— Ты меня слышишь? — спросил я у Василисы. Невеста несколько секунд пялилась то ли на меня, то ли в пространство, и пока она соображала, я увидел в сизой дымке всполохи магии. Ну, блеск. — Сможешь все мелкие взвеси опустить и очистить воздух от гари? — спросил я. Девушка замедленно кивнула. Это хорошо. Боевой маг на деле-то из Васьки не выйдет ни при каких обстоятельствах, а вот уборка должна получиться. Приводить девчонку в чувство времени нет, пусть займется полезным делом. Глядишь, перестанет пытаться сломать мне руку. — Давай, ты наводишь чистоту, а я займусь беспорядком? — предложил я. Василиса не очень поняла шутки, но все-таки кивнула. Она разжала пальцы на моей руке и с некоторым трудом, корявенько, но все же применила технику. Открывшаяся картина заставила меня недобрым словом помянуть всю Лубянку вместе с Кремлем. Я рассчитывал увидеть схватку наемников с кем-нибудь, а оказалось, что это кучка гвардейцев пытается убить друг друга. Слабо верится, что причина в неоплаченном счете за кофе… И кто из них хороший, а кто плохой? Я резко толкнул зазевавшуюся Василису в сторону и сам сместился. Железная балка с грохотом воткнулась в мраморную плитку, окатив мой щит осколками, а за ней сверху потянуло еще пару кусков конструкции. Корсакова запоздало пискнула, но наш шум привлек внимание сражавшихся людей. Они посмотрели на меня, потом на Шереметьеву, по какой-то невероятной случайности все еще сидевшую на том же месте. А, нет, случайность имела имя и фамилию. Стояла рядом в гражданском и держала магический щит. Ладно, Иван хотя бы умеет пользоваться головой. Приставил к своей избраннице охранника. А в следующее мгновение гвардейцу рядом с Шереметьевой просто и без изысков вышибли мозги точным выстрелом. Стрелка тут же убили, и бой продолжился, но, честно сказать, складывался он не в пользу сохранивших верность присяге. — Поднимаешь щит и бежишь к Шереметьевой, — отдал приказ я Василисе. — Прячетесь за мебелью и не высовываетесь, пока я вас сам оттуда не достану. Поняла? Бледная как смерть Корсакова кивнула. — Пошла, — скомандовал я, а сам двинулся к месящим друг друга гвардейцам. Перебить гвардейцев магией удаленно не было никакой возможности — царская охрана носила антимагические артефакты. И не какие-нибудь там поделки, а такие, что, если телохранители встанут в кольцо вокруг охраняемого объекта, вся магия истает на подлете. Впрочем, все-таки обучены они были прекрасно — верные гвардейцы связали ближним боем мятежных, чтобы те не могли пострелять кого надо и не надо. Но когда ты вдвоем против десятка и это не показательные выступления на потеху публике, а каждый удар фатальный — шансов-то на самом деле немного. Я влетел в схватку с мыслью, что, если Иван не женится на Шереметьевой, я его сам прибью. Гвардейцы были хороши, очень хороши, и в этом была проблема. Биться с личными императорскими бойцами никак не входило в планы таких же личных императорских бойцов. Тяжело пытаться убить того, с кем несешь службу. Практически невозможно. Последние двое вставших на пути к Шереметьевой бойцы рухнули на мрамор пола, и я замер напротив шестерых гвардейцев. Почти как в клетке куба, только нас всех немного контузило, помяло и задача стоит другая — не пропустить противника, а не набить друг другу рожу. Просочится хоть один, и девчонок за моей спиной убьют. И хорошо, если просто убьют. — Шел бы ты отсюда, Мирный, — вдруг сказал один из гвардейцев. — Бабу бы свою забрал и шел. — Вашими стараниями тут идти не особо есть куда, — усмехнулся я. — Ты ж первый разряд, придумаешь что-нибудь. Мотай давай, второй раз предлагать не буду. — Я б с радостью, — вздохнул я в ответ, — но политические убеждения обязывают. Я ж имперец. — Смертник ты, а не имперец, — плюнул гвардеец, и они атаковали. Блок, захват на атаку от стоящего слева, блок-захват на атаку от стоящего справа, а центрального остается только пнуть в солнышко. Трое других обходят, и приходится играть в боулинг чем есть. Одного сшибаю, другой уворачивается, третий просто обходит по дуге подальше. И падает на пол со свернутой шеей. Иван Дмитриевич Романов только что явился из-за двери, ведущей на парковку этого уровня, и сразу же сориентировался. Видок у цесаревича был, прямо скажем, так себе — костюм пыльный, местами подранный, на скуле царапина, стремительно превращающаяся в синяк. Самое оно для свиданки. Цесаревич вышел в сопровождении трех гвардейцев, один из которых был неплохо так ранен и его тащили товарищи. Но даже с таким комплектом дела пошли бодрее — уже не один против шести, а четверо. Раненого сгрузили где-то у входа, и метелица продолжилась. Кажется, живым цесаревича уже никто не ожидал увидеть, но мятежники быстро сориентировались. Теперь Шереметьева отошла на второй план, и самым лакомым кусочком снова стал наследник трона. Гвардейцам Ивана досталось по противнику, нам с наследником — по два. Среди моих оказался как раз тот, который предлагал сбежать. Его напарник в бою со мной решил не мелочиться и достал нож. И ладно бы метнул, решил тупо меня порезать. — Стой! — рявкнул командир мятежников, но поздновато. Я уже отнимаю у самонадеянного бойца нож и тут же вгоняю ему металл под подбородок. Рядом раздается неприятный вскрик — одного из гвардейцев Ивана все-таки достают. Пока мужчина оседает на пол, я успеваю метнуть в его убийцу трофейное оружие, и удачливый предатель падает на собственную жертву. — Мирный, — вдруг говорит мне оставшийся противник, — не ту ты сторону выбрал. Скоро власть сменится, и тебя от кормушки отодвинут. — Я б сейчас глаза закатил, честное слово, да некогда, — ответил я и тут же атаковал. Гвардеец выставил блок, и я перехватил его руку. Неприятный хруст я даже не услышал, как-то увлекся. — Давай так, — проговорил я, — ты сейчас быстренько расскажешь, какого хрена тут происходит, и умрешь быстро и безболезненно. Мужчина лишь рассмеялся: — Парень, здесь все смертники. Мы сюда пришли за очень большие деньги для наших семей, так что у тебя нет ничего такого, чем ты или этот мальчишка могли бы меня соблазнить. «Это мальчишка» сейчас как раз добил второго своего противника и обернулся ко мне. — Беседу беседуем? — спросил я у Ивана. Тот отрицательно покачал головой: — Я уже с одним побеседовал, они ничего не знают, — ответил цесаревич. — Только время тянут. — Жаль, — вздохнул я и без долгих рассусоливаний сломал своей жертве кадык. Иван в это время закрывал глаза последнему своему верному гвардейцу — в бою наследник престола потерял всех. Раненый умер, так и не дождавшись помощи, а двух других перемолола схватка. — Нас сильно потрепали на парковке, — пояснил Иван, поднимаясь на ноги. — Я понял, — кивнул я, шагая к девушкам и громко предупредил. — Василиса, я иду! Светловолосая макушка показалась из-за барной стойки, и невеста подозрительно на меня посмотрела. Убедившись, что это действительно я, девушка встала в полный рост и вздернула Шереметьеву. Обе девчонки были испуганы, бледны, но держались удивительно хорошо. Вот что значит хорошее воспитание — истерики откладываются до лучших времен. Или хотя бы до тех пор, пока мы не выберемся из очередной жопы. — Анастасия, я рад, что с вами все в порядке, — Иван кивнул девушке со всем возможным достоинством, какое только могло быть у человека с таким пожеванным видом, и тут же спохватился. — Кстати, а вы что тут делаете? — Готовились к новоселью, — охотно пояснил я. — А потом присоединились к твоей вечеринке. Иван немного криво улыбнулся в ответ и окинул взглядом заваленный трупами холл этажа. — Надо выбираться, — произнес я очевидное, пока никто не вздумал тут начать рвать с горя волосы на голове или других частях тела. Цесаревич достал из кармана телефон и констатировал: — Не ловит. Тут я не выдержал и рассмеялся: — Конечно, не ловит! — сквозь смех ответил я. — Ради того, чтобы тебя убить, не пожалели обвалить весь торговый центр. Убийцы — твоя собственная охрана. И ты думаешь, твои недоброжелатели не позаботились привезти с собой глушилки? Взрыв около Кремля, такое не скроешь. А вот тот факт, что наследник престола еще не мертв — очень даже. Цесаревич посмотрел на меня мрачно и немного растерянно, и я как-то сразу вспомнил, что передо мной всего лишь мальчишка восемнадцати лет от роду. Да, родовитый, богатый, выросший в строгости и власти, но все же мальчишка. На жизнь которого последнее время только ленивый не попытался покуситься. — Надо выбираться, — повторил я и добавил для ясности: — Самим. Москва, Кремль, Дмитрий Алексеевич Романов Дверь кабинета распахнулась без стука и без разрешения. Бледная как смерть секретарша выдохнула: — Ваше Величество! Бунт! Император, сидящий в своем рабочем кресле и что-то набиравший на клавиатуре, спокойно кивнул. — Я в курсе, — без единого намека на волнение в голосе ответил он. — Ваше Величество! — Зоинька, сколько раз сказал — заходить без стука нельзя, — не отворачивая головы от экрана, произнес император. — Мы не на базаре. Пальцы Дмитрия Алексеевича замерли над клавиатурой. Сквозь плотно закрытые окна доносился шум боя. Перестрелка, крики команд и предсмертные восклицания.