- Довольно часто. - Глаза девушки, покрасневшие от слез, остановились на лице Сида. - Но почему вы расспрашиваете меня об этом? Сид пожал плечами: - Похоже, я единственный в городе хочу пощупать товар руками, прежде чем купить по той цене, по которой продавец старается всучить его. - Я вас не понимаю. - Если ли еще хоть один человек в Рединге, которого бы мучил тот же вопрос, что и меня? Кто не был бы, как и я, уверен в том, что именно Фэй убила вашего хозяина? - Но почему же тогда она сбежала? - Лучше скажите, зачем ей было убивать его? - У алкоголиков почти все поступки лишены мотивации, мистер Коэн. Чаще всего они вообще не в состоянии логично рассуждать. - А вам не кажется, что между Лоу и Фэй Стерлинг могло возникнуть… чувство? - Нет! - воскликнула мисс Хартманн, щеки ее залились румянцем. Сид воспринял это как невольное признание в любовной связи с Питером Лоу. Интересный городишко! Сид направился к редакции газеты. Старый репортер стучал на пишущей машинке. Он приветствовал Сида кивком головы: - Еженедельники хороши тем, что живут вне времени. Когда я выпущу этот номер с комментарием, дело будет окончательно закрыто. - Оно ведь уже закрыто в головах граждан, не так ли? - Может быть, может быть, - произнес журналист, не прекращая печатать. - Расскажите мне о Питере Лоу, - неожиданно сказал Сид, присев на краешек письменного стола и вытаскивая трубку. - Родился он здесь, - ответил Альберт. - Вырастила его мать, которая скончалась лет шесть назад. Денег практически ни цента. Тогда он запил, но Лига спасла его. Сам он, похоже, после этого помог очень многим. В конце концов открыл книжный магазин и сумел с его помощью доказать, что обладает приличным вкусом. - Старик поднял глаза на Сида. - Вчера в его витрине я видел ваш альбом репродукций. - Женат? - Никогда не был. - Похоже, Альберт, в этом городе все прекрасно осведомлены о чужих делах. У него была… скажем так, интимная жизнь? Редактор заметно колебался: - Я никогда не интересовался такими вещами, - произнес он бесцветным голосом. - Знаете, что мне страшно понравилось в вас? - спросил Сид. - Сплетни и слухи вы придерживаете про себя, не даете им хода. Но в данном случае эта благородная черта характера может повредить делу. Купер пристально посмотрел на него: - Чего вы добиваетесь, Коэн? Сид энергично дернул себя за бороду: - Этот город беспокоит меня. Все здесь вертится вокруг Фэй Стерлинг. Я уверен, что ребенок не утонул, но весь город считает, что погиб он именно так и в этом виновата мать. Сейчас ее обвиняют в очередном преступлении, и только потому, что она исчезла. А ведь против нее нет ни единой улики. - Он слегка поколебался, но все-таки продолжил: - Никто не верит моим словам о том, что прошлой ночью она не была пьяна. Все убеждены в обратном. По правде говоря, - между нами, конечно, - пьяна-то она была. Если вы расскажете об этом хоть одной живой душе, я громогласно объявлю вас отъявленным лжецом. Я отвез ее домой и уложил в постель. А поскольку сам при этом изрядно промок и замерз, разделся и влез под горячий душ. Пока я там плескался, ввалился Лоу, раздвинул в душевой занавеску и грязно выругался. Никто его не звал, никто не приглашал, понимаете? Он пришел сам. Как будто где-то рядышком, притаившись, выжидал, когда я уйду, чтобы остаться наедине с Фэй. Утром он вернулся, уже после моего ухода, и его кто-то ухлопал. И я спрашиваю себя: оправданы ли эти его визиты деятельностью чертовой Лиги, или же он питал какую-то сентиментальную привязанность к Фэй? А может, он был как раз из тех типов, что любят пользоваться беспомощным состоянием женщин? - Сынок, за два дня ты узнал гораздо больше, чем узнают за всю свою жизнь многие жители этого городка! - Я могу считать эти слова ответом на свои вопросы? - Нет. - Купер вновь принялся стучать на машинке, но через минуту остановился. - Я все еще делаю хорошую газету только потому, что никогда не помещаю в ней сведений, не имеющих достаточного подтверждения. И подписчики знают об этом. Мои новости всегда строго документированы. Поэтому я не люблю говорить о вещах, которые не могу подкрепить доказательствами. И я не хочу отступать от этого правила. У Питера был хороший приятель, друг еще со школьной скамьи, который никак не связан с Лигой. Вы знакомы с ним. - Дермотт? - прищурившись, спросил Сид. - Похоже, они очень дружили. После несчастья, которое произошло с Полом, Питер все время был рядом с ним: вывозил его на прогулку, играл по вечерам в шахматы. Пол может вам рассказать о Питере много интересного. Но, может, он не захочет говорить с вами на эту тему. - А что вы можете рассказать о мисс Хартманн? - Вы в самом деле не теряли зря времени! Только от нее вы ничего не добьетесь. Она была влюблена в Питера Лоу. - Он посмотрел на Сида. - Могу ли я, в свою очередь, задать вопрос вам? - К вашим услугам. - Вы знаете, где сейчас Фэй? - Нет, - ответил Сид без колебания, довольный, что ему не приходится лгать. - Жаль, - вздохнув, произнес старик. - Я очень надеялся, что вам это известно. Она нуждается в друге, именно теперь. - Если бы я знал, где она, вам бы сказал непременно, - вздохнул Сид. - А может, и нет. Похоже, в заговоре против этой женщины участвует весь город. Я хотел бы переговорить со Стерлингом с глазу на глаз. Что-то он не похож на идеального мужа. - Вам лучше поговорить с Полом Дермоттом, - заметил Купер. - У Стерлинга сейчас полно своих забот, поверьте. И Сид опять направился к имению судьи. Большой дом из серого камня оброс с северной стороны седым мхом. Газон был в идеальном состоянии, кусты красиво подстрижены. Выложенные камнем дорожки вели от калитки к дому и к стоящему чуть в стороне гаражу на две машины. Он был пуст, двери распахнуты настежь, а у самого дома стояла машина. С первого взгляда было ясно, что отец с сыном живут не на одно только судейское жалованье. Сид пристроил свой «мерседес» за машиной судьи, направился к входу и позвонил. Потом позвонил еще раз, но никто так и не отозвался. Он положил ладонь на дверную ручку. Дверь не была заперта. Сид подумал, что Пол Дермотт, скорее всего, один дома и не может открыть дверь, и потому смело шагнул вперед. Холл был обставлен шикарно и с большим вкусом. В центре стоял большой стол. Четыре стула с высокими резными спинками стояли у стены. Напротив входа висел большой портрет улыбающейся женщины. Наверное, это была мать Пола. Первое, что он увидел, открыв глаза, опять была улыбающаяся с портрета женщина. Сиду показалось, что кто-то ковыряет у него в черепе раскаленной кочергой. - Приходит в себя, - произнес мужской голос. Сид попробовал повернуть голову, но тут же застонал от боли и закашлялся от резкого запаха какого-то дезинфицирующего средства. - Однако он сильно напугал меня, - произнес другой незнакомый голос. Сид попробовал сесть. Боль была настолько сильной, что все вертелось перед глазами. - Не шевелитесь, мистер Коэн, - опять послышался незнакомый голос. Перед глазами Сида возникла седая голова, очки в черной оправе и чье-то озабоченное лицо. Все эти три составные части существовали как бы отдельно друг от друга. - Я доктор Мортон, - произнесло лицо. - Вы очень неудачно упали. - Упал? Упал! - несмотря на дикую боль, расхохотался Сид. - И ударились головой о перила, - продолжил доктор. - Хватит шутить, - простонал Сид. - Похоже, вы оступились, поднимаясь по лестнице, - произнес второй голос. - Я судья Дермотт, мистер Коэн. Поверьте, я искренне сожалею о происшедшем. Вероятно, вы разыскивали Пола? Несмотря на сопротивление доктора, Сиду удалось сесть. - Вы хотите сделать из меня дурака? - спросил он. - Утверждаете, что я упал и ударился головой о перила… - На них ваша кровь, мистер Коэн, - сказал врач. - Неужели вы в самом деле не помните, как это произошло? - Конечно, я этого не помню, потому что все случилось иначе, - сердито, начиная злиться по-настоящему, произнес Сид. - Кто-то ударил меня сзади по голове. - Ну ладно, ладно, мистер Коэн, - попытался успокоить его судья. - Во всяком случае, - подхватил врач, - было бы куда лучше, если бы вы согласились сейчас вместе с нами заехать в больницу. У вас сильное сотрясение, не мешало бы госпитализировать вас дней на десять. Сид посмотрел на судью. Лицо его было спокойно, но морщин на нем было куда больше, чем следовало бы по годам. Выражение озабоченности на нем было состроено специально для Сида. Художник встал и оперся на перила. - Вот, посмотрите, - опять заговорил доктор, - кровь на перилах, как раз в том месте, где вы ударились затылком. У вас рассечена кожа, не мешало бы наложить пару швов. Вам все-таки придется поехать со мной в больницу. - Давайте объяснимся, - вымолвил Сид. - Я приехал сюда, позвонил несколько раз, дверь никто не открыл, но снаружи стояла машина. Я подумал, судья, что ваш сын не может самостоятельно открыть дверь, вошел- дверь не была заперта - и позвал его. Я подошел как раз к тому месту, где стою сейчас, тут оно и случилось! - Вы упали? - Нет, черт возьми! Я твердо стоял на собственных ногах! Я даже не занес ногу на первую ступеньку. Кто-то ударил меня сзади по затылку. Судья с доктором обменялись красноречивыми взглядами, ясно давая понять, что Сид Коэн несколько не в себе. Художник пригладил волосы и поднес к глазам окровавленную руку. В висках у него стучало, но, похоже, скорее от беспомощного гнева, чем от боли. - А как вы здесь оказались, доктор? - спросил он.