– Твою ж… артист! – продолжает веселиться Семен Михайлович. – Может, все же вы, генерал, более развернуто ответите Ставке, – хмурится Молотов. – Война, боевые действия, как бы хорошо они ни были подготовлены, всегда ведутся с недостатком ресурсов. Осназовцы говорят, что патронов, взятых в рейд, бывает очень мало, просто мало и мало, но больше не унести. – Пережидаю смешки и перешептывания Буденного с Ворошиловым и продолжаю: – И задача командира при подготовке и ведении боевых действий в том числе заключается в правильном распределении и использовании имеющихся ресурсов. Соответственно, при подготовке операции «Большой песец» мной было принято решение об интенсификации боевой учебы и о качественном усилении командного состава строевых подразделений и тыловых и обеспечивающих служб корпуса. На качественную партполит-работу ни времени, ни ресурсов не оставалось, и я принял решение не отвлекать личный состав и ресурсы на это направление. – То есть вы считаете политработников лишними? – опять нейтральным тоном, хрен срисуешь эмоции, спрашивает Верховный. – В частях корпуса почти половина личного состава – коммунисты и комсомольцы. Сам корпус сформирован на базе подразделений НКВД и десантных частей. Практически весь личный состав корпуса к моменту начала операции имел за плечами не менее полутода опыта боев на передовой или в тылу противника. При таком составе считаю излишним агитировать личный состав за Советскую власть, они сами кого хошь распропагандируют. Если б личный состав был набран из западных областей Украины или, не знаю, из горных аулов, если б личный состав не имел боевого опыта, тогда – да, тогда партполитработа в подразделениях важна. Важна для правильной мотивации бойцов, для поднятия боевого духа. – То есть вы считаете необходимым разделить части РККА по уровню сознательности и в зависимости от этого определять объем партполитработы в них? – пытается подытожить Молотов. – Так такое разделение уже существует, – констатирую, по лицам некоторых вижу, что не понимают, ну продолжу: – Ставка ВГК, – обвожу рукой всех присутствующих, – высший орган военного управления, то есть фактически тоже воинский штаб, воинская часть. Как давно в этой воинской части издавался боевой листок? Где график проведения политинформаций в Ставке ВГК? План-график агитбесед? Я сейчас не о подчиненных Ставке частях говорю, а собственно о личном составе Ставки. – Эк он нас! – эмоционирует главный кавалерист РККА. – И все же непонятно, – продолжает меня пытать Молотов. – Вы коммунист, в недавнем прошлом – политработник, и тут такое отношение к работе Коммунистической парии в войсках. Как это понимать? – Партия у нас Коммунистическая, а власть – Советская! Пусть хоть кто-нибудь скажет, что бойцы корпуса сделали хоть что-то во вред Советской власти, пусть хоть кто-то скажет, что бойцы корпуса не советские люди. Партия у нас большая, но все же большинство граждан у нас беспартийные, но ведь от этого они не перестают быть советскими людьми? Если советский человек сознательно идет в бой за Советскую Родину, то зачем его отвлекать лишними разговорами, лучше дать ему возможность расстрелять лишнюю обойму на стрельбище, чтобы в бою он больше врагов настрелял. – Вы, считаете партию лишней? – Это уже Сталин, и опять не понять его эмоций. Блин! И чего я нарываюсь? Сам себя закапываю. – Нет, не считаю. Любая вещь, явление или там организация могут быть полезными или вредными, исходя из конкретных обстоятельств. Панамка нужна на пляже на курорте, но будет лишней зимой в Воркуте, там нужна будет меховая ушанка, которая, в свою очередь, будет лишней на пляже. Снаряд для пушки – необходимая вещь для танкиста, а вот зачем тот же снаряд ткачихе из Иванова или хлопкоробу из Узбекистана? – Так, по вашим словам, и Гитлер может приносить пользу? – подначивает Ворошилов. – Может. – Сейчас я вам покажу демагогию и, переждав шумок шепотков, продолжаю: – Гитлер уже принес нам определенную пользу. Он вынудил Британию открыть свое истинное лицо, и благодаря этому мы сможем наконец-то воздать должное Англии, которая так долго исподтишка гадила нашей стране. – Вот кого на ГлавПУр надо ставить! – в полголоса бормочет Буденный. – Как изворачивается, шельмец! – Хорошо, Ставке понятна ваша позиция, товарищ Брежнев, – молвит Сталин. – А вот что вы говорили про горные аулы? Вы сомневаетесь в сознательности жителей Кавказа и Средней Азии? – Немного не так, товарищ Сталин. Я считаю, что ГлавПУр как раз и должен заниматься оценкой морального состояния частей и призывников. И, исходя из этой оценки, определять необходимый уровень политработы в тех или иных частях. Вот если к вам приставить политбойца, который будет вам раз в день за дело строительства коммунизма рассказывать, то это ведь можно будет расценить как вредительство. Ведь этому политработнику заработную плату будут начислять из народных денег. И он еще будет отвлекать вас от управления страной и армией. Это как минимум вредительство. А вот агитационная работа среди призывников с недавно присоединенных территорий или на сопредельных территориях, в Иране или там в Курдистане, лишней однозначно не будет. Сталин переглянулся с Берией. – В Курдистане? Почему вы про Курдистан сказали? – А мы разве не используем курдов против Турции? – с невинной физиономией отвечаю. Сталин вопросительно смотрит на Василевского. – Товарищу Брежневу информация по этому вопросу не предоставлялась, – отвечает на незаданный вопрос Верховного начальник Генштаба. – Так откуда вы взяли информацию про курдов? – настаивает Иосиф Виссарионович. – Я же на Кавказе служил, товарищ Сталин. Там курдов хватает. Курды имеют богатую историю восстаний против персидского и турецкого государств. Там каждый мужчина и каждая вторая женщина – готовые партизаны. И было бы странным, если бы мы не привлекли их к диверсионным действиям в тылу турецкой армии. А поскольку у меня нет сомнения в профессиональной компетенции сотрудников наркомата обороны и наркомата внутренних дел, то я и сделал для себя вывод, что мы уже используем в войне с Турцией курдские отряды. – Хороший анализ, – хвалит меня Верховный. – А может быть, еще какой анализ интересный есть? Поделитесь? Блин! Блин-блин… Наговорил… Что сказать… Черт возьми… Что? Ну, пожалуй, мелочиться не буду. Получите. – У меня нет информации, о чем шла речь на недавних советско-американских переговорах, знаю только о самом факте прилета Рузвельта в Москву, ну и то, что в газетах писали. Но могу предположить, что кроме всего прочего обсуждался вопрос о послевоенном устройстве мира. Если по-простому, то о разделе сфер влияния после войны. Скорее всего, мы договорились, хотя бы в общих чертах, с американцами, что достанется им, а что нам. Прерываюсь, чтобы глотнуть нарзана, и окидываю взглядом присутствующих. Скорее всего, все они в курсе того, что было на переговорах. А вот они немного ошарашены моим знанием по совсекретной теме. – Это хорошо. Но есть проблема. Договоры соблюдаются странами только до тех пор, пока контрагент в состоянии, имеет силы потребовать соблюдения договора. Если одна сторона ослабевает, то другая воспользуется этим и потребует пересмотра условий договора в свою пользу. Договорившись с нами, американцы формально, не нарушая условий договора, будут пытаться максимально ослабить наши позиции к концу войны, с тем чтобы к тому времени, когда надо будет окончательно… гм… делить мир, США смогли продиктовать Советскому Союзу другие, более выгодные для себя условия раздела. – Это-то понятно, нам-то что делать? – вставляет Молотов. – В Европе мы разберемся с Германией и Англией самостоятельно, и США нам тут ничем особо не помогут. Справимся. Америка сейчас завязла в войне с Японией и ждет, когда мы сможем ей помочь в этой войне. В наших интересах, чтобы и Япония и США как можно больше и дольше бы друг друга трепали. Чем больший ущерб Япония сейчас нанесет Америке, тем слабее окажутся США при подведении итогов войны. А вот что конкретно делать? Позволю себе немного фантазии. Панамский канал по сути ничем не отличается от Дарданелл. Если там, в Панаме, произойдет такая же катастрофа, как и в Чанаккале, то американский флот окажется в очень затруднительном положении, что, несомненно, скажется на итогах войны. Кроме того, я считаю, что нам не следует торопиться со вступлением в войну против Японии сразу после окончания войны с Германией и Англией. Лучше будет потянуть время. Год-полтора, а лучше – два. Мол, надо восстановить страну, экономику, перевооружить армию, флот подготовить. Опять же договор о нейтралитете у нас с Японией до 45-го года. Вот пускай США все это время с японцами и бодаются. Как-то так я думаю. – Хорошо. Интересные мысли у вас, товарищ Брежнев. Но вот скажите нам, почему вам не нравятся советские танки? Эк, припечатал Виссарионович. Чегой-то не нравятся? Нравятся, вот только… – Если вы, товарищ Сталин, про использование трофейной техники… – Нет, здесь как раз все понятно. Надо быть клиническим идиотом, чтобы на войне не пользоваться ресурсами, доставшимися от противника. Я про другое. Чем вас не устраивают современные советские танки? Зачем вы взялись за конструирование новых? Вон оно чего. Про это я со всем удовольствием… – У немцев появились новые тяжелые танки. Т-34 и КВ уже не могут с ними бороться на равных. Опять же немцы переводят свою противотанковую артиллерию на большие калибры. Соответственно, и нам на фронте уже необходимы танки с более мощным орудием и с большей броневой защитой. Вот я и нарисовал танки, какие я бы хотел иметь в подчиненных мне частях. – Почему два танка? Почему не один тяжелый? – спрашивает Буденный. Обана, уже и Семен Михайлович в теме! – Так и наш опыт и опыт немцев об этом говорит. Два танка, вернее, два вида танков у немцев всегда было. Более тяжелые прорывали оборону, а легкие уходили в прорыв. Пока, к сожалению, создать единый или основной танк не получится. – На этих словах заметил переглядки Сталина и Берии. Чего опять-то не так? – По нескольким причинам. Во-первых, скорость. Нет еще двигателя, способного обеспечить тяжелому танку подвижность легкого или среднего. При прорыве обороны не очень высокая скорость не является критическим недостатком, а вот при преследовании противника, при рейде по его тылам, при действии на его коммуникациях – вот тут скорость важна, в то же время в тылу у противника по факту меньше шансов натолкнуться на серьезные противотанковые калибры. А во-вторых – экономика. Слишком дорого будет сейчас всю армию на тяжелые танки сажать. Вот и выходит – два танка необходимы. Скоростной средний и мощный тяжелый. – Хорошо, товарищ Брежнев, мы подумаем над вашими словами. Спасибо за доклад. И удачи вам в Турции. Можете быть свободны. – Есть, товарищ Верховный Главнокомандующий. 2 апреля 1943 года, остров Узедом, Германия Москва отреагировала на последнее сообщение майора Зиберта очень оперативно. Задача поставлена масштабная. Обеспечить целеуказание при скором авиаударе по ракетному полигону. Да не абы как. Требуется выяснить, когда будет ближайшее совещание руководства проекта, и обеспечить целеуказание бомбардировщикам по месту этого совещания. Умеют в Москве ставить задачи. Почти невыполнимые. Но советские люди отвечают руководству взаимностью и берут на себя повышенные обязательства. И советские разведчики стараются не отставать от советского народа, не нарушать стахановских традиций. Ох-хо-хо. Соцсоревнование? Наглеть так наглеть. С комендантом аэродрома у Пауля Зиберта сложились приятельские отношения. Почему бы и нет? Силами подчиненных Пауля аэродром вылизан лучше, чем Александерплац[76], а что может быть милее взгляду потомственного прусского офицера, чем идеальный порядок на закрепленной за ним территории? А если к этому прибавить небольшую, но аккуратную пристройку к личному коттеджу коменданта, в которой спряталась настоящая финская сауна? Во-во. Вот поэтому и командир саперного батальона может иногда обращаться к коменданту с личными просьбами, и тот не видит ничего проблемного для выполнения этих просьб. Скопилось у саперов некое количество неисправного оборудования и инструментов, надо их на завод для ремонта отправить. Но если общим порядком это делать, то затянется ремонт. А завтра как раз в сторону того завода отправляется новенький Ю-290. Вот и ничего страшного не будет, если саперы свой инструмент в самолет загрузят и сопровождающего туда посадят. Все равно самолет пустой должен будет лететь. Отогнали транспортник к дальнему краю летного поля, поближе к ангарам, где расположились склады-мастерские саперного батальона. Ближе-легче грузить-таскать будет. Загружают самолет русские военнопленные под присмотром немецких саперов, ну и авиатехники, ясен пень, присутствуют при сем действе. Самолет-то новый, не дай бог эти восточные унтерменши чего поломают. Но вот что интересно. Та дюжина русских, что тягает ящики к самолету, состоит частью из летчиков, а остальные – сплошь старшие офицеры РККА и даже один генерал среди них затесался. Только понять это можно, если достать из сейфа командира батальона их личные карточки. А так – немытые доходяги, ничем не отличающиеся от остальных пленных. Погрузка закончена. Почти. Ждут саперы чего-то. Еще что-то должны привезти с другого объекта. Когда привезут? Позже. Ждем. А действительно, чего ждать? Командир немецкого саперного взвода, что сейчас выполняет функции конвоя, по основной профессии – советский диверсант-нелегал в звании лейтенанта госбезопасности. Большая часть конвоя из немецких коммунистов-антифашистов набрана. Прикончить по-тихому немногих здесь нациков, завести самолет и рвануть напрямки в Советский Союз. Можно и так. Вот только что будет с теми, кто здесь на полигоне останется? Не с нациками, ясен пень, а со своими, с камрадами. А ведь останутся камрады на острове Узедом, есть еще интерес к ракетному полигону немцев у советской разведки. Вот и скучает конвой, сидят пленные под крылом немецкого транспортника. Не все. Несколько пленных под руководством авиатехников наводят порядок в грузовом салоне самолета. Вечерело. Из-за плотных туч-облаков сложно определить даже место, где солнце собирается провалиться за горизонт. Хорошо, хоть вода с неба не льется и ветер – почти и не ветер, так себе ветерок. Еще утром из расположения саперного батальона выехала пара триста двадцать пятых БМВ[77]. Машины разъехались в разные стороны. Причудливый маршрут у них получается. Крутят петли по полигону, объезжают разные объекты. Кое-где останавливаются и чего-то рассматривают через свои теодолиты. Строители. Примериваются на местности. Для новых объектов, наверное, места отмечают. Кое-где оставляют саперы в траве или под кустом жестянки какие-то. Метка, наверное, какая, специальная строительная. А если повнимательнее посмотреть, что это за жестянка? Два ровных квадратных листа и две половинки такого же квадрата из жести, покрашенных в грязно-серо-зеленый цвет. Пропилы-пазы в этих листах-деталях. Если все детали состыковать-собрать, то получится что-то похожее на объемный трехмерный крест со взаимно перпендикулярными тремя поверхностями-плоскостями. Некоторые умники такую штуковину называют уголковым отражателем. И основное свойство этого отражателя в том, что с какого угла его ни облучай радиоволной, отразится эта волна точно-ровно в обратную сторону, к выпустившему ее радару-радиоприцелу. Ага. Прицелу. Чего с локатором забавляться? Локатор только информацию оператору выдает, а радиоприцел позволяет сразу и оружие на эту точку навести. Кто же будет наводить оружие на эти отражатели? Так вон они летят. Не видно? Ну, так тучи же. А как же локаторы ПВО? Ведь целых четыре штуки на острове у полигона таких локаторов размещено. Размещено так размещено. Вот только два из них отключены, новые бункеры для кабин управления строители соорудили, и сейчас как раз идут работы по переносу-подключению кабелей всяких-разных. Еще на одном локаторе сегодня днем растяпа экскаваторщик перерубил силовой кабель, и пока кабель не восстановят, работает локатор на своем собственном генераторе. И вот полчаса назад зачихал бензогенератор и заглох. Мечется расчет вокруг генератора, но запустить его пока никак не может. Еще один локатор есть. Но он не в ту сторону смотрит. У него другой сектор ответственности. Вот так вот. Не видят на ракетном полигоне приближающихся гостей. Не разворачиваются им навстречу зенитные орудия, не взлетают истребители-перехватчики. В одном из коттеджей для конструкторов-ученых идет очередное совещание. Думают-кумекают лучшие ракетостроители рейха, как воплотить в жизнь очередную придумку штурмбаннфюрера Вернера фон Брауна. В комнату вбегает один из помощников Брауна. Звонок был от руководителя проекта генерал-майора Дорнбергера. Угроза авианалета и авиадесанта. Срочная эвакуация. Автобус у ворот коттеджа. И бегут конструкторы к автобусу. Автобус несется к дальнему краю аэродрома, где приткнулся груженный саперным имуществом транспортный юнкерс. Трупы немецких авиатехников уже упрятаны в ангаре. Советские летчики уже осваиваются с новым для себя аппаратом. Фон Браун и его коллеги, подбадриваемые энергичными командами вроде бы как немецкого офицера, грузятся в самолет. Там их вежливо вяжут-пеленают и укладывают на пол грузовой кабины. Сверху кучку ракетчиков-конструкторов накрывают грузовой сетью, чтоб не раскатились по салону и не путались под ногами. Пилоты запускают двигатели и ждут. Чего? А первых взрывов ждут. И вот оно началось. На взлетевших со шведских аэродромов Пе-2 установлены радиоприцелы Гнейс-2[78]. Хорошо видно в эти прицелы уголковые отражатели. Не надо искать в сумерках цели на земле. Знай себе, кидай бомбы с пикирования в сторону этих отражателей. Там точно что-нибудь интересное и вкусное рядом расположено. Первые бомбы начинают рваться на стоянках истребителей здешнего полка ПВО. Как же теперь захваченный юнкерс взлетит? Да очень просто. У пэвэошников свой собственный аэродром, и пока его обрабатывают «пешки», транспортник спокойно и деловито разгоняется по взлетке своего аэродрома. Советские пикировщики разносят в пыль и в прах наземную ПВО полигона. Потери есть. Как без них? Но небольшие. Удалось застать врасплох немецких зенитчиков. Четыре «пешки» сбито, но остальные шестьдесят самолетов двух бомбардировочных полков, принимавших участие в налете, избавившись от смертоносного груза, возвращаются на аэродромы базирования. Шестьдесят? Шестьдесят один самолет в строю. Это же угнанный «Юнкерс» пристроился к «пешкам» и вместе с ними летит в Швецию. А на полигоне еще ничего не закончилось. Две сотни американских «летающих крепостей» со смешанными советско-американскими экипажами заходят на цель. Почти семь тысяч тонн авиабомб зараз вываливаются на землю Пенемюнде, превращая большинство исследовательских и производственных объектов в кучи-россыпи дымяще-коптящих обломков[79]. И эти обломки-пожары погребли под собой все возможные свидетельства проказ советских разведчиков-диверсантов. Саперный батальон майора Зиберта, конечно, понес кое-какие потери от бомбежки (не жалко – среди погибших только истинные арийцы или их подхалимы), но большая часть личного состава уцелела, так как расположение батальона бомбили в последнюю очередь и командир батальона успел вывести личный состав из-под удара. 2–3 апреля 1943 года, г. Крунгтеп[80], Королевство Таиланд Ох, как не хотелось сэру Мосли лететь в Сиам. Война с Японией фактически почти пару месяцев как прекратилась. Надо заключать мирный договор. Но желания нет. Ведь придется признать за джапами практически все ими отжатое у Британии. Почти все. Что-то Япония готова вернуть. Но именно что-то, совсем не нужное ей самой. И деваться некуда. Сил вернуть обратно потерянное – нет. Почти нет. Если б не война с Россией, то можно бы было попытаться что-нибудь наскрести. А ведь еще потеряна Южная Африка, и не привлечь больше бурские дивизии для решения имперских проблем. Почти потеряна, скорее всего, без всяких «почти», Индия, а ведь это был, помимо всего прочего, практически неисчерпаемый ресурс «пушечного мяса». И флот серьезно потрепан теми же немцами и японцами, а потом, в последние месяцы, прорежен и американцами. И нет времени восстановиться и пополнить силы. Дружище Адольф торопит-подгоняет. Нужен Гитлеру англо-японский мир. Нужно ему британско-японское сотрудничество. И приходится ехать на переговоры с японцами, надеясь на негласные обещания фюрера переиграть все после победы, на обещания совместно, после победы, заставить Японию вернуть отжатые у Британии колонии-владения. А пока езжай, камрад Освальд, и договаривайся! Не хотят и не готовы пока джапы начать войну с русскими. Вот и надо из остатков английских частей и эскадр в азиатско-тихоокеанском регионе сформировать боеспособную группировку для войны и с Советами, и с США. Насчет американцев сэр Мосли сильно сомневался. То, что можно наскрести, уже и так в Австралии и в Новой Зеландии с янки рубится. Чем-то существенно еще усилить армии доминионов не представляется возможным, ведь тогда для войны с Советами ничего не останется. А вот против русских на их Дальнем Востоке – в самый раз будет. Флота там у Советов, считай, почти и нету. Сухопутные силы? Так все более-менее боеспособное уже давно в Европу, на войну с рейхом, переброшено. Вот здесь в самый раз можно будет ударить. Нечем русским будет оборонять Камчатку с Чукоткой. И Сахалин, северную его часть, можно будет попробовать отжать. Заодно и перекроется тихоокеанский маршрут ленд-лиза из США в Россию. В общем, стоит попробовать. Может, даже получится Приморский край с Владивостоком поиметь. Вот только унижаться перед джапами неохота. В кои это веки желтые варвары белых джентльменов поимели и джентльмены вынуждены смиренно утираться. Ладно, прорвемся. Утремся, накопим сил и в конце концов загоним этих мартышек в стойло, ну или на пальму. А заодно и русским ортодоксам[81] напомним, кто Азией веками рулил. Мы ж не французы! От Сиама трендюлей получили два года назад, и даже не переживают на эту тему[82], не пытаются хоть что-то переиграть[83]. Риббентроп предлагал лететь вместе на новом личном «Кондоре» фюрера. Заманчиво. Но у нас собственная, британская гордость. Истинный глава Великобритании может летать только на британских самолетах![84] Новенький «Авро» без проблем преодолевает путь из Лондона до Бангкока. Естественно, с промежуточными посадками. Лондон – Каир (предатель Фарук! Как ты клялся в верности Британии![85]) – Аден – Коломбо (Squinty bastard![86]И эту землю придется потом у джапов отвоевывать![87]) – Бангкок. Всего двое суток в пути, и самолет заканчивает пробежку по летному полю столичного аэропорта Донмыанг (как они тут с такими названиями живут? Язык распухнет, выговаривая). У самолета сэра Освальда встречает только один офицер. Полковник – адъютант местного премьер-министра и по совместительству диктатора Пибунсонгкрама (ну и имечко!). Еще одна печалька![88] Сначала надо закончить войну с Таиландом, а только потом будет почетная встреча на тайской земле главы Британии. Адъютант предлагает пройти в здание аэропорта. Несколько десятков метров. Зал. Народу немного. Кроме Пибунсонгкрама еще трое тайцев в военной форме (Fuck! Почему они в русской форме?[89]). Риббентроп с помощником. Ну и сам сэр Мосли с секретарем. Бумаги разложены на столе. Все готово к подписанию мирного договора. Камрад Иохим[90] предлагает не тянуть кота за хвост. Эти бумаги, на его взгляд, лишь формальность, после которой уже начнутся по-настоящему серьезные переговоры. А вот для сэра Мосли это еще одно очередное признание территориальных потерь Британской империи. Ну да ладно. Позднее сочтемся. А пока сделаем хорошую мину при плохой игре. Мол, не жалко, пользуйтесь, не очень-то нам и нужны были эти Бирма и Малайя. Мирный договор между Таиландом и Великобританией подписан. Территориальные приобретения Таиланда признаны. По бокалу шампанского – и на выход. Все выходят на площадь перед аэровокзалом. Вот здесь уже все чин по чину. Почетный караул, оркестр, восторженная толпа с тропическими цветами. Чего б тайцам не радоваться? Два года назад французов забороли, сейчас англичан прогнули, и Великая Япония за союзника признает. Круть! Большие парни еще не договорились, а мудрый вождь Пибунсонгкрам уже получил для страны существенные бонусы. Делегации рассаживаются по лимузинам. Поехали. Дворец Тай-Ху-Фа[91]. Тут уже японская делегация ждет англичан. Рассматривать местные красивости и восточную экзотику нет никакого настроения. Чего тянуть? Пошли договариваться. Для начала встреча-переговоры в узком составе. Тодзё[92]-доно[93] от Японской империи. Сэр Мосли от Великобритании. И герр Риббентроп как посредник от рейха. – Господа, – начал глава МИДа рейха, – давайте начнем. Боевые действия между вашими странами прекращены, предварительные переговоры завершены. Давайте обсудим окончательные условия мирного договора и условия дальнейшего сотрудничества наших стран в борьбе против американских жидо-империалистов и русских жидо-коммунистов.