– Не смей! – прокричала в отчаянии ему в лицо. – Даже не думай приписывать мне такое! – и, немного подумав, нервно рассмеялась: – Поверить не могу! Просто слов нет! Ты всё это устроил только из-за того, что тебе что-то там взбрело в голову?! А поговорить со мной было не судьба?! – Не взбрело бы, если б не было повода! – зарычал в ответ на неё Макс. – Боже, да что ты несешь?! Я знала, что ты поехавший, но не настолько же! Ууу, – она отрицательно покачала головой. – Тебе не нужен был повод. Ты изначально запрограммировал себя на то, что однажды что-нибудь такое обязательно произойдет. Сидел и ждал этого. И в итоге решил действовать на опережение, дабы потом не оставаться в дураках. Я права, не так ли? Уж слишком хорошо тебя знаю! Ты придумал в своей голове что-то и поверил в это. А спросить прямо не хватило смелости, потому что для тебя это больная тема. Проще было все оборвать раз и навсегда. И ты, конечно, знал, что только так сможешь заставить меня уйти. Знал, что, если поговоришь со мной, я найду способ тебя убедить. А тебе это было не нужно, потому что ты уже отказался от нас. И ты, естественно, мог использовать любую девушку, но выбрал именно мою подругу, чтобы причинить мне максимальную боль. Видимо, хотел таким образом наказать за что-то! Только вот за что? Не успев договорить, Виктория вздрогнула, потому что Данилов прервал ее тираду громкими хлопками в ладоши. – Браво! – насмешливо произнес мужчина. – Сколько всего сказала, прям реально возомнила себя кем-то. Думаешь, что знаешь меня?! Только ты ни черта не знаешь! – Все в твоей манере: защищаться – нападая! И я знаю тебя лучше, чем ты думаешь! Возможно, даже лучше, чем ты себя! – Если бы ты действительно знала меня, никогда бы не стала проворачивать дела за моей спиной! – прорычал ей в лицо Макс. – Я не сделала ничего, за что бы меня можно было ненавидеть! – воскликнула она – и вдруг осознала, что этому твердолобому барану невозможно ничего доказать. Если Макс вбил себе что-то в голову, это оттуда уже не вытащить. И даже если она вывернет перед ним душу и покажет ему правду, он все равно найдет сто тысяч причин, чтобы не поверить ей. Данилов такой, и это неизменно. И Вика знала, на что шла, выходя за него замуж… – Но знаешь, что ни делается, то к лучшему, – добавила девушка с печальной улыбкой. – И сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что у нас были явно нездоровые отношения. Я, если честно, не понимаю ту себя! Отказалась от учёбы, работы и, можно сказать, свободы ради того, чтобы просто быть с тобой. Готова была на все, лишь бы получить твое одобрение. Только рано или поздно это должно было закончиться. Я бы когда-нибудь все равно прозрела и поняла, какую глупость совершаю. Невозможно выжить в четырёх стенах! Нереально! В нормальной семье никто не должен жертвовать собой ради другого! Тебе было недостаточно моей любви, ты хотел добиться от меня невозможного. И я, наивная дура, сама тебе это позволила! – Как прекрасно, что ты вовремя это поняла! – Жаль только, что слишком многим для этого пришлось пожертвовать! – выдавила девушка и болезненно поморщилась. – И что же такого тяжёлого ты пережила? – поинтересовался насмешливо. – Лучше тебе этого не знать, иначе твое спокойствие будет сильно нарушено, – ответила Вика, презрительно фыркнув. – Уже ничто не сможет его нарушить, – с уверенностью заявил Данилов. – Пусть будет так, я нисколько не возражаю, – закатила она глаза. – Теперь я могу идти работать?! – Можешь делать все что угодно, – ухмыльнулся тот. – Прекрасно! Тогда уйди с прохода, – потребовала Вика, указывая рукой на дверь, которую мужчина загораживал собой. – Отойду, но сначала ты ответишь на вопрос… – Я не собираюсь ни на что отвечать! – Тогда ты будешь сидеть в этой комнате до утра, – решительно обозначил Макс. – Очень смешно! – тихо рассмеялась Виктория. – Интересно, как это будет?! – Очень просто, – кивнул он уверенно. – Дверь заперта. Попробуй, открой… – В таком случае я буду кричать! – Попытайся. Уверен, все решат, что ты кричишь по другой причине, – его глаза полыхнули огнём. – Больной! – выкрикнула Виктория. – Что еще ты от меня хочешь?! – Мне стало интересно, что ты имела в виду, говоря о моем покое. Что должно было его нарушить? – посмотрел на неё внимательно, буквально впиваясь взглядом в её лицо. – Разве ты не сказал, что это невозможно?! Смысл сейчас что-то говорить? – парировала девушка, стараясь выглядеть как можно равнодушнее в то время, когда у самой внутри все звенело от напряжения. – Говори, раз уж начала, – продолжал наседать Данилов. – Господи, мне нечего тебе сказать! – воскликнула девушка устало и подалась вперёд, решив силой сдвинуть его с прохода: – Уйди уже! Сколько можно?! Однако Макс не позволил: поймал её за плечи, отстранив, легонько встряхнул и зарычал: – Не имей привычки начинать, если не собираешься заканчивать! – Я… – Ты скажешь, что имела в виду, или же я узнаю сам! И если ты скрываешь то, что касается меня, я за себя не отвечаю! – Ты угрожаешь мне? – зашипела она возмущенно. – Лишь констатирую факт! – Да катись ты куда подальше! – выплюнула Вика, гордо вскинув голову. – Отвечай, – рявкнул он со злостью и снова её встряхнул. – Чем ты пожертвовала? – Нашим ребёнком… Глава 19 Воспользовавшись его замешательством, Виктория проскользнула мимо и с облегчением обнаружила, что дверь оказалась не заперта. И, даже не оглянувшись, в спешке покинула номер. Спустившись вниз, девушка нашла на своем рабочем месте спящего консьержа и, решив не будить того, отправилась в помещение для персонала. Но вместо того, чтобы отдохнуть после такого утомительного вечера, Виктория уселась на софу, скрестив ноги. Сон совсем не шёл, чего нельзя было сказать о мыслях, которые буквально кружили голову. Больше всего Вика злилась на себя. Злилась, потому что не смогла удержать язык за зубами. И как теперь ей все это вывозить? Наверняка, когда Данилов отойдет от шока, захочет получить объяснения. А девушке совершенно не хотелось обсуждать с ним эту тему. Она вообще не желала ни с кем делиться своей болью. Но теперь механизм запущен, и дело только времени, когда явится Макс. Да и что он там себе напридумывает по этому поводу – большой вопрос. И Виктория ужасно не желала сейчас с этим возиться. У неё не было на это сил. Ей, наоборот, хотелось отдалиться от всего этого хотя бы на несколько дней. Только вот куда она может отправиться? В другой отель? Ну уж нет, хватит с неё отелей! Девушка прикрыла глаза и тяжело вздохнула. В мыслях появилась ее комната в родительской квартире. И она буквально ощутила родной запах. От ностальгии защемило в груди. Больше четырёх лет Вика не была дома. Больше четырёх лет не видела мать. Тосковала ли? По родным стенам – сильно. А по женщине, за столько лет ни разу не поинтересовавшейся дочерью, – не знала. Не знала, было ли это тоской или же… автоматизмом. Ибо она привыкла постоянно стараться быть нужной. Даже до её замужества мать никогда не звонила ей первой, и девушка всегда сама напоминала о себе. Она считала это нормальным. Думала, что дети сами должны интересоваться родителями, а не наоборот. Наивная девочка находила оправдания всем поступкам матери, только бы не признавать то, что та не любит её. Но однажды ей все равно пришлось это принять. После расставания с мужем Вика, естественно, пошла к родительнице. Предстала перед матерью вся в слезах, растерзанная на кусочки. И все, что та спросила, – «Чего пришла?» И она все ей выложила. Девушка так отчаянно нуждалась в поддержке единственного близкого человека! Но мать лишь добила её, сказав: «Сегодня можешь остаться, но завтра вернешься к мужу». В тот момент у неё и случился первый нервный срыв. Она кричала, пытаясь добиться от матери хоть кого-то сострадания: «Ты не слышишь меня, мама? Он изменил мне… Изменил с моей единственной подругой! Как я после такого вернусь?! Я даже смотреть на него не могу! Неужели тебе настолько плевать на меня? Почему ты меня не понимаешь?» Но ответом ей был тяжёлый вздох и хлопок двери. Мать ушла, оставив ее наедине со своим горем. А на следующий день она решила окончательно уничтожить дочь, заявив: «Я звонила Максиму, он сказал, что примет тебя обратно, если ты сегодня же вернешься! Так что давай, поднимай свой зад и поезжай к мужу!» «Кто ты мне? – посмотрела на неё Вика в отчаянии. – Мама или враг? Как ты можешь говорить такое своему родному ребенку? Да зачем ты вообще ему звонила? Кто тебя просил?! Я ни за что на свете не вернусь, и больше не заикайся об этом!» «Хватит! – заорала в ответ мать. – Тоже мне трагедия! Изменил и изменил, чего из мухи делать слона! Кто не изменяет?! И прекрати уже нагружать меня своими проблемами! Дай мне уже жизни, оставь меня в покое!» Виктория отшатнулась, но не заплакала. Наверное, именно тогда она наконец-то поняла, что совершенно безразлична своей маме. В тот день Вика ушла, больше не сказав ей ни слова, и пообещала себе во что бы то ни стало вычеркнуть ее из своей жизни. И они действительно все эти годы не общались. Вот только Виктория не смогла быть настолько бездушной и изредка узнавала о жизни матери из ее соцсетей. Однако, убедившись, что у той все хорошо, перестала это делать. Но сейчас ей вдруг снова захотелось наведаться домой. Нет, совсем не ради матери, а чтобы просто провести немного времени в своей комнате. Возможно, хотя бы там, окунувшись в детские воспоминания, она сможет ненадолго отдалиться от реальности. Не зря же говорят, что дома и стены лечат. И Виктория действительно на это отважилась. Следующим же утром, стряся с управляющего обещанный им выходной, поехала домой. Но почему-то теперь язык не поворачивался назвать то место домом. Казалось, за четыре года связи полностью оборвалась. Что ж, Вика тоже теперь не та наивная девушка и больше не тешит себя несбыточными надеждами. Она знает, что её там не ждут! Только как бы девушка ни уверяла себя в этом, в голове все же промелькнула мысль: «А вдруг мама соскучилась?». Но Вика быстро обрубила ее. Не соскучилась, иначе бы давно дала о себе знать! А равнодушие этой женщины способно свернуть горы. Поэтому, нажимая на дверной звонок своей квартиры, девушка была настроена решительно. И даже усмехнулась, увидев, как вытянулось лицо матери, когда та открыла дверь. – Ты вернулась?! – первое, что спросила женщина. – И тебе здравствуй, мама, – с иронией произнесла Виктория, собирая в кулак всю свою волю и затыкая жалобно застонавшее сердце. – Не ждала, видимо… Совсем! – Ты уехала, и я думала, что насовсем, – подтвердила холодно мать. – Тебе бы было это на руку, не так ли? – та не ответила, и Виктория ухмыльнулась. – Как видишь, я вернулась. ДОМОЙ! Может, уже впустишь?! Но женщина не шелохнулась, явно не собираясь пропускать дочь. Однако за её спиной раздался голос, и ей всё же пришлось отстраниться. – Люб, кто там пришел? – в проеме, возвышаясь за женщиной, показался мужчина средних лет. – Вика, неужто ты приехала? Добро пожаловать! Люб, ну чего стоишь как неродная, обними дочь! – Да, мам, может, уже обнимешь дочь, которую не видела четыре года? – поддержала того Вика, со злорадством наблюдая за матерью. – Заходи! – выдавила та вместо объятий. – Я не нуждаюсь в приглашении, напомню, это и моя квартира, – отрезала Виктория, поравнявшись с матерью, и перевела внимание на мужчину: – А вы, как понимаю, её муж? – Так точно, Анатолий Фёдорович, но ты называй просто дядей Толей, – радушно заулыбался тот. – Проходите, не стойте в дверях, а я пойду чайник поставлю и за тортиком сбегаю… – Не надо, Толь, Вика не задержится, – перебила его жена. – И почему это? – вмешалась девушка. – Я не просто задержусь, мама. Я останусь. К тому же я решила разменять квартиру, – блефовала Вика, решив в отместку позлить мать. – Как известно, мне тоже негде жить, а снимать сейчас слишком дорого. Поэтому на ум приходит только такой вариант. Что скажешь? – Ни за что! – зашипела женщина, выпучив глаза, и махнула головой мужу. – А знаешь, сходи-ка и правда в магазин. Мы тут пока поворкуем. Тот понимающе кивнул и, взяв кошелек, скрылся за дверью. А Люба метнула злой взгляд на дочь. – Чего тебе надо? Зачем пришла? – Я пришла к себе домой, разве не понятно? – воскликнула Вика, не выдержав. – Напомню, эту квартиру отец оставил мне, а не тебе и твоему новоиспеченному мужу. – Не кричи, ребенка разбудишь, – одернула её мать. – Какого еще ребенка? Только не говори, что ты… – девушка запнулась, поняв все по лицу матери. – То есть, пока меня не было, ты успела выйти замуж и родить ребенка. Не поздновато ли для этого? – Мне было на тот момент всего сорок, вполне осознанный возраст для детей! – процедила та сквозь зубы. – Ну да, а меня ты родила неосознанно – в семнадцать! Поэтому и не смогла полюбить! – упрекнула девушка, не в состоянии сдержать обиду. – И отца моего, видимо, тоже не любила, раз всю жизнь с презрением сравнивала меня с ним. Мать пренебрежительно цыкнула и закатила глаза. Закатывать глаза и уходить было её любимой привычкой. Но сейчас она не могла этого сделать, ибо ей сначала нужно было выпроводить дочь.