Тут невольно подслушивающий этот разговор Нахимов понял, что испытывает безотчетное желание убивать. Убивать долго и мучительно. — А я думаю, нужно вызвать полицию, — произнес княжич, входя в дом. — Анна, вызовете наряд? Господин — вор и мошенник, таким не место среди добрых людей. — Очень дельное предложение, — отозвалась Румянцева и, вздернув свой хорошенький носик, вышла в соседнюю комнату. Нахимов же подошел к бригадиру и без долгих рассусоливаний и объяснений, без предупреждения и почти без замаха пробил мужику в грудину. Тот, несмотря на впечатляющую комплекцию, мгновенно сложился у ног Кирилла. — Деньги должны быть у вашей заказчицы через час, — склонившись к лежащему на полу бригадиру, негромко произнес княжич. — Ты меня понял? Иначе полиция тебя не арестовывать будет, а труп забирать. — Понял, — просипел мужчина и не то на карачках, не то ползком сбежал из дома. Кирилл вздохнул и, обернувшись, понял, что Румянцева стоит в дверном проеме и смотрит на него каким-то другим, новым взглядом. — Спасибо, княжич, — тихо проговорила девушка, мигом растеряв всю свою злость и командный тон. — Ерунда, — отмахнулся Кирилл. — Но, кажется, вы теперь остались без ремонтной бригады. Может быть, я могу предложить своих проверенных людей? Румянцева чуть замялась, но все же кивнула: — Можете, княжич. — Просто Кирилл. — Кирилл… — повторила девушка и едва заметно улыбнулась уголками рта. И для княжича Нахимова эта даже не улыбка, а намек на нее, казался невероятной победой. Первым прорывом ее ледяной обороны. Москва, месяц спустя, Александр Мирный Я знал получше прочих, что самое действенное лекарство от скорби — работа. А потому после похорон Корсакова-старшего запряг Василису по полной программе. Девчонка училась днем, работала по вечерам, а на выходных занималась обустройством нашей квартиры. Мне, конечно, приходилось проявлять особое геройство и выбирать «Вот эти вот вазочки вместо тех, потому что тут два разных фарфора, ты что, не видишь?», но результат в целом того стоил. — В выходные ждем вас на новоселье! — радостно произнесла Василиса, плюхнувшись за наш стол на завтраке. — Ура! — воскликнула Нарышкина. — Вечеринка! — Новоселье, Мария, — строгим тоном поправила подругу Демидова, но взгляд Дарьи выдавал непреодолимое желание оттопыриться без лишних глаз. — Простите, новоселье, — поправилась боярышня. — Новоселье — это прекрасно, — широко улыбнулся Алмаз. — У меня дома завалялась одна трофейная бутылка, наконец-то будет повод ее распечатать. Демидова закатила глаза: — Алмаз, на новоселье традиционно дарят что-нибудь полезное дому… — Вот я и говорю — бутылка, — кивнул в ответ Тугарин. — Очень полезное! Присутствующие заулыбались, а Нарышкина обратилась к Василисе: — Если есть какие-то пожелания, можешь прислать мне список, чтобы мы не мучились с выбором. — Свободное время подарите, — отшутилась моя невеста, — а остальное мы уже купили. Девушек этот ответ не устроил, и они принялись обсуждать, что же лучше всего подарить нам на новоселье, а моя невеста парировала все предложения фразой «уже купили». Наверное, они бы долго перебирали всю номенклатуру местных икей для небедных, как Нахимов внезапно подал голос: — Вы не возражаете, если я приду с девушкой? — спросил Кирилл. Весь стол уставился на него с удивлением. Можно даже сказать, слегка шокировано. — Я сейчас озвучу, наверное, общий вопрос, — произнес Лобачевский, суетливо поправив очки на носу. — Кто она? — Анна Румянцева, — легко ответил Нахимов. — Надеюсь, ни у кого с ней нет конфликтов? Присутствующие отрицательно покачали головами, а Ермаков спросил, смотря на друга очень внимательным взглядом: — Кто она тебе? Кирилл выдержал пристальный взгляд друга и ответил так естественно, словно такие новости от него можно было услышать по сто раз на дню: — Надеюсь, моя будущая невеста. Что и говорить, бедный княжич оказался в центре всеобщего внимания, мгновенно сместив фокус от нашего новоселья. И только Василиса смотрела на меня такими выпученными глазами, словно случилась какая-то катастрофа. И точно. — Алекс, это катастрофа! — заявила моя невеста, едва мы отделились от компании. — Что конкретно? — осторожно уточнил я. — Кирилл с девушкой! — таким тоном, как будто мне от этого должно было стать понятнее, пояснила Василиса. — И чем тебе это не нравится? — Нет, за Кирилла я очень рада, — мотнула головой Корсакова. — Но для нас это катастрофа! Следующую минуту я слушал, в нужных местах сочувственно кивая головой, что у нас нет лишних комплектов каких-то не то цветочков, не то салфеток. Когда, наконец, у встревоженной девушки кончился воздух в легких, я смог вставить свои пять копеек для решения проблемы: — Так, может, докупим? — Когда⁈ У нас ни минуты свободного времени! — воскликнула Василиса в полном ужасе. — Ну вот прямо после пар, например, — предложил я. — Где ты там все эти свои финтифлюшки покупала, в Охотном ряду? — «Финтифлюшки», — закатила глаза Василиса, но спорить не стала. — Да, там. — Ну и хорошо, поедем после пар. Как раз я хотел присмотреть себе новый костюм. Как и в моем мире, здесь Охотным рядом назывался подземный торговый центр, расположенный под боком у Кремля. Местечко было крайне дорогое и крайне оживленное. Можно сказать, в этом мире примажоренный ЦУМ располагался в Охотном ряду — если кому-то из аристократов или просто богатых дельцов-купцов хотелось потратить баблишко, люди шли сюда. Это было особым шиком обронить в разговоре «Я вчера был в Охотному ряду, на бегу прикупил что угодно». Как и положено мужчине в походе по магазинам, я исполнял роль карточки на ножках. И хоть в нашем проекте появилась первая монетизация, и у Василисы резко стали увеличиваться доходы, я не давал ей тратить на общий быт ни копейки личных денег. Еще не хватало, чтобы моя женщина обустраивала наш дом за свой счет! В общем, мы двигались по этажам, уходя все глубже под землю, когда я заметил боярышню Шереметьеву. Девушка сидела в кафе с вазочкой с разноцветными шариками мороженого и то и дело кидала взгляды в сторону выхода с парковки. И судя по тому, как резко уменьшилось количество неблагородных и непроверенных людей на самых глубоких уровнях, Иван времени зря не терял. — Смотри, боярышня Шереметьева, — тоже заметила девушку Василиса. — Как думаешь, нам стоит к ней подойти? Или она тут кое-кого ожидает и это невежливо? Боярышня действительно кое-кого ожидала, и этот кое-кто должен был появиться с минуты на минуту, судя по засуетившейся охране этажа. — Думаю, нам лучше не беспокоить боярышню, — ответил я и уже хотел было предложил Василисе тоже съесть какое-нибудь вкусненькое мороженое или пирожное на другом этаже, но не успел. В подземном торговом центре прогремел взрыв. Глава 11 В ушах звенело, левая рука ныла, а мышцы правой, казалось, еще немного и порвет в клочья. Я моргал и пытался осознать реальность. Не первая в моей жизни контузия, но молодое, здоровое тело справилось лучше, чем могло бы быть. На левой руке повисла Василиса. Корсакова вцепилась в меня своим модным маникюром с такой силой, что будь ее ногти чуть подлиннее — пробила бы до кости. Зеленые глаза широко распахнуты от ужаса, лицо — бледное, губы плотно сжаты в узкую линию. Не бьется в истерике, панике и вообще старается понять, что произошло. Боевая у меня малышка. Я перевел взгляд на правую руку и понял, что Разумовскому надо поставить пузырь. Или даже лучше ящик. А то, может, и на завод деньжата найдутся. У меня не было такой базы для магии, как в рукопашке или стрельбе, но тренер нас дрессировал на совесть. Тело отреагировало быстрее, чем мозг успел обработать происходящее, и вокруг нас с Василисой стоял толстенный воздушный щит. Он удерживал балку, рухнувшую откуда-то сверху прямо нам на головы, и еще позволял дышать — за пределами щита была гарь напополам с пылью. Я несколько секунд тупо пялился в кусок несущей конструкции, у которого были все шансы отправить меня на новый круг перерождения. В голове сложилось две простые мысли: первая — террористы очень торопились. Я так себе сапер, но даже моих знаний хватает, чтобы понять — крепили наспех. И второе — взрывчатка была с армейских складов. А это значит, что сверху сейчас наверняка тоже что-то интересненькое происходит. Хорошо бы выбраться и посмотреть.