- У парня возникла та же идея, что и у вас, дорогуша, и могу поспорить, вы оба правы. Движением плеч она изобразила покорность судьбе. - Что ж, полагаю, теперь мало что можно сделать. Я надеялась вернуть жемчуг из сентиментальности. Он был на мне в моей первой картине. На мою ухмылку вряд ли приятно было смотреть. Губы растянулись в оскале, и я тряхнул головой: - Это грязное дело, Марша. Двое убиты, и теперь очередь за третьим. Парень, который ограбил вашу квартиру, оставил ребенка и пошел на смерть. Вопрос не в том, что он взял, а в том, почему он взял это. Длительное время он держался, а ни один парень вроде него не совершит такого, что поставит под удар его собственного ребенка. Я был там и все видел. Я видел, как он плакал, как поцеловал на прощание ребенка, вышел и расквитался с жизнью. Теперь малыш у меня, и я знаю, что чувствовал его отец. Как бы то ни было, по какой-то причине такие вещи происходят, и как раз причину я и хочу знать. Может быть, это маленькая, незначительная причина, а может быть, и важная, но я это выясню. Она смотрела во все глаза, и взгляд ее становился все глубже. - Вы странный тип, - сказала она. Я взял шляпу и поднялся. - Майк… что касается ребенка… Если я могу помочь, я весьма состоятельна. Я пожал ей руку. - Знаете, вы тоже странный тип. - Спасибо, Майк. - Но я и сам могу позаботиться о ребенке. - Она одарила меня улыбкой, которая делала ее привлекательной даже с фонарем. - Кстати, у вас нет лишней фотографии… вроде этой? - Я кивнул в сторону пианино. Она долго удерживала мою руку, рассматривала мое лицо. - Зачем, разве я лично не подойду? Я уронил шляпу, и она осталась лежать на полу. Я провел руками по ее рукам, пока пальцы мои не впились в ее плечи. Я притянул ее к себе. Она была настоящей женщиной, до самых кончиков пальцев. Тело ее было упруго, грудь высока и налита живительным соком молодости; прижимая ее к себе, я чувствовал тепло ее ног. Она слегка приподнялась на цыпочках, дразня чуть ощутимым движением, выражавшим, как я понимал, приглашение, которое не так легко получить. Я хотел поцеловать ее, но знал, что, если сделаю это, мне захочется продлить поцелуй настолько, чтобы он еще долго помнился. Но сейчас было не время. - Ты вернешься, Майк? - прошептала она. Она без слов знала ответ. Я оторвался от нее и поднял шляпу. В этом городе случались очень мерзкие вещи. Но в этом городе случались и очень приятные вещи. III Днем я заехал в контору. В здании был только лифтер, и он не сразу узнал меня. Это было странное ощущение. Всю жизнь живешь в городе, уезжаешь на полгода, а когда возвращаешься, тебя не узнают. Я открыл дверь и почувствовал облегчение, увидев знакомую мебель на старых местах. Отсутствовала только Велда. Ее стол одиноко стоял в углу приемной, запыленный и готовый к приходу нового хозяина. Я выругался. В эти дни я все время ругался. Она оставила папку с корреспонденцией, которая могла меня заинтересовать. Ничего важного. Оплаченные счета, несколько писем. Я захлопнул папку и убрал ее в ящик. Там еще стояла бутылка хорошего виски в оберточной бумаге. Я сорвал бумагу, откупорил бутылку и посмотрел на нее. Снял пробку и понюхал виски. Затем поставил бутылку обратно и закрыл ящик. Мне было тошно, и вкус виски был мне неприятен. На столе Велды зазвонил телефон. Я бросился к нему, надеясь, что это она, но грубый голос спросил: - Вы Майк Хаммер? - Да, кто это? - Джонни Вилек. Из дома Деккера. Я долго пытался найти вас, к счастью, я запомнил ваше имя. - Что случилось? - спросил я. - Я обдумывал то, о чем вы говорили сегодня утром. Помните, вы спросили, не нуждался ли Деккер в деньгах? - Ну-ну. - Я переговорил со слепым разносчиком газет на углу. Старик совершенно этим сломлен. Они с Деккером были друзьями. Во всяком случае однажды вечером он играл у Деккера в шахматы, когда пришел тот парень. Он хотел знать, когда Деккер собирается уплатить долг. Деккер что-то заплатил ему, парень ушел, и Деккер сказал, что был вынужден занять большую сумму, чтобы оплатить операцию жены. Он говорил о трех тысячах. С минуту я переваривал все это, стараясь уловить суть. - Где он мог достать такие деньги? - Это для меня загадка. Он никогда ничего не занимал, и я уверен, что в банк он не ходил. - Может быть, кто-то из местных? - Не из наших. Иногда кто-нибудь выигрывает на скачках, но это не дается в долг, точно. Здесь много крутых ребят, которые иногда появляются с пачками денег, но это все ворованное, и они либо исчезают, либо попадают в тюрьму на следующий же день. Нет, он не мог их получить здесь. - Спасибо за информацию, Джон. Если когда-нибудь что-то понадобится, дай мне знать. - Конечно, приятель, рад удружить. - Слушай… Ты говорил об этом полицейским? - Нет. Я выяснил это после того, как они ушли. К тому же я предпочитаю только отвечать на их вопросы. Полицейские хороши, пока они от меня далеко. Я попрощался с ним и повесил трубку. Для убийства нужна причина, а это была подходящей. Три тысячи долларов. Теперь все сходилось. Деккер взял у кого-то три тысячи долларов и должен был расплатиться, украв их. Он обчистил не ту квартиру, и сообщники не поверили ему. И они подстрелили его, рассчитывая сорвать куш, а все, что получили, составило жалкие три сотни да нитку жемчуга. Черт побери, из-за того, что этот тип не мог подождать, когда ему вернут деньги, ребенок остался сиротой. И это мой город! Я присел на край стола поразмыслить над этим. Вся эта история неожиданно остро всколыхнулась во мне, и я услышал, как в голове зазвучала, нарастая, сумасшедшая музыка, бившаяся в моем мозгу с бешеным неистовством, унося с собой остатки рассудка. Я чертыхался про себя, пока музыка не пропала, тогда я пошел к столу и достал бутылку. На этот раз я выпил. У меня ушло полдня, чтобы выяснить то, что я хотел. Я отправился в док и разыскал кассира, который заполнял карточку Уильяма Деккера. Это был маленький человечек лет под шестьдесят, с огромным носом на лице, испещренном тонкими красными сосудами. Он заставил меня подождать, пока не закончит работать над отчетом, затем повесил табель на гвоздь в стене и развернулся на стуле. - Что тебе надо, сынок? Я предложил ему закурить, но он отмахнулся, предпочитая жевать жалкую сигару. - Вы помните парня по имени Деккер? Он пробормотал нечто утвердительное и застыл в ожидании. - У него в доке есть друзья? - Возможно. Зачем вам это знать? - Я слыхал, что он умер. Я задолжал ему несколько долларов и хотел отдать их родственникам. Человечек с минуту кряхтел и пощелкивал языком. Потом открыл ящик стола и пролистал картотеку, пока не нашел нужную карточку. - Вот его адрес. У него есть ребенок. Записано два иждивенца, но его жена, по-моему, недавно умерла. - Это я уже выяснил. Если я смогу найти его приятеля, может быть, он скажет что-то еще. - По-моему, он всегда крутился с неким Хукером. Мэл Хукер. Высокий худой парень со шрамом на лице. Сегодня у них получка, и они все в пивнушках через дорогу, пропивают свои деньги. Не пойти ли вам туда попытать счастья? Я ткнул окурком в пепельницу на столе. - Именно это я и сделаю. Дайте мне адрес на случай, если я не найду его. Он нацарапал что-то на листочке бумаги и вручил мне. Я поблагодарил и вышел. Это оказалось не так просто. Казалось, я обошел все пивнушки на улице, пока один парень не сказал мне еще о двух, которые я не заметил; там-то я и разыскал Хукера. Это была настоящая крысоловка, где приветствовали пьяниц, которых вышибли из других мест, и вытряхивали из них последний доллар. Чтобы войти туда, надо было спуститься на пару ступеней, и, даже не дойдя до двери, по запаху можно было определить, куда ты попал. Помещение было гораздо больше, чем я ожидал. Люди толпились у бара в два ряда, а когда не могли уже стоять, садились на скамью у стены. Один парень отключился, и его прислонили к перегородке, с вывернутыми наружу карманами. Мэл Хукер сидел у задней стены. Он уже был пьян. Желтый свет лампы высвечивал шрам, который, четко выделяясь, сбегал от его лба к подбородку. Я подошел к нему, взял стул и сел рядом.