо сказал Василь. – Болотяныков… – Ну сейчас они далеко, – проговорил Евген. – Зато мы рядом. – А завтра? – спросил Василь. – А завтра их не будет вообще! – резко ответил Евген. – Ни на болотах, ни на этом свете! Или, может, ты тоже захотел вместе с ними? – А! – в отчаянии махнул рукой Василь. – Только вы ее не трогайте, – он указал на Горпину. – Она тут ни при чем. Это моя беда. Только моя… – Ты рассказывай, а мы уж разберемся, где чья беда, – проговорил Павло. – Что вы хотите услышать? – спросил Василь. – Задавайте мне вопросы, а я буду отвечать. Так проще. – Хорошо, – сказал Павло. – Тогда вопрос первый. Давно ты водишься с болотяныками? – Всего-то три дня, – ответил Василь. – Посудите сами, какое злодейство можно совершить за три дня? – Что бандиты от тебя хотят? – задал Павло второй вопрос. – Хлеба они хотят, – невесело усмехнулся Василь. – А я заведующий пекарней. Ты, сказали они мне, будешь печь хлебушек, а мы – его у тебя забирать. Вот и вся их нужда. – Но как же? – не понял участковый. – Ведь это же хлеб! Ведь ты бы сразу попался! – Они сказали, что научат меня, чтобы мне не попадаться, – сказал Василь. – Но – я не отдал им ни одной буханки! Ничего, кроме этого разговора, между нами и не было! Так что не за что меня судить! – Не отдал, потому что они к тебе не приходили, – сказал Евген. – А пришли бы – отдал бы все, что имеешь. Последние штаны, жинку, душу… – Зачем ты так говоришь, – тихим голосом упрекнула Евгена Горпина. – Затем, что это правда! – резко ответил Евген. – Разве не так? Скажи, разве я брешу? – последние слова относились уже не к Горпине, а к Василю. Василь ничего не ответил, лишь еще ниже опустил голову. – Ладно, – сказал Павло. – Так оно или не так, а сейчас дело в другом. Зачем к вам приходила Ганна? Горпина, скажи ты. А то от твоего мужа ничего толком не добьешься. – Она сказала, что пришла от них, – помолчав, ответила Горпина. – Мы, конечно, ее не ждали, но она пришла. Сказала пароль… И добавила, что она от Перемоги. – Вот как, – произнес Павло. – Значит, от Перемоги. – Она так сказала. – И что ей было нужно? Хлеба? – Нет, не хлеба. Она сказала, что Василь должен выполнить одно срочное поручение. Василь на это сказал, что никаких поручений он выполнять не будет, потому что он согласился лишь на то, чтобы передавать на болота хлеб. Тогда Ганна сказала, что Перемога таких речей не любит, и потому, если Василь не согласится, то… – Горпина не договорила и замолчала. – Она сказала, что если я не дорожу своей жизнью, то чтобы я подумал о Горпине, – вмешался в разговор Василь. – Горпина такая красивая, а хлопцы на болоте стосковались без жинок… – Да, она так сказала, – подтвердила Горпина. – И что нам было делать? – вдруг поднял голову Василь. – Ну, что нам было делать? – Брать в руки оружие и стрелять в них! – жестко ответил Евген. – Ну да! – иронично сказал Василь. – Ты вот взял в руки оружие? И что получилось? Павло, услышав такие слова, вдруг каким-то особым чутьем почувствовал, что сейчас что-то случится. Что-то очень страшное и непоправимое. Не давая никому опомниться, он подскочил к сидящему на лавке Василю и со всей силы ударил его кулаком по лицу – раз, другой, третий… Василь рухнул на пол. Горпина вскрикнула. Евген скрипнул зубами и застыл на месте. – Вот так! – потирая кулак, произнес участковый. – А теперь продолжим разговор. Так что Ганне было нужно? Какое такое поручение? Но Горпина ничего не ответила. Она подбежала к лежащему на полу мужу и помогла ему подняться. Кажется, помимо самого Павла Онысько, только она одна понимала, что сейчас произошло и за что участковый избил ее мужа. Понимала – и ничуть за это не упрекала Павла. И только усадив мужа на лавку и вытерев кровь с его разбитых губ, она взглянула на участкового. Да-да, она понимала его поступок… – Что ей было нужно? – переспросила она. – Чтобы Василь утром пошел к Панскому броду. – Зачем? – спросил Павло. – Он, значит, пойдет к Панскому броду и будет делать вид, что рубит дрова, – сказала Горпина. – Из болота к нему должны подойти люди и сказать пароль. Тем людям Василь должен сказать такие слова… – Горпина наморщила лоб, припоминая. – Да, вот… Веревочка оборвалась. Завтра встречайте другую веревочку. А пока сидите и варите кашу. И скажите, сколько у вас есть крупы для каши. – И больше – ничего? – спросил Павло. – Больше – ничего, – ответила Горпина. – А что же потом? – спросил участковый. – А потом, вечером, к нам опять должна прийти Ганна, и он ей все должен рассказать. Как сходил к Панскому броду, что болотяныки сказали в ответ… – И что же твой муж? – вступил в разговор Евген. – Согласился сказать бандитам про веревочку? – Я согласилась! – с вызовом ответила Горпина. – Я, а не он! – Вот как, – Павло даже растерялся от такого ответа. – И почему же ты, а не муж? – А это не ваше дело! – все с тем же вызовом ответила Горпина. – Может, и так, – согласился Павло. – И что же, пойдешь? – Пошла бы, – тихо ответила Горпина. – Но теперь – не знаю… – Значит, такое дело… – задумчиво проговорил Павло Онысько и умолк. Он не знал, о чем еще спрашивать Василя и Горпину. Не знал он также, что делать дальше. Задержать супругов и доставить их в сельсовет? Это, конечно, можно сделать легко, но зачем? И что с ними делать потом? Да и задерживать-то не за что, если разобраться. Да, они общались с бандитами, но ведь ничего худого они не сделали! Конечно, они могли и солгать, чтобы себя выгородить, но, опять же, поди докажи, что они солгали. – Значит, такое дело… – еще раз произнес участковый. – Вы вот что… Пока побудьте дома. А через часик-другой мы к вам придем еще раз. И еще раз побеседуем с вами. Конечно, если вы сказали нам правду. – Что было, то и сказали, – глянула на Павла в упор Горпина. – А вы уж хотите верьте, а хотите не верьте. – Ну, значит, ждите нас, – сказал участковый. – И про то, что мы у вас были – никому ни слова. – Да кому же и скажешь – ночью? – удивилась Горпина. – Болотяныкам, кому же еще, – ответил Павло. – А вдруг они к вам заявятся? Для них ночь – самое подходящее время. Как для волков. Так что молчите. Пойдем, Евген. – Ты такой добрый! – сказал Евген, когда он и Павло вышли из хаты. – Вот даже не захотел их вязать… Пожалел, стало быть. А они нас жалеют? – Это кто же именно нас не пожалел? – спросил Павло. – Василь с Горпиной? Евген ничего не ответил и скорыми беззвучными шагами ушел в темноту. – А ты знаешь, куда мы сейчас пойдем? – окликнул его вдогонку Павло. – Знаю, – отозвался из темноты Евген.