Марша подняла голову и повернулась. - Не могло ли это быть… предусмотрительностью? Может быть, он правда собирался сбежать с деньгами. В этом случае он бы предвидел, что они расквитаются с ним. Как бы то ни было, так и вышло. Он знал, что они не поверят рассказу о взломе не той квартиры, и сбежал, придя к тому же результату. Моим глазам стало горячо, веки отяжелели. - Как на это ни смотри, полная мешанина. Хотя где-то ответ имеется, я не могу постигнуть его умом. Все пытаюсь нащупать его, но тщетно. Каждый раз, когда перестаю думать об этом, я чувствую, что ответ здесь, рядом, и если бы эта проклятая загадка была человеком, как бы она смеялась надо мной! Сейчас я больше не хочу даже думать об этом. - Устал, милый? - Да. Я взглянул на нее, она взглянула на меня, и мы подумали об одном и том же. Потом ее голова медленно опустилась, а в улыбке появился налет грусти. - Я дурочка, правда? - сказала она. - Ты не дурочка, Марша. - Майк, ты когда-нибудь был влюблен? Я не знал, как ответить, поэтому просто кивнул. - Это было приятно? - Мне так казалось. - Я надеялся, что она больше не будет задавать вопросы. Даже пять лет спустя было больно думать об этом. - А сейчас?… - Голос ее был тихим, почти неслышным. Я уловил на мгновение блеск ее глаз, когда она взглянула мне в лицо. Я пожал плечами, не зная, что сказать, Она улыбнулась, и я улыбнулся вместе с ней. - Это хорошо, - засмеялась она. Ее глаза засветились счастьем, и она тряхнула головой, так что волосы рассыпались по плечам темным блестящим ореолом. - Я загадала весь сегодняшний вечер. Я все равно собиралась быть дурочкой и вызвать в тебе такое сильное желание, чтобы ты и дальше желал меня так же. - Так все и вышло. Она медленно и грациозно встала с пола, взяв меня за руку, чтобы поднять с кресла. Ее губы были теплее, чем я ожидал. Тело ее было податливым и прекрасным, подобно жидкости заполняя все промежутки, которые нас разделяли. Я провел пальцами по ее волосам, отстраняя ее лицо и в то же время сгорая от желания сжать ее в объятьях. - Почему, Марша? - спросил я. - Почему я? Я не красавец, не знаменитость, и я сам зарабатываю на жизнь. Я совсем не твоего круга. Она взглянула на меня с выражением, которое невозможно было описать, немножко сонное выражение, но без тени усталости. Ее руки скользнули по моей спине и замерли, когда она прижалась ко мне. - Позволь мне быть женщиной, Майк. Я хочу тебя таким, каков ты есть. Ты здоровяк и не слишком красив, но есть в тебе дьявол, который делает тебя волнующим. И в то же время есть нечто, делающее тебя нежным в нужные минуты. Мне хотелось сжать ее талию до предела, но пришлось выпустить ее, чтобы она не почувствовала, как дрожат мои руки. Я отвернулся и потянулся за бутылкой и стаканом к столу; пока я наливал, послышался щелчок выключателя, и накал ламп понизился до слабого свечения. Она мягко произнесла: - Майк… ты так и не сказал мне, какая я. Просто красивая или прекрасная? Я повернулся, чтобы сказать ей, что она - самое чудесное существо, которое я только видел. Но тут она что-то сделала со своим поясом, ткань платья, переброшенная через плечо, откинулась, и она осталась стоять передо мной, держа руку на выключателе, подобно полунагому видению, а у меня слова застряли в горле. Затем свет погас, и мне оставалось только быстро допить, потому что видение двигалось ко мне в темноте. Где-то на полпути опять зашуршала ткань, и мечта оказалась в моих объятьях без единой нитки, мешавшей ей быть женщиной. Нас окутал ореол желания, слишком сильного, чтобы одолеть его, но его можно было сжечь в пламени страсти, что билось, танцевало и нарастало пылающим крещендо. И когда ореол желания был сожжен, я оставил мечту в темноте, теплую и податливую, шепчущую, что это была сказка, которая повторится в другие ночи, мечту, волнующую и приносящую удовлетворение. Марша была прекрасна. И она была красива. Всю дорогу домой она одна занимала мои мысли. VI В четверть одиннадцатого я встал, оделся и приготовил себе завтрак. В это время зазвонил телефон; я взял трубку, и телефонистка сообщила, что меня вызывает Майами. Было приятно опять услышать хрипловатый голос Велды: - Майк? - Привет, дорогая. Как дела? - Прекрасно. По крайней мере кое в чем. Наш клиент улетел, но оставил все барахло. Следователь страховой компании в данный момент проводит опись. - Великолепно, Попробуй выбить себе премию, если удастся. - Это будет нетрудно. - Она засмеялась. - Он уже подал запрос. Скучаешь, Майк? Я почувствовал себя предателем, но не солгал, сказав: - Да, чертовски скучаю. - Я не имею в виду как по деловому партнеру. - Я тоже. - Я выезжаю дневным поездом. Я начал пальцами выстукивать на столе точки и тире. Я хотел, чтобы она вернулась, но не так скоро. Я не хотел, чтобы кто-то еще пытался опекать меня. - Оставайся там, - сказал я. - Сиди на хвосте у этого типа. Ты пока работаешь на компанию, и, если сейчас сможешь получить информацию о нем, они опять пригласят нас. Они так же заинтересованы в нем, как и в том, чтобы вернуть деньги. - Но, Майк, полиция Майами делает все возможное. - Куда он удрал? - На Кубу. Там они его и потеряли, - Хорошо, отправляйся на Кубу. Возьми себе недельный срок и, если ничего не получится, брось все и возвращайся домой. Несколько секунд она молчала. - Майк… что-нибудь не так? - Не говори глупостей. - У тебя такой голос… Ты отсылаешь меня… - Послушай, детка, - оборвал я ее, - если бы что-то было не так, ты бы узнала об этом. Я только что встал и еще не совсем проснулся. Будь умницей и продолжай дело, ладно? - Хорошо. Ты меня любишь? - Этого знать не дано, - сказал я. Она засмеялась и повесила трубку. Она знала. Женщины всегда знают. Я вернулся к своему завтраку, покурил и повернул кран в ванной, пустив горячую воду. Пока брился, я включил радио и напал на комментатора, который заканчивал передачу новостей из Вашингтона, чтобы вернуться к Нью-Йорку. По его мнению, самым важным событием дня были последние успехи окружного прокурора в борьбе с игорным бизнесом. Прошедшей ночью была проведена серия облав, и полицейский бредень выловил человек двадцать пять по обвинению в букмекерстве. Деталей он не называл, но намекнул, что полиция намерена скоро прижать к ногтю и главарей. Закончив бритье, я открыл дверь и вынул из ящика газету, чтобы посмотреть, что на сей счет сообщает пресса. На первой полосе были помещены фотографии задержанных с соответствующими подписями, в то время как внутренний разворот давал полную выкладку, демонстрирующую места действия букмекеров. И только в редакционной статье упоминался Эд Тин. Там подчеркивалось, что личный штат адвокатов Тина собирается выступить в защиту букмекеров. В то же время полиция обнаружила, что многие свидетели отказываются давать показания, когда дело доходит до опознания ребят, которые собирают ставки. В конце статьи делается вывод, что Лу Гриндл использует свои возможности, удерживая свидетелей от дачи показаний, а также высказывалось требование к полиции пролить свет на эту ситуацию. Я еще раз пробежал глазами газету, чтобы убедиться, что ничего не пропустил, потом сложил ее и бросил в кресло до тех времен, когда смогу прочитать подробнее. Потом я спустился вниз, постучал в дверь квартиры и стоял, держа в руках шляпу, пока дверь не открылась и медсестра не произнесла: - Доброе утро, мистер Хаммер. Входите. - Я на минутку. Хочу посмотреть, как малыш. - Как все мальчики. В данный момент пытается посмотреть, что находится внутри радиоприемника. Я вошел за ней в гостиную, где ребенок как раз этим и занимался. В кулачках его был зажат провод, а на краю стола балансировал радиоприемник, почти доломанный. Я успел добежать и схватить в охапку обоих.