«– Ваше имя? Ваш адрес? Сначала дама. Я продиктовала свое имя и адрес. Потом настал черед Тонио. Он дрожал, глядя на меня со слезами, как ребенок. Я не могла этого вынести и крикнула: – Нет-нет, не хочу выходить замуж за плачущего мужчину, нет! Я потянула его за рукав, и мы как сумасшедшие выбежали из мэрии. Все было кончено»; – мощное обесценивание: «Это был наш первый интим, и вот прямо в постели, в разгар страстей мой чудесный романтик стал хохотать и называть меня неумехой и школьницей. Говорил страшные вещи. Мол, такого идиотизма он не ожидал, и что я тупо пользуюсь его ласками, и в таких условиях он кончить ну уж никак не сможет. Ведь я ничего не умею и доставить удовольствие мужчине с опытом не в моих силах… Я ехала домой, и истерика била меня так, что пришлось стоять в тамбуре электрички, дабы народ не перепугать. Сразу же я слегла с диким гриппом – и болела так, как никогда»; – «саморазоблачение». Этот хитроумный фортель предпринял Лермонтов – садист с большой фантазией. Напомню, он только что добился от Сушковой признания в любви и разрыва помолвки с Лопухиным. И вот… «Лакей подал мне письмо, я начала его читать и, вероятно, очень изменилась в лице, потому что дядя вырвал его у меня из рук и стал читать вслух, не понимая. Но для меня каждое слово этого рокового письма было пропитано ядом, и сердце мое обливалось кровью. Вот содержание письма, которое никогда мне не было возвращено, но которое огненными словами запечатлелось в моей памяти и в моем сердце: «Милостивая государыня Екатерина Александровна! Позвольте человеку, глубоко вам сочувствующему, уважающему вас и умеющему ценить ваше сердце и благородство, предупредить вас, что вы стоите на краю пропасти, что любовь ваша к нему (известная всему Петербургу, кроме родных ваших) погубит вас. Вы и теперь уже много потеряли во мнении света, оттого что не умеете и даже не хотите скрывать вашей страсти к нему. Поверьте, он недостоин вас. Для него нет ничего святого, он никого не любит. Его господствующая страсть: господствовать над всеми и не щадить никого для удовлетворения своего самолюбия. Я знал его прежде, чем вы, он был тогда и моложе, и неопытнее, что, однако же, не помешало ему погубить девушку, во всем равную вам и по уму, и по красоте. Он увез ее от семейства и, натешившись ею, бросил. Опомнитесь, придите в себя, уверьтесь, что и вас ожидает такая же участь. На вас вчуже жаль смотреть. О, зачем, зачем вы его так полюбили? Зачем принесли ему в жертву сердце, преданное вам и достойное вас? Одно участие побудило меня писать к вам; авось еще не поздно! Я ничего не имею против него, кроме презрения, которое он вполне заслуживает. Он не женится на вас, поверьте мне; покажите ему это письмо, он прикинется невинным, обиженным, забросает вас страстными уверениями, потом объявит вам, что бабушка не дает ему согласия на брак; в заключение прочтет вам длинную проповедь или просто признается, что он притворялся, да еще посмеется над вами, и это лучший исход, которого вы можете надеяться и которого от души желает неизвестный, но преданный вам друг NN». Кто скрывался под инициалами NN, разъясняет сам Лермонтов в письме своей родственнице Сашеньке Верещагиной, которую держал в курсе интриги; – грубое нарушение обещания, серьезное опоздание или неявка на встречу: «Встреча несколько раз переносилась «на 15 минут», я прождала на 20-градусном морозе час. Потом я забежала в кафе погреться, стала звонить ему, но он не брал трубку. Он позвонил только через три дня». «Очередное назначенное свидание. Рабочий день закончен, и тут ему звонит клиент и просит срочно приехать. Мы подъезжаем к дому клиента, Андрей оставляет меня в машине и говорит: «Я на десять минут». Через час, когда я уже просто примерзла к сиденью, я ему позвонила. Он не взял трубку, второй вызов сбросил. Я начала реветь от обиды. Андрей пришел через два часа, как ни в чем не бывало чмокнул меня в щечку и спросил: «А чего ты плачешь?» Я устроила ему истерику, выплеснула все, что накопилось за эти два часа. Я не могла понять: он специально это делает? Но зачем? А если не специально, то как так можно? В итоге оказалось, что я «раздуваю из мухи слона» и «скандалю на ровном месте». Мне даже стыдно стало в итоге за чрезмерность своей реакции»; – приступ не адекватного ситуации гнева. Ни с того ни с сего на легкое критическое замечание, безобидную шутку или просьбу он реагирует с ошеломляющей вас яростью. Но что бы ни вытворил агрессор в качестве Ледяного душа, критериями того, что вам не «показалось» и вы не «раздули» (а вас будут в этом убеждать!), могут служить: – внезапность выходки и отсутствие внятных мотивов; – сильная негативная (и как правило, непривычная для вас) реакция с вашей стороны; острое чувство вины, яркий соматический отклик (например, у вас нестерпимо начинает болеть сердце, голова, подступает тошнота, вы чувствуете небывалую опустошенность, «высосанность» и т. д.); – отрицание агрессора, что проблема существует, и его нежелание что-либо обсуждать. Обычно он заявляет что-то вроде: «Мне на фиг не нужны эти разборки! Мы же договаривались нести друг другу только позитив». Хотя вы никаких разборок не ведете, а всего-то пытаетесь выяснить нечто важное для вас. Или же он признает, что «что-то пошло не так», но виноваты в этом только вы. Например, после месяца идиллии вам объявляют о разрыве потому, что… от вас учуяли запах сигарет. В такой ситуации жертва обычно принимает на себя вину за резко испортившиеся отношения, хотя требования абьюзера явно несоразмерны и несправедливы. Но на тот момент жертва не в состоянии мыслить трезво. Ей кажется справедливым и «заслуженным», что пылко любящий человек хочет бросить ее из-за втайне выкуренной сигареты. Ведь она обманула его! Пообещала не курить – а вот нате же… И даже если она вовсе не обещала ему этого, она все равно чувствует иррациональную вину и смятение. Цель, которую агрессор преследует, окатывая вас Ледяным душем, – вызвать у вас сильный страх перед потерей его любви («особого» отношения), внушить вам чувство вины и страстное желание ее искупить. «В один миг я утратила все, и утратила так неожиданно, так незаслуженно! – пишет Сушкова. – В эту грустную ночь я не могла ни на минуту сомкнуть глаз. Я истощила все средства, чтоб найти причины его перемены, его раздражительности, – и не находила. «Уж не испытание ли это?» – мелькнуло у меня в голове, и благодатная эта мысль несколько успокоила меня. «Пускай испытывает меня сколько хочет, – сказала я себе, – не боюсь; при первом же свидании я расскажу ему, как я страдала, как терзалась, но скоро отгадала его злое намерение испытания, и что ни холодность его, ни даже дерзость его не могли ни на минуту изменить моих чувств к нему». Как я переродилась; куда девалась моя гордость, моя самоуверенность, моя насмешливость! Я готова была стать перед ним на колени, лишь бы он ласково взглянул на меня!» Жертвы часто изводят себя вопросом: почему неотразимый так себя повел? Может, я и правда чем-то его спровоцировала? Успокойтесь и не вините себя. К тому моменту, когда вы позволили себе безобидную шутку, за которую сейчас поедом себя едите, в хищнике буквально клокотали ненависть и желание «поставить вас на место». Эта ненависть родилась из зависти, которую на предыдущих этапах он маскировал любовью и дружбой. Но к моменту Ледяного душа он настолько «перегрелся», что, убедившись в вашей привязанности, позволил себе впервые ощутимо выпустить пар. Поэтому бросьте изводить себя мыслями, за что же он вас возненавидел. Он ненавидел вас всегда. «Речь идет не о любви, которая превращается в ненависть, как все привыкли считать. Все дело в зависти, – утверждает Мари-Франс Иригуайен. – Это также не чередование любви и ненависти. Со стороны извращенного человека любви в прямом смысле этого слова никогда не было. Можно говорить о нелюбви под маской желания к тому, чем обладает жертва, и что извращенный человек хочет присвоить себе. Такая нелюбовь затем переходит в скрытую ненависть, связанную с неудовлетворенностью желаний, с невозможностью добиться от партнера того, что хочется агрессору. Если ненависть проявляется открыто, то только с желанием разрушить, уничтожить партнера». Примерно в том же ключе объясняет «внезапно» вспыхнувшую ненависть и Хотчкис: «Нарциссические личности – очень конкурентные люди, и те же самые качества, которые привлекают их в начале отношений, спустя некоторое время заставляют их ощущать свою неполноценность по сравнению с любимым человеком. Человек, который, как им казалось, может насытить их жажду восхищения, впоследствии превращается в угрозу, и, чтобы восстановиться, им приходится устранять этого человека. Все черты любимого человека, вызывающие восхищение у нарциссической личности, вместе с тем ее унижают». «Один раз вижу – на каждой газете моя физиономия. У меня даже сердце ёкнуло. Вот это слава! Через океан дошло. Купил добрый десяток газет, мчусь домой, соображаю – надо тому, другому послать. Я прошу кого-то перевести под портретом. Мне и переводят: «Сергей Есенин, русский мужик, муж знаменитой, несравненной, очаровательной танцовщицы Айседоры Дункан, бессмертный талант которой…» Злость меня такая взяла, что я эту газету на мелкие клочки изодрал и долго потом успокоиться не мог. Спустился я в ресторан и крепко, помнится, запил. Пью и плачу», – передает рассказ Есенина Всеволод Рождественский. Но сколь вы ненавистны вашему агрессору – столь и необходимы. «Ненависть подразумевает интенсивную увлеченность объектом прошлой или потенциальной любви, объектом, который временами глубоко необходим, – пишет психоаналитик Отто Кернберг в книге «Отношения любви. Норма и патология»*. – Ненависть является, в первую очередь, ненавистью к фрустрирующему объекту, но это также ненависть к любимому и необходимому объекту, от которого ожидают любви и от которого неизбежна фрустрация. Зависть к хорошему объекту осложнена потребностью пациента разрушить собственное осознание этой зависти, чтобы не почувствовать весь ужас бешеной зависти, которую он испытывает к тому, что ему дорого и ценно в объекте. Под завистью к объекту и потребностью уничтожить и испортить все хорошее, что может исходить из контактов с ним, лежит бессознательная идентификация с первоначально ненавистным – и необходимым – объектом. На поверхностном уровне ненависть к объекту бессознательной и сознательной зависти обычно рационализируется в качестве страха перед разрушительным потенциалом этого объекта, происходящего как от действительной агрессии, испытанной со стороны прошлых объектов пациента, в которых тот очень нуждался, так и от проекций его собственных ярости и ненависти». Таким образом, цитирую того же автора, идет «сознательное или бессознательное превращение чего-то хорошего во что-то плохое: любви в ненависть, смысла в бессмысленность, сотрудничества в эксплуатацию, пищи в кал. Оно отражает попытку продемонстрировать садистский контроль и всемогущество патологически грандиозного «Я» при злокачественном нарциссизме. Такие пациенты безжалостно вытягивают все хорошее из людей, чтобы опустошить и разрушить их». …После Ледяного душа события развиваются по нескольким сценариям: – агрессор некоторое время демонстрирует к вам холодное, презрительное отношение или даже игнорирует вас, а затем «оттаивает» и вновь делает вам знак приблизиться. Или приближается сам – без всяких извинений и объяснений. К сожалению, в этот момент многие жертвы бывают рады даже такой «милости», как вывод из черного списка. «Пока валялась с гриппом после Ледяного душа, никаких вестей от Михаила не получала. Но когда вышла с больничного, от него начались колкости, злые шутки. Я плакала. Вылетала в туалет, а коллеги по работе думали, что я истеричка. Он начал делать вид, что меня вообще не существует. А курить звал со словами: «Ну пойдём, хоть покурить тебя свожу». И я как загипнотизированная, шла…»;