Наследник престола подмигнул мне и покинул комнату первым. Вес папки намекал, что там не три строчки написано, но заглядывать в нее сразу я не стал, успеется, и почти сразу же вышел вслед за цесаревичем. Пора возвращаться домой. Разговоры — Это что же получается, теперь Мирный ко всем совершенно законно вламываться станет? — А вы как хотели, ближник наследника престола, так или иначе, получил бы полное одобрение любым своим действиям. Сами слышали, сколько раз он членов императорской семьи спасал. То, что теперь его в благородное сословие ввели, так это, наоборот, нам же и выгодно. Можно совершенно законно поставить его на место. — Ничего вы не поняли, господа. Князь Калужский — не тот человек, которого можно куда-то поставить. Вы ведь слышали, как с ним Его Величество разговаривал? А то, что таким же тоном он с Нарышкиным до того общался, вас не смутило? Нет уж, увольте, я в ваши игры не играю больше. И раньше было опасно — а теперь станет еще хуже. Пусть Мирный пролез в сословие прямо как в поговорке — из грязи в князи, но я не хочу видеть, как он вламывается ко мне в дом и убивает членов моей семьи. Так что прощайте, господа. * * * — Мама, раз Мирный теперь целый князь, да к тому же, как я слышала, баснословно богатый, может быть, стоит попытаться выдать меня за него замуж? — Молчи, дура, за умную сойдешь! Сам император отказался свою дочь предлагать, а тут мы вперед полезем⁈ Романовы сразу тебе скажут, что ты себя выше царевны мнишь, раз их дочь не подошла, а ты сгодишься! Хочешь одним предложением весь род под нож подвести за оскорбление императорской семьи? — Не хочу… — Вот и молчи. Другое дело, если помолвка не состоится. А для этого нужно его невесту… — Заткнулись обе, нашли о чем заговоры плести! — Прости, дорогой. — И чтобы я не видел даже, что вы в сторону князя дышите. Я головы лишиться из-за двух дурех не хочу. А если надо будет — вдовцом стану и отцом монахини. Я понятно все сказал? * * * — Вы слышали, что случилось с Меншиковыми? — Это кошмар, в Европе бы такого никогда не произошло. — Ну, в Европе король всего лишь первый среди равных, а у нас абсолютная монархия. — Зато Европа — лоскутное государство, а у нас крепкая империя. — Вы смотрите на мир сквозь розовые очки! — Я смотрю на мир сквозь банковский счет. И поверьте, то, что я там вижу, возникло отнюдь не благодаря вечной междоусобице с соседями. — Ну, будем объективны, Павел Андреевич поставил не на того. Наверняка что-то знал… — И нам очень повезло, что он ни с кем из нас своими знаниями не поделился. А то сейчас бы тоже паковали вещички. — Знаете, что меня в этой ситуации больше всего беспокоит? Что главенство рода отдали мальчишке. Не удержит. — Наверняка на то и был расчет! Фракция развалится, род обнищает, корона поглотит княжеское имущество. — Вы обвиняете меня в розовых очках, а сами сгущаете краски. Помните, с кем Максимилиан помолвлен? То-то же. Нарышкин не даст своей дочурке пойти по миру. — Да и дочурка у него… — Держите свои оценочные суждения за зубами. Я не хочу из-за чьей-то глупости оказаться гостем Лубянки! Лондон, Букингемский дворец, личные покои Его Величества Карла, Виталий Алексеевич Романов. — Рад приветствовать вас, мой венценосный брат, — произнес король Британии, поднимаясь навстречу гостю. — Приятно знать, что вы сочли наше приглашение стоящим внимания. Виталий Алексеевич благосклонно кивнул. Романов вел себя так, словно это не он просит помощи, а прочие наперебой ему предлагают. Наверное, Карла это бесило, но сейчас они преследовали одну цель, правда, с разными интересами. Впрочем, эти несущественные детали потом можно будет пересмотреть. — Благодарю за столь теплый прием, — проговорил Виталий Романов. Карл сделал приглашающий жест, и мужчины уселись по креслам за столик, уставленный самой изысканной едой. — Со своей стороны позвольте выразить свое сочувствие по поводу постигшей вас на родине неудачи, — продолжил король Британии. — Мы плотно следили за событиями в Москве. И мои люди сделали выводы, как избежать повторения случившегося. Как мне известно, вам уже передали наше предложение? — Передали, — подтвердил брат российского императора. — И я согласен на ваши условия. От Виталия Алексеевича не утаилось, как хищно сверкнули глаза его венценосного брата, но оба сделали вид, что не заметили этого. — Прекрасно! Просто прекрасно. В таком случае предлагаю сегодня скрепить наш договор вином. Я распорядился также выделить вам покои в королевском жилом крыле, ведь вы тоже — часть нашей семьи. Отдохните после тяжелой дороги и мрачных мыслей. А завтра, не откладывая, сразу же приступим к главному. К реализации разработанного моими специалистами плана по возвращению вам трона Российской Империи. Глава 24 Москва, Лефортовский дворец, Максим Меншиков Возвращаясь с Большого императорского приема, Максим задержался. Он проводил Марию до дома, перекинулся парой слов с будущим тестем, да и в целом вообще никуда не торопился. Он знал, что документы с приказом императора уже полетели не только по всем инстанциям, но и легли на стол его отцу. Но Максимилиан не понимал, какой будет их встреча после этого приема. Не знал, что скажет этому человеку. Человеку, растившему своего самого верного солдата по образу и подобию своему. Человеку с весьма спорными методами управления делами. Человеку с нечистыми по самые локти руками. Что Максимилиан скажет собственному отцу? Но, к счастью, вопрос отпал сам собой, когда Максим все-таки доехал до дома. Слуги, встретившие молодого человека по возвращении из Кремля, были растеряны. А вот мать, наоборот, как будто испытала облегчение. Как и положено аристократам, родители хранили личную жизнь за закрытыми дверьми, но супруга Павла Андреевича счастливой давно не выглядела. А может быть, вообще никогда. Максим не знал, что там происходит за закрытыми тяжелыми дорогими дверьми родительских покоев, но вряд ли это походило на любовь или партнерство. — Сынок… — тихо произнесла мать, замерев на середине шикарной лестницы. — Где отец? — спросил Максим, отдавая верхнюю одежду прислуге. — Он ушел, — ответила женщина еще тише, как будто это был страшный секрет. — Вот как? — приподнял бровь юноша. — Куда? — Не знаю… Он сказал, что ни минуты не будет находиться под одной крышей с предателем. Матушка закусила губу, прижала руки к груди и спросила: — Максим, это правда? Правда, что государь велел тебе взять управление родом на себя? Максим легко взбежал по лестнице, приобнял мать и негромко ответил: — Правда, мам. Женщина судорожно втянула воздух, но она была княгиней, а потому сдержалась от лишних эмоций. — Ты устал? Распорядиться подать тебе ужин? Сделать ванну? — заглядывая в лицо сына, спросила она, словно ища там что-то. Тень отца? Или, наоборот, ее отсутствие?