– Перестань. Выкрутится, – не совсем уверенно произнёс Никита. Он уже знал об неафишируемых арестах во Внешторге и Коминтерне. Пропали с горизонта Микоян и Куусинен. Вроде, говорят, куда-то на Дальний Восток в командировку отправились. Но нехорошо на душе. Чует душа неладное. Вполне возможно, что и Анастас и Отто тоже уже на площади Дзержинского на допросы ходят. Но Гоше об этом пока лучше не говорить. Заистерит, перепугается, наделает ошибок. Ну его на фиг. Никита, собственно, приехал в Архангельское, чтобы составить представление о том, нужен ли ещё Гоша или от него лучше уже избавиться. Последнее время Гоша был представителем Ставки на Воронежском и Брянском фронтах. И была маленькая, крохотная возможность опять открыть фронт немцам, для удара от Курска и Орла на Тулу и Москву Беда была только в том, что немцы к этому удару были не готовы. Но чем чёрт не шутит. А вдруг? Но у Гоши случилась истерика. И вместо того, чтобы по-тихому где-нибудь в сарае придавить своего доверенного порученца, он устроил целый спектакль с нападением «диверсантов» на свою колонну. Получил реальную контузию и был срочно госпитализирован. Нервов Гоше ещё ко всему попортило несостоявшееся повышение в звании, о котором многие уже рассуждали как о свершившемся факте и к которому (к повышению) и Никита приложил немало своих усилий и связей. Сейчас Никита уже не стал бы писать хвалебные характеристики этому герою Халхин-Гола. – Выкрутится? А нам-то что теперь делать? Слышал про Ригу и Псков? Кто мне говорил, что немцы готовы? Что трендюлей этому Лёньке-выскочке надают? И что теперь? Сегодня утром привезли комполка из 2-й танковой. Так он рассказывает, что чуть не пол-Прибалтики уже освободили. Это ж сколько немцев опять в котёл попало? Кем Гитлер Москву будет брать? Да у него солдаты уже скоро закончатся! Теперь уже что ни делай, а усатого не сковырнуть! И на хрена я с вами связался? – Спокойно, Гоша, спокойно. Чего разорался? Не всё так плохо. Вон Брежнев себе сам дерьма навалил. Несколько тысяч пленных без суда расстрелял. Повезёт ему, если штрафбатом отделается. – Да при чём тут Брежнев? Прибалтику кто немцам вернёт? Не, Никита, хватит с меня этих заговоров. На немцев надежды никакой. Видать, придётся всю жизнь нам теперь при Сталине жить. Так что – всё. Давай завязывай с интригами и начинаем по-нормальному воевать. Ведь когда немцев расхреначим, если хорошо себя проявить, то и Хозяин на плюшки не поскупится. Главное, чтобы косяков конкретных за нами не было. – Скорее всего, ты прав. Главное, чтобы косяков не было, – покладисто соглашается Никита. – Я, собственно, к тебе по этому вопросу и приехал. Сворачивать наши дела надо. – Уф, – выдохнул Гоша. – Я уж думал, до тебя никогда не дойдёт. – Чёй-то? Я хотя и из крестьянскога рода, но в академиях учён и тож кой-чаго магу по-учёному сообразить, – включил придурка-скомороха Никита. – Видал я таких крестьян… – Ладно. Проехали. Ты лучше скажи – это твои «диверсанты»? – Зачем тебе? – Сам же говоришь – чтоб без косяков. Вот и нужны люди – подчистить чего-нибудь, чтоб не всплыло. Ты пока здесь подлечись, а я хвосты подчищу. Чтоб с чистого листа, так сказать… – Ладно, запиши адресок… 25–26 января 1943 года. Г. Элъ-Кантара, Египет. Капитан Шимшек с утра провёл зарядку с личным составом роты. Сходил искупаться в канале. Затем завтрак в офицерской столовой. Просто отдельно стоящий навес недалеко от полевой кухни. Бригада расположилась по-походному в палатках на южной окраине поселения. Видимо, начальство не хотело пока задирать арабское население городка. Завтрак закончен, и капитан направляется к новому месту службы. По какой-то прихоти командования капитана назначили начальником временного склада трофейной техники. Солдаты роты по очереди заступали в караул, а в свободное от караула время пытались из подручных средств изобразить некое подобие забора вокруг постоянно пополняющегося поля с техникой. Капитан же, сидя в палатке у въезда на склад, принимал у трофейно-эвакуационных команд собранную в пустыне и на берегах канала разнообразную технику и вооружение. Война здесь закончилась. Служба как служба. Вечерком можно будет опять сходить к каналу, искупаться-порыбачить. А может, начальник разведки бригады опять возьмёт его с собой на противоположный берег, в гости к союзникам. А у союзников, оказывается, есть в штате походный бордель. И после хорошей пьянки немцы готовы поделиться с братьями по оружию талонами на его посещение. Красота. Что так не служить? Над городом пролетел самолёт. Транспортник. Заложил круг и пошёл на посадку. Минут через двадцать в палатку начсклада прибежал посыльный из штаба бригады. – Господин капитан, дежурный по бригаде вас в штаб вызывает. Там какой-то подполковник вас разыскивает. Идём в штаб. Вроде никаких проколов в последнее время не было. Что это за подполковник? Опана! Вот так встреча! Симон! Точнее, подполковник Сулейман Дикмен. Встреча старых друзей. Давно не виделись. Симон опять, оказывается, поменял место службы. Теперь он контрразведчик. Сюда по делам службы. Вот решил друга по пути проведать. Встретили начштаба бригады. Симон отпросил у него Мусу на полдня. Пошли не спеша к городку. Неторопливый разговор. Когда достаточно удалились от расположения бригады, Симон перешёл к делу. – Ты ещё не разучился из снайперки стрелять? – Обижаешь, брат. Кого? – Завтра прилетит президент. Сначала он будет вручать медали отличившимся. Потом запланировано посещение выставки трофейного вооружения. Вот когда он пойдёт к твоему складу, его и надо… Сможешь сработать? – Только его? – Да. Там будут ещё и кто-то из немцев, смотри не зацепи. И подумай, как будешь уходить. У нас есть вариант тебя на ту сторону канала переправить и спрятать в Каире. – Не надо. У меня есть один кандидат на виновника. Я его сам завалю, когда он по президенту «отстреляется». – Ну как знаешь. Может, так и лучше. Ещё погуляли-поболтали. Зашли в чайхану выпить чаю и разошлись. Муса сразу отправился на склад. Винтовка. У Мусы недавно появилась трофейная «Ли-Энфилд»[209]. Подобрал в Дамаске. Опробовал. Пристрелял ещё там. Шикарная вещь! Винтовку надо спрятать. Спрятать там, откуда будешь стрелять. Не шляться же со снайперкой на глазах президентской охраны. Муса прошёлся по складу. Ряды разнообразной броне- и небронетехники занимали почти правильный квадрат со сторонами чуть не в километр каждая. Выбрать место для выстрела оказалось не так уж и сложно. Американский полугусеничный М2[210] стоял несколько в глубине склада, но через боковое окошко водителя отлично просматривалась дорога от пустыря, изображавшего плац бригады к складу. И расстояние приемлемое. До пустыря – чуть более километра, а невидимый участок дороги начинался только метрах в двухстах от ворот склада. И выстрелить можно из глубины кабины. В самый раз. Утром забрал с собой на склад капрала из второго взвода. Хороший солдат, толковый. Но был у него один недостаток. Его отец был полицейским в Эрзуруме. В 15-м году. Сын за отца не отвечает. Как знать. Сын очень гордился отцом и тем, что отец очистил город от армян. Идеальная кандидатура на козла отпущения. Когда надо будет стрелять, капитан вместе с капралом пойдут в глубь склада. Оглушить капрала не проблема. Выстрел в президента. Винтовку в руки капралу. А когда президентская охрана ломанётся на склад, несколько выстрелов из штатного пистолета, один из которых попадёт в голову капралу. Несложный план. Всё просто. Сложности начались неожиданно. Президентский Ю-52 прилетел в сопровождении чуть не эскадрильи «мессеров». А через полчаса капитана затребовали в штаб. Довольный начальник разведки бригады сообщил Мусе радостную новость. Президент вручит капитану Шимшеку медаль «За заслуги» и майорские погоны. Так что бегом переодеваться в парадку. Сюрприз, б. я! Очень вовремя. Как стрелять в президента со склада, если находишься рядом с ним? Завалить президента прямо на награждении? Хрена! Не дадут. Не получится. Суки. На хрена мне эти ваши награды? Синайская кампания для турецкой армии была успешной, очень успешной. Но героических эпизодов в ней было как-то маловато. Англичане драпали абсолютно самостоятельно и почти не предоставили туркам шансов на проявление героизма. Но генералы выиграли кампанию с решительным результатом и хотели наград. Но только одни генералы не могут быть героями. При герое-генерале должны быть герои-офицеры и много героев-солдат. Вот и спустил командир корпуса в бригаду полученную сверху разнарядку на героев. Капитан Шимшек был хорошим офицером, и если бы у него появился шанс отличиться, то, без сомнения, он бы его не упустил. Но шанса не было. Двести км вдоль моря пройдены чуть более чем за сутки. Десятков пять убитых англичан, в геройство не запишешь, потому как англичане сами руки вверх поднимали. А куда разведроте пленных девать? Сдались – не сдались, кто там будет разбираться. Очередь из пулемёта, и ложатся в рядочек трупы британских вояк. И в Порт-Саид рота Мусы не входила первой, по той причине, что целью её был берег канала на тридцать километров южнее. И англичан в этом месте уже не было. Но если нам прикажут, то героем готов быть каждый. Особенно если тебя просто назначили героем. Хотя в данный момент Муса очень не хотел быть героем. Будь неладен этот начальник разведки и его хорошее отношение к Мусе. Капитан теперь материл себя за то, что из каждого отпуска привозил ему богатые подарки, а с началом войны отдавал в разведотдел самые дорогие и экзотические трофеи. Но что сделано, то сделано. Приказано в строй, на награждение, не отмажешься. Приехал президент. Большая свита. Орава охраны. Все, кто не в наряде, построились на плацу. Инёню толкнул с трибуны речь. Поздравил с победой. Началось награждение. Долго. Очень долго. Тридцать офицеров бригады получили кто медаль, а кто и повышение в звании. Комбриг получил наконец-то погоны генерала. Потом ещё сотня солдат и сержантов заимели новые медали. Наконец церемония окончилась. Командиры подразделений повели своих подчинённых в палаточный городок. А Муса со всех ног ломанулся к складу. Уже добравшись до ворот склада, капитан, хотя уже майор, обернулся. – Калтак![211] Комбриг решил выпендриться перед президентом и подогнал к импровизированной трибуне реквизированный ещё в Иерусалиме «Роллс-Ройс». Президент садится в лимузин. Через пару минут он будет уже у склада. Нет времени на поиски капрала. Бегом на позицию. Бегом. Быстро не получается, приходится лавировать среди разнокалиберной техники. Добежал. Через задние двери прыжок в кузов БТРа. Десять секунд, винтовка извлечена из тайника и заряжена. В окошко, из которого планировал стрелять, кортеж президента уже не виден. Приходится выглядывать поверх кузова. По углам склада ещё не успели поставить караульные вышки. Часовые перемещались по периметру вдоль забора. Но место вышек уже заняли два Sd.Kfz.221 и два Sd.Kfz.231[212] президентской охраны. Непруха. Но с бронеавтомобилей пока ещё Мусу не заметили или не обратили на него внимания. Подумаешь, кто-то там по технике лазит. Чтобы увидеть президента, приходится высовываться из кузова по пояс, встав на сиденье десанта. Президент заходит на территорию склада. Комбриг что-то ему втирает-жестикулирует-показывает. Муса поднимает винтовку, задерживает дыхание, ловя в оптический прицел голову президента. Выстрел. Инёню покачнулся. Муса смотрит поверх прицела. Что за ерунда – президент стоит на ногах. Не мог он промахнуться. Тут всего-то метров триста. Юниорская дистанция для такого снайпера, как командир разведроты. Опущенная уже винтовка опять поднимается к плечу. Уже нажимая на курок, Муса врубается, в чём прикол. У президента уже есть дырка между глаз. Его первым выстрелом толкнуло на расположенный совсем близко за ним забор из колючей проволоки. Труп президента зацепился за колючку и не упал. Второй выстрел был лишним. Лишним для Мусы. Но не лишним для президентской охраны. Сначала прозвучала очередь из МГ-34 с лёгкой бронемашины. От этой очереди Муса укрылся, спрыгнув на пол кузова. Но почти сразу заработали автоматические двадцатимиллиметровки с тяжёлых бронеавтомобилей. Шансов не было. У Мусы. У наводчиков шанс был. И они его использовали. Через несколько минут разорванное пополам тело свежеиспечённого майора турецкой армии выволокли из превратившегося в груду металлолома БТРа. 25–26 января 1943 года. Г. Нелспрёйт – г. Претория, ЮАС. Две недели прошло с начала формирования Национальной гвардии, ещё не существующей Южно-Африканской республики и её первой бронетанковой бригады, и уже первая успешная операция. Хотя командующий гвардией и не рассчитывал так быстро начать действовать. Три тысячи прибывших за две недели добровольцев, пылающих энтузиазмом, умели отлично стрелять из дедовских винтовок, прекрасно управлялись с лошадьми, могли лихо и умело набить морду в кулачном бою. Почти все они прошли службу в ACF[213]. Но всего этого было явно недостаточно для бойцов регулярного насыщенного техникой воинского подразделения. Слишком мало было в рядах бригады подготовленных специалистов. Ещё хотя бы две недели надо было для слаживания подразделений. Но три дня назад в спрятавшийся в небольшой долине недалеко от границы с Мозамбиком лагерь прилетел из Египта новенький «грифон»[214]. «Грифон» привёз из рейха полковника Бааде[215], который тут же принял командование формируемой бригадой. С полковником прилетели ещё три офицера. Один был назначен начальником штаба бригады, второй – начальником артиллерии, третий – начальником разведки. И понеслось. Бааде очень торопился, у него были очень чёткие инструкции из Берлина. Первый удар бригада должна нанести не позднее 25 января. И удар был нанесён. Хреново подготовленный, выявивший кучу недоработок и недостатков. Но был нанесён успешно. Потому что был нанесён в пустоту. Небольшой городок Нейлспрёйт оказался не готов к сопротивлению, но был готов всей душой поддержать новую армию буров. Взвод английских солдат и десяток английских полицейских были выдернуты из своих коек на рассвете набирающимися опыта бойцами разведывательной роты бригады. В десять утра на главной площади городка к солдатам и полицейским добавили нескольких чиновников администрации, не пожелавших приносить присягу ЮАР и под одобрительные крики почти всего взрослого населения городка расстреляли. Роби произнёс перед жителями зажигательную речь, в которой призвал их сформировать новые органы власти и вступать в ряды гвардии. После чего направился в сопровождении восторженной толпы на вокзал, где под руководством Бааде уже шла погрузка техники бригады на железнодорожные платформы. Две сотни платформ и вагонов и шесть локомотивов были заранее сосредоточены на станции по запросу какой-то торговой фирмы, пожелавшей именно в этот день отправить кучу какой-то хрени из города. Представители этой фирмы так и не появились на вокзале. В полдень эшелоны один за другим отправились в сторону Претории. Триста километров до столицы ЮАС – почти восемь часов в пути. Чуть не две трети пути проходит по горам. Поезда еле тащатся. Крутые повороты, сложные подъёмы и спуски. Только последняя сотня километров более-менее позволила разогнаться с 20–30 километров в час, на которых ползли через горы, до вполне приемлемых 50–60. Техника на платформах была зачехлена. Сменные паровозы на узловых станциях были заранее проплачены и готовы к немедленному продолжению пути. За час до заката с первого эшелона увидели окраины столицы Южно-Африканского Союза. Ещё немного – и цель рейда будет достигнута. Неожиданно под паровозом раздаётся взрыв. Локомотив летит с насыпи, увлекая за собой платформы с техникой. Люди сыплются на землю, как горох. В мешанине из людей, вагонов и техники начинают появляться разрывы. Звук выстрела и разрыва хорошо знаком командиру бригады, ехавшему во втором эшелоне, – это работают как минимум две батареи английских 25-фунтовых пушек-гаубиц. Что-то пошло не так. 3-я южноафриканская пехотная дивизия[216] – единственное соединение армии, находящееся в данное время в ЮАС, вообще-то располагается в двухстах километрах к юго-западу от столицы в городке Эрмело. Не должно быть здесь артиллерии. И пехоты не должно быть. Пять оставшихся эшелонов удачно скрыты небольшими холмами, между которыми проходит железнодорожное полотно. По ним никто не стреляет. Бааде отдаёт команду на выгрузку. Хаотичная выгрузка. Полковник в ужасе. Если засада хорошо подготовлена, то место выгрузки должно быть хорошо пристреляно, и сейчас последует залп. Но выбора нет. Надо разгружаться. А обстрел всё не начинается. Более того, уже и по первому составу не стреляют. Не слышно и стрелкового оружия. Бойцы бригады, не задействованные в выгрузке техники, занимают позиции на холмах по обе стороны от дороги. Противника не видно. Ужасно медленно тянется время. Выгрузка техники в необорудованном месте неподготовленным личным составом – тот ещё геморрой. Заранее подготовленные разборные пандусы не хотят прочно крепиться к платформам и ломаются. Поездные бригады пытаются выбить колёсные тележки из-под концевых платформ, чтобы танки могли съехать прямо на рельсы. Не у всех это получается. Неожиданно за холмами раздаётся заполошная перестрелка. Пипец. Если сейчас ударить по бригаде – от неё мало что останется. Но перестрелка так же внезапно затухает. А через пару минут к полковнику Бааде и Лейбрандту подводят лейтенанта лет двадцати пяти. Лейтенант – бур и возглавляет полуэскадрон патруля АСЕ Он рад, что перестрелка быстро закончилась. Он и его подчинённые не имеют желания стрелять в своих братьев-буров. Тем более что с некоторыми из бойцов бригады они ещё недавно вместе служили. Дальнейший разговор проясняет ситуацию. Три часа назад в Претории появилась информация о взбунтовавшейся воинской части, направляющейся в столицу. Премьер-министр ЮАС Смэтс[217] объявил Преторию на осадном положении и объявил срочный призыв резервистов. Подразделения Кейп-корпуса[218] уже копают окопы на окраинах города. Полуэскадрон лейтенанта направлен в разведку. Не успевший убыть в Эрмело дивизион 25-фунтовых пушек выдвинут для предотвращения прорыва по железной дороге. Дивизион имеет весьма ограниченный запас снарядов. Прикрывает этот дивизион такой же полуэскадрон ACF, пехотного прикрытия не имеет. В городе срочно снимаются с консервации три старых бронепоезда ещё времён англо-бурской войны. Но, скорее всего, снарядов для артиллерии поездов не найдут, так что стрелять они смогут только из старинных «Максимов». Скорее всего, 3-я пехотная дивизия уже получила приказ выдвигаться к столице. Её первые эшелоны с передовыми подразделениями ждут уже к утру. Лейтенанту разъяснили цели бригады, и он выразил готовность вступить в ряды бригады со всеми своими подчинёнными. Через два часа уже в темноте разгрузка завершена, если не считать потери в расстрелянном эшелоне, то при разгрузке угробили один танк, три БТРа и пару грузовиков. Не смертельно. Слегка потрёпанная бригада выступает на штурм Претории. Полковник Бааде разделил бригаду на две примерно равные части с тем, чтобы обойти с севера и юга спешно воздвигаемую неграми линию обороны. Небольшой отряд в составе полуэскадрона, танкового и мотопехотного взводов был выделен для поиска и захвата артдивизиона. Ночной штурм крупного города весьма непрост. Немного облегчало задачу наличие во всех подразделениях и на всей технике радиостанций. Через полтора часа взойдёт почти полная луна, и видимости прибавится. А пока вся надежда на бойцов, знающих местность. Слава Фюреру, их в бригаде в достатке. Через час после начала движения передовые подразделения вышли на окраины столицы ЮАС. Централизованное освещение в городе было отключено. Казалось, город спит. Или затаился. Когда до крайних домов остаётся сотни полторы метров, по передовым танкам начинают стрелять два пулемёта. Наивные. Если бы у обороняющихся были хотя бы крупнокалиберные «виккерсы» или «браунинги», то «скаутам» и «стюартам» мало бы не показалось. Но пулемёты винтовочного калибра были бессильны против лёгкой брони бригады. Сразу несколько 37-мм снарядов успокаивают безбашенных защитников английских колониальных властей. Танки и БТРы бригады входят в город. Несколько стычек с применением стрелкового оружия защитниками города и 37-мм пушек и крупнокалиберных пулемётов со стороны атакующих. Калибр кроет энтузиазм. Но, как выяснилось, и энтузиазма у защитников города было не очень много. К тому времени, когда взошедшая Луна осветила бледным светом затихший город, танки бригады уже были в центре, а часть пехотных подразделений на окраине города сгоняла прикладами в кучу негров из Кейп-корпуса. Правительственный артдивизион в ночи найти не удалось. По-видимому, он, расстреляв все снаряды, ушёл к Йоханнесбургу. Начинается зачистка города. На центральную площадь Претории начинают подтягиваться штурмовики Оссевабрандвага[219]. Из них и бойцов бригады формируются оперативные группы, которые отправляются по домам функционеров Объединённой партии[220] и правительственных чиновников. Формируется несколько сводных групп для блокирования и разоружения полицейских участков. Усиленная мотопехотная рота направлена в железнодорожное депо для захвата бронепоездов. До рассвета ещё продолжались кое-где вялые перестрелки, но в целом к двум часам ночи в городе уже была установлена новая власть. Полковник Бааде мог гордиться успешно выполненным приказом командования. Захват одной из столиц[221] вражеского государства[222] – великое дело. Вообще-то у полковника было две задачи. Задача-минимум – устроить хорошую заварушку в ЮАС и создать нехилые проблемы для Британии на юге Африки. Задача-максимум – сделать ЮАС союзником рейха. Честно говоря, в Берлине не сильно рассчитывали на выполнение максимальной задачи, слишком далеко ЮАС от Германии, слишком велико там влияние Англии. Но полковник уже начал примерять на себя лавры великого Мольтке[223] и как Фёдор фон Бок в Париже в 40-м собирался принять парад победивших англичан, войск Южно-Африканской Республики в Претории. Но для полной победы надо было ещё много чего сделать. Две первоочередные задачи. Разгромить, а лучше перетянуть на свою сторон/ идущую к столице 3-ю пехотную дивизию. И захватить Йоханнесбург с его единственным в стране заводом по производству бронетехники[224]. Этот завод – очень важная тема. По пыльным дорогам Южной Африки бронетехника бригады вряд ли сможет пройти больше тысячи километров. Потом всё. Стоп. Без капитального ремонта ходовой и двигателя не обойтись. А ЮАС – весьма протяжённая страна. С запада на восток – полторы тысячи, а с юга на север, если считать вместе с Германской Юго-Западной Африкой[225], – почти две тысячи километров. Без завода в Йоханнесбурге никак не получится взять под контроль всю страну и не получится поддерживать боеспособность бригады. Роби Лейбрандт, в то время пока полковник Бааде мозговал над военно-стратегическими вопросами, уединился с Хансом ван Ренсбургом[226]» в редакции газеты «Pretoria News». Лидеры антибританского восстания корпели над текстами радиообращения к нации и декларации о провозглашении независимой Южно-Африканской Республики. 26 января 1943 года. Мадрид, Испанское государство[227]. Экстренный вечерний выпуск газеты «АВС» «Сегодня утром 26 января в столице Южно-Африканского Союза Претории лидер GNP[228] Даниель Малан[229], глава Оссевабрандваг Ханс Ренсбург и командующий Национальной гвардией Робей Лейбрандт провозгласили создание независимой от Великобритании Южно-Африканской Республики. В столичном издании «Pretoria News» опубликована Декларация о создании и независимости провозглашённой Республики. Кроме того, данную Декларацию каждый час передаёт правительственная радиостанция в Претории. Наше издание публикует наиболее важные, на наш взгляд, выдержки из неё: 1. Южно-Африканская Республика – независимое государство буров и африканеров, создаётся на землях Южно-Африканского Союза. 2. Гражданами ЮАР признаются все буры и африканеры. 3. Земля и недра могут принадлежать только гражданам Республики. 4. Промышленные, торговые и сельскохозяйственные предприятия могут осуществлять свою деятельность на землях Республики при условии, что не менее половины данного предприятия принадлежит гражданам Республики.