— Куда? — Тесты на наркотики сдавать. Если маркеры покажут что-то, сдашь развёрнутые. Будем думать, что с тобой делать. — Спасибо, Юрий Германович. Я клянусь, никогда больше… вы же знаете, как для меня важно туда попасть. — Не знал бы я тебя, Зорин, выпер бы уже сегодня. Но ты пока не расслабляйся, драть я тебя буду в любом случае, — усмехается тренер. — Чтобы на подкорке этот момент записался, и каждый раз, когда ты захочешь взять в рот неизвестную гадость, тебя током било через все позвонки в седалищный. — Я согласен, — нервно улыбаюсь ему. Идём к тренерской машине. Терехов при мне говорит по телефону. Договаривается, чтобы нас приняли неофициально пока, через его знакомых. Садится за руль, вешает трубу на подставку, заводит движок и мягко выезжает с парковки. Ведёт плавно, периодически косясь на меня. Мощные руки напряжены, кадык дёргается. — Клуб с Арсением контракт расторгает, — неожиданно говорит тренер. — Серьёзно? Вы же говорили, у него есть время до конца весны. — Более чем, Клим. А вы думаете, это детский сад? Игры? Нет. Это деньги. В вас вкладывают большие деньги, Зорин. Вы каждый месяц на карту получаете фиксированную сумму, призовые, бонусы. И в контрактах у вас написано и про спортивный режим, и даже про опоздания на тренировку без уважительной причины. — Я помню. Мы эти контракты едва ли не наизусть учили. Особенно раздел со штрафами. — Ну вот, Арс тоже помнил. А курить так и не бросил. А я его предупреждал. Он умирает на тренировках, на ринге. Ему не хватает дыхалки. Не хватает кислорода. А если не хватает кислорода, теряется концентрация. В результате нет роста. Наоборот, деградация как спортсмена. Я сделал всё, что мог, но объясняться перед спонсорами больше не стану. За всё в этой жизни нужно нести ответственность. Арсений свою несёт вот так. А с тобой мы едем сдавать тест на наркоту. Профессионалы, мать вашу! — лупит ладонью по рулю и резче дёргает машину на светофоре. — Жалко, что с Арсом так… — А мне нет, думаешь? Я ж его ещё совсем мелким знал. Удар ему ставил. Но в мире профессионального спорта это всё не имеет значения. Люди вкладывают деньги — люди хотят результат. Результата нет, значит, нет контракта. — Я понимаю. — Понимает он… — хмыкает тренер, паркуя машину у частной клиники. — Приехали. Пойдём. И молись, Клим, чтобы это был всего лишь сбой режима. Глава 38 Клим Я помню свой самый первый бой на ринге перед зрителями. Как готовился, каким важным себя чувствовал и как сильно волновался, прокручивая в голове все отработанные рисунки. Помню, какими ледяными были мои пальцы. Они с таким трудом сжались в кулак. Свою первую победу я тоже хорошо помню, но лучше, в деталях, помню своё первое поражение. Стыдно было перед тренером, отцом, старшим братом и собой. Тогда же мне объяснили, что спотыкаться, падать нормально. Не бывает бойцов, которые не проигрывают. Ошибаются даже чемпионы. Я много думал об этом своим детским мозгом и мечтал, что однажды тоже стану чемпионом. Эта мечта живёт внутри меня до сих пор, а сейчас, стоя в коридоре клиники в ожидании приговора, снова чувствую себя тем мелким пацаном. Мне казалось, такие эмоции бывают в твоей жизни всего раз. Ну, не знаю, как первый поцелуй, первый секс, первый раз порулить на коленях у отца. И вот я испытываю это снова. Только сильнее, ведь есть вероятность того, что упал я в шаге от мечты. И пальцы такие же холодные, сердце стучит как ненормальное. Растрепав рукой волосы, стекаю по стене на корточки, пытаюсь рассмотреть висящие напротив плакаты и даже большие буквы в самом верху не могу сложить в слова. Терехов сидит на скамейке, обтянутой белой кожей, делает вид, что смотрит в телефон, но на самом деле мы уже ни один раз столкнулись с ним взглядами. Ему, похоже, нравится моё состояние. Моральная порка во всей красе. Ещё и усмехается. Не весело, скорее удовлетворённо. Дверь кабинета открывается. В коридор выглядывает женщина, которая лично забирала у меня пробы. — Юр, зайди, — зовёт его. Я тоже поднимаюсь, а сердце подпрыгивает. Едва не выплюнув жизненно важный орган, делаю шаг к ним. — Ты здесь пока посиди, — доброжелательно улыбается мне. Кайф! Ещё несколько минут пытки. Сажусь на скамейку, сползаю по спинке, пытаясь расслабиться. «Пожалуйста, пусть там будет чисто. Ну должен же у меня быть ещё один шанс! Единственный, кто реально мог бы так меня подставить, сейчас бодается с моим отцом. Да и откуда ему знать, где я буду в определённый момент времени? Следит? Ааа!!! Бред… какой же это всё невероятный бред!» Но сижу-то я здесь, а пацаны из клуба сейчас в другом месте. Толпой проходят медосмотр, наверняка ржут и привычно подкалывают молоденьких медсестричек. Юрий Германович выходит ко мне минут через десять. В его руках непрозрачная папка с распечатанными результатами. По лицу вообще ничего не возможно прочесть. — Проникся? — интересуется Терехов, листая файлы и поглядывая на меня. — По-максимуму. Можно мне уже результат узнать? Пожалуйста. — Что ты будешь делать в том и в другом случае? — схлопнув мягкие корешки, Юрий Германович опускает папку к бедру. — Если чистый, буду пахать на титул. Если нет, найду суку, которая обломала мне этот год, накажу, а потом всё равно будут пахать, чтобы попасть на чемпионат в следующем году, — честно отвечаю ему. — В первую очередь в случившемся виноват ты сам. Обстоятельства — уже второстепенная история. — Знаю. — Ну раз знаешь, делай правильные выводы и готовься снова пахать, — хмыкает Терехов. — Чистый. Убил бы! — замахивается на меня папкой. Даже не морщусь. Улыбаюсь как дурак. — Поехали к парням, — говорит он. Послушно иду за тренером и продолжаю улыбаться. Санечка, я ещё привезу тебе медальку. Ты в меня всегда верила, я обещаю больше не лажать. А на кубок, может, ты со мной поедешь. Я бы очень хотел. Не как друг. Как моя девочка. Мы позже с Сашей это обсудим. Не всё сразу. Сегодня я не отсвечиваю перед ней, не считая завтрака. Добираемся до своих. Спрашивают, где мы были и чего у меня рожа такая довольная. Молчу и ношусь по врачам. Получаю втык на ЭКГ, беру себя в руки и прохожу по второму кругу. После окончания медосмотра Терехов вызывает к себе и выдаёт курс безобидной восстановительной химии. Плюсом индивидуальный план питания туда же и почасовой режим. Стучит пальцем по экрану планшета, напоминая, что он всё видит и поблажек больше не будет. Как закрепление этого охрененного урока мы идём провожать Арса. Он забрал мелкие личные вещи из раздевалки. Встречаемся в зале. Арс улыбается, демонстрируя ровные белые зубы, а в глазах вселенская тоска на уровне ощутимой всеми физической боли. — Простите меня, Юрий Германович, — говорит он. — И ты меня, Арс, — Терехов крепко пожимает его ладонь. — Не получилось отбить тебя у вредной привычки и спонсоров. — Ладно, всё, давайте на ринг. Разомнёмся и красиво проводим друга, — громче объявляет тренер. Мы быстро разогреваемся и по очереди выходим с Арсением в спарринг. Первым падает Тайсон. Лежит, улыбается. Арс ржёт. — Засранцы! — Давай-давай, заряжайся. Пусть это ощущение всегда будет с тобой, — поддерживает его тренер. — Обстоятельства не должны тебя прогибать. Ты должен создавать другие обстоятельства, в которых ты — победитель. В первую очередь сам для себя. — Мне будет не хватать ваших советов. — Телефон знаешь, — подмигивает ему Юрий Германович. — Соскучишься, звони, пообщаемся. Зорин, иди падай. Тоже в последний раз! — Есть! — козыряю ладонью Терехову и ныряю между канатов. Мы с Арсом немного кружим по рингу, глядя друг другу в глаза. Во мне всё ещё плещется осадок того, что сейчас я мог бы быть на его месте или рядом с ним по ту сторону от клуба. Как будто током в задницу ужалили, а задымились мозги. Тряхнув головой, позволяю Арсику себя уронить и уступаю место Матвею. Затем на ринг выходит Касьян, Сёма и сам Терехов. Мы внимательно следим за их боем. Красивым, настоящим. А в конце они ударяются перчатками. — Удачи, Арс. За пределами этого зала тоже есть жизнь, — поддерживает его Терехов. — Да дерьмо там, а не жизнь, тренер. Спасибо, пацаны, — смотрит на нас. — Увидимся. Арс уходит, а мы задерживаемся ещё на несколько минут. Терехов напоминает про вечернюю тренировку, про отъезд и отпускает нас по домам. Я прыгаю в свою машину и еду соблюдать режим через супермаркет. Набираю продукты из разрешённого списка. На съемной квартире впервые готовлю что-то сложное и ощущаю, что живу здесь, а не просто иногда заезжаю потрахаться. А после вечерней тренировки отправляюсь к родителям. Мама рассказывает, что сегодня снова была у Саши в гостях и вернулась только недавно. Договорить не даёт отец. Зовёт к себе в кабинет. Иду за ним, сажусь в удобное кресло. — Я еду на всероссийские соревнования, — сообщаю ему. — Молодец, поздравляю. — Что может повлиять на твоё решение насчёт военного училища? — прямо спрашиваю у него. — Ты уже на него повлиял, — отец обходит стол и садится напротив меня. — Окей. Что мне сделать, чтобы ты отменил своё решение? Ты же понимаешь, если я буду там учиться, мне придётся уйти из спорта. Хрен с ними с гонками, пап. Но бокс! У меня же есть шанс пробиться выше. Предлагаешь всё бросить? Ради чего? Ради того, чтобы пять лет жить в казарме под надзором?