Сталин берет со стола кожаную папку и зачитывает официальный текст. В общем, я теперь генерал-полковник. За Болгарию получаю орден Ленина, а за Турцию – очередной, третий орден Суворова первой степени. – Служу Советскому Союзу! – Орел! За полгода из полковников в генерал-полковники! Глядишь, скоро и меня догонит, – по-доброму комментирует Семен Михайлович, пожимая мне руку. Остальные присутствующие тоже подходят и поздравляют. Пытаюсь не разомлеть, как барышня. Приятно, черт возьми. – Все ваши представления о награждениях отличившихся военнослужащих 5-й Ударной мы рассмотрели и утвердили, – добавляет Сталин. Ну, я особо и не сомневался. Есть за что. Есть результат. Исторический результат. И за него и награды всем причастным соответствующие. Легкая заминка. Все чего-то ждут. Минут пять расспрашивают про Турцию, как будто солдаты в курилке у казармы собрались послушать старослужащего. «В султанском дворце был?», «А гейши там были?», «Не гейши – гурии!», «И самого Чакмак-пашу в плен взял?», «Да ну. Не брешешь?», «Четыре чемодана за Стамбул?». В основном дурачится-подначивает-расспрашивает Буденный. Вот кого мы ждали. Открывается дверь, и заходит запыхавшийся Молотов. Довольно кивает Сталину. – Ну, докладывай, Вячеслав, а то мы тут уж все извелись. Молотов наливает себе в стакан минералки, жадно выпивает пузырящуюся воду и начинает излагать. Ай-да я! Угадал. В Риме созрел заговор против Муссолини. Итальянская властная верхушка страстно желает отмежеваться от Гитлера и готова сместить Муссолини. Сил и средств для этого достаточно. И король Виктор Эммануил III – в теме. На переговоры прилетели – маршал Бадольо, сенатор и министр королевского двора герцог д’Акуароне и заместитель начальника Генштаба итальянской армии, зять министра иностранных дел Италии Чиано, бригадный генерал Кастеллано[157]. Если переговоры закончатся успешно, то Дуче будет отстранен от власти в течение суток. – Итальянцы заявили о безусловном выводе своих частей из Греции и Албании. О готовности итальянского корпуса в Венгрии сложить оружие и перейти на нашу сторону[158]. Италия готова предоставить нашим кораблям право пользования всеми своими портами, готова снабжать наши корабли и суда, готова в случае необходимости предоставлять ремонтные мощности в портах. Готова объявить войну Германии и ее союзникам. Все германские военнослужащие на территории Италии будут интернированы, но их пока не так уж и много – полторы-две тысячи. Воздушное пространство будет так же открыто для наших самолетов. Кроме того, итальянцы готовы снабжать наши фронты на юге Европы топливом, продовольствием и инженерным имуществом. Может быть рассмотрен вопрос поставок грузовиков, бронетранспортеров и стрелкового оружия. Фашистская партия и другие фашистские организации будут однозначно распущены в самые кратчайшие сроки. – И это все? – удивился Сталин. – Это все, что они пока озвучили. Но они ждут наших предложений и готовы их рассмотреть. Маршал Бадольо предъявил полномочия от короля Италии на проведение переговоров и принятие решений по условиям заключения мирного договора и на подписание такого договора. Маршал сообщил мне, что у него имеется и более обширный список, в котором указаны и другие предложения Италии Советскому Союзу, но этот список связан с тем, что Советский Союз захочет потребовать от Италии, и с тем, что Советский Союз готов признать за Италией по окончании войны в Европе. – И что же они хотят, чтобы мы за ними признали? – Ну, во-первых, Италия не страна-агрессор, и Италия – страна-победительница в нынешней войне. – Пусть победят хоть кого-нибудь сначала, – буркнул Буденный. – Во-вторых, колонии. Ливия, Тунис, Эфиопия, Сомали остаются за Италией. В-третьих, оккупированные Италией французские территории, включая Корсику, признаются итальянскими. В-четвертых, свободу итальянского судоходства в Суэце. Суэц они готовы признать за СССР. – Вот кого забыли спросить, – хмыкнул Ворошилов. – Все? – Да. Ну и, естественно, хотят признания итальянской монархии как единственной законной власти в Италии. – Что думаете товарищи? Высказывайтесь, – обратился Сталин к присутствующим. Ох, и наобсуждались. Сижу, слушаю, молчу. Члены Ставки ВГК и члены ГКО говорят. Не по чину мне высказываться поперед их. Заметил, что Сталин нет-нет да и на меня посматривает. Ждет, что я скажу? С чего бы? Таких, как я, в РККА несколько десятков. Почему он от меня чего-то ждет? Удачливых командармов у нас теперь много, а на решение судьбы очередной европейской страны он меня выдергивает. Вопрос. Уф. Все выговорились. Составили и записали список требований к Италии в дополнение к тому, что сами итальянцы предложили. Внушительный. Отмена запрета на деятельность компартии, амнистия всем политзаключенным коммунистам. Включение в состав армии Италии коммунистических партизанских отрядов. Свободные выборы в парламент по окончании войны в Европе. Снабжение топливом и продовольствием наших фронтов южного направления и нашей Черноморско-средиземноморской эскадры на безвозмездной основе. Поставки в РККА грузовиков и бэтээров по принципу ленд-лиза. Ничего за них не платим, после войны все, что не уничтожено, возвращаем, если что захотим оставить, то заплатим. Так что пусть качественное поставляют, тогда есть шанс, оставим себе эти грузовики и бэтээры, и тогда, соответственно, и денюжку итальянцы получат за это. Возврат Югославии оккупированных Италией территорий. Участие итальянских частей и кораблей в уничтожении немецких гарнизонов в Греции, в Албании и на Средиземноморских островах. Самостоятельная зачистка итальянской армией от немецких гарнизонов Северной Африки от Марокко до Суэца (должны справиться, немцев там немного осталось, правда, есть еще французы в Алжире), от этого будет зависеть, в каком объеме СССР признает за Италией ее колонии. Пущай стараются. Передача Союзу двадцати процентов рыболовного и торгового флота Италии. Постройка после войны для СССР трех линкоров, десяти крейсеров и двадцати эсминцев по себестоимости. Итальянский корпус в Венгрии не просто складывает оружие, а переходит под советское командование и принимает участие в войне с Германией до победы. Снабжение корпуса на паритетной основе. Постройка для СССР десантных и транспортных судов, тоже на принципах ленд-лиза. Беспрепятственный и приоритетный транзит через всю территорию Италии наших войск и воинских грузов в течение войны и в течение года после завершения войны в Европе. Предоставление, в случае необходимости, баз для ВВС РККА вплоть до окончания войны в Европе. Если такие базы будут затребованы, то СССР обязуется их эвакуировать с территории Италии в течение года после окончания войны в Европе. Продовольствие, топливо и некоторые типы боеприпасов для таких авиабаз предоставляет Италия, СССР за это заплатит в течение пяти лет после победы в Европе и победы над Японией. Военнопленные итальянцы, находящиеся в советском плену, переводятся на нормы питания для тыловых частей РККА, из них формируются строительные и железнодорожные батальоны, и они используются на работах по обеспечению РККА и восстановлению народного хозяйства Советского Союза не более чем в течение пяти лет после окончания войны в Европе. Изъявившие желание военнопленные итальянцы могут быть использованы для пополнения частей итальянского корпуса, в этом случае они получают статус военнослужащего союзной армии и по окончании войны беспрепятственно возвращаются на родину. Советские военнопленные подлежат незамедлительной передаче в СССР. Если советские военнопленные использовались на каких-либо работах, то им должна быть выплачена заработная плата по расценкам, действительным для итальянских граждан. В случае необходимости итальянский флот и ВВС совместно с РККФ и под советским командованием проводят операции против германского или другого союзного Германии флота. Район таких возможных операций – Средиземное море, Красное море, северо-западная часть Индийского океана, северная часть Атлантики. СССР берет на себя обязательство содействовать заключению мирного договора между Италией и США, а также между Италией и другими союзниками СССР и США. Все захваченные в ходе будущих боевых действий итальянской армии и флота военнопленные должны передаваться СССР. Все интернированные военнослужащие Германии и ее союзников на территории Италии также передаются СССР. Все спецслужбы Италии обязаны передать спецслужбам СССР все имеющиеся у них материалы о деятельности спецслужб Германии и ее союзников. Ну, это если вкратце и своими словами. Все? Нет… – А что же это товарищ Брежнев так и не высказался по обсуждаемому вопросу? – замечает Верховный. – Товарищ Сталин, я же только командарм, а тут вопросы уровня Ставки и ГКО обсуждаются. – Короля шведского нагнул, президента турецкого в плен взял, а итальянского короля развести стесняется, – подначивает Семен Михайлович. – Солидарен с товарищем маршалом, – ухмыляется Сталин. – Почему вы, товарищ генерал-полковник, не хотите поучаствовать в решении итальянского вопроса? – Не стесняюсь и не не хочу, – отвечаю. – Просто у меня идея имеется, но она слишком… даже не знаю, как сказать… – Смелее, – подбадривает Виссарионович. «Ну, получите». – Мы сегодня с начальником Генштаба обсуждали, куда нам идти дальше на Южном направлении, в Венгрию или во Францию. Так вот, мне подумалось, а не слишком ли легко Италия хочет отделаться. И не только Италия. Румыния и Болгария тоже должны более существенно свои грехи отрабатывать. Да и югославы, если хотят после войны стать по-настоящему авторитетными товарищами на Балканах, то и они должны повоевать по-серьезному. Попартизанили они хорошо, слов нет, но если они хотят возвернуть все утраченное в начале войны, то должны помочь нам на основном фронте. – Где? – задает вопрос Шапошников. – В Швейцарии. – Бред! – восклицает Ворошилов. – Молодой человек, а вы про «швейцарский редут» что-нибудь слышали? – это опять Шапошников. – Слышал, товарищ маршал. Как не слышать об этом. В Швейцарии сейчас имеются три транспортных коридора через Альпы с севера на юг. В обе мировые войны швейцарцы очень переживали на предмет того, что кто-нибудь из воюющих стран захочет этими мостами-тоннелями воспользоваться. В открытом, полевом сражении швейцарская армия в Европе не котировалась. Маленькая она. Не сдюжит даже супротив Италии, не говоря уже про Германию, Францию или СССР. Вот и придумали швейцарцы хитрую стратегию национальной обороны. Называется – «Национальный редут». Суть в том, что граница страны по всему периметру прикрыта оборонительными сооружениями и войсками весьма слабо. Задача погранцов всего два дня продержаться, а потом отступить в центр страны, к перевалам через Альпы. Вот там как раз, возле мостов, тоннелей, плотин и горных серпантинов, и сосредоточены все основные оборонительные сооружения, туда и будут направляться все мобилизованные. Там и будет основное сражение за страну. Все военнообязанные имеют свое штатное оружие и боеприпасы у себя дома, страна маленькая, поэтому мобилизация должна пройти за те двое суток, что должны обеспечить погранцы. Погранцы через два дня отступили. Агрессор за ними рванул и уперся в неприступные перевалы с неприступными укреплениями. В пещерах и бетонных дотах запас продуктов и боеприпасов минимум на месяц. Всем военнослужащим швейцарской армии под роспись доведено, что если они услышат приказ о сдаче в плен, о капитуляции, то это однозначно провокация, руководство страны никогда такого приказа не отдаст. В случае исчерпания возможности к сопротивлению подразделения швейцарской армии должны уничтожить сами оборонительные укрепления и транспортно-дорожную инфраструктуру, которую они защищают. Таким образом, теряется сам смысл нападения на Швейцарию, потому как в рамках всеевропейской войны она ценна в основном только как транспортный коридор и возможность обойти уже имеющегося противника с неожиданной стороны. Вон Гитлер линию Мажино обходил через Бельгию в 40-м году, но помимо этого обхода был еще у него план удара по Франции через Швейцарию. Но посчитали и прослезились. И отказались. И вот я теперь на полном серьезе предлагаю Ставке эту авантюру. Из итальянских, болгарских, румынских и югославских частей формируем Альпийский фронт. Усиливаем его частями нашей артиллерии и нашей авиацией. Предъявляем Швейцарии ультиматум, аналогичный предъявленному Советским правительством Швеции. Пусть прекращают всякое сотрудничество с Германией и дают транзит нашим частям. Вряд ли швейцарцы согласятся. Но если согласятся, то мы ничего не теряем и беспрепятственно выходим в немецкую Баварию. Не согласились. Альпийский фронт переходит в наступление на Швейцарию с юга. Очень быстро он упирается в линию укреплений швейцарского «Национального редута» и начинает усиленно готовиться к его штурму. Гитлер в этом случае будет просто обязан прийти Швейцарии на помощь. Ведь мало ли что, вдруг мы прорвем-таки швейцарскую оборону и сразу выйдем в Баварию. А там у немцев большая часть эвакуированных в горы, на подземные заводы производств. Должен будет Гитлер отреагировать и послать помощь швейцарцам. Пять-семь-десять дивизий, по крайней мере, должен будет послать. А Швейцарцы не откажутся помощь принять. – Ну и в чем смысл затеи? – спрашивает Молотов. – Откуда Гитлер возьмет эти дивизии? – отвечаю по-еврейски. – Во Франции войск у него маловато. Остается только из Венгрии или из-под Вены. Нам легче будет в Венгрию прорываться. А «Редут» мы штурмовать не будем. По северной, германско-швейцарской границе у них тоже мосты-тоннели имеются, и все они уже заминированы самими швейцарцами. Зайдут немецкие дивизии в Швейцарию, а тут мы бомбовый удар по этим мостам и тоннелям на германо-швейцарской границе наносим, и останутся эти пять-десять немецких дивизий до самого конца войны в горной мышеловке. Ну а мы тем временем через Венгрию ударим по югу Германии. Ну и попутно по швейцарским производствам отбомбимся. Лишим тем самым Германию поставок зенитной артиллерии, оптики, точной механики и химии из Швейцарии. – Даа, – протянул Ворошилов, – интересно. Держу небольшую паузу. Присутствующие переваривают сказанное. Все, кроме Сталина и Берии, своим видом и возгласами выказывают одобрение идеи. Ловлю взглядом непонятные переглядки Верховного и Лаврентия Павловича. Закругляю паузу. – Но это еще не все. Все поверили в реальность и возможность моего плана? – Кивки присутствующих. – А что будет, если об этом плане станет известно швейцарскому руководству? Как они к этому отнесутся? Красная армия с союзниками вторгается в Швейцарию, но не с целью пробить проход на юг Германии, а с целью расфигачить швейцарскую промышленность и транспортную инфраструктуру. Война в Европе скоро закончится, и Швейцария останется с разваленной экономикой и в статусе союзника Гитлера. Захотят ли швейцарцы для себя такого итога войны? Скорее нет, чем да. И тогда они, скорее всего, согласятся выполнить условия нашего ультиматума. – А дальше? Свою ударную армию в Баварию поведешь? – спрашивает Буденный. – А дальше в Баварию через Швейцарию пойдет сводный Альпийский фронт. 5-ю Ударную в Альпы затаскивать не вижу смысла, для нее нужно побольше простора. Думаю, имеет смысл армии стартовать из Гренобля[159], через Лион и Дижон выйти к германской границе у Люксембурга, а там либо на Кельн, либо на Франкфурт-на-Майне. Всего менее семисот километров по территории с хорошими дорогами и с практически полным отсутствием сильных гарнизонов. Линию Зигфрида на франко-германской границе можно всерьез не воспринимать. Она до конца не была дооборудована, а имевшееся на ней вооружение уже снято немцами и переброшено на Восточный фронт. Вот такой замысел. Насколько знаю, Генштаб планирует удар из Белоруссии на Данциг, с целью окружения соединений вермахта в Восточной Пруссии. Немцы после этого бросят все силы на деблокаду окруженных. В это время можно будет провести десантную операцию в Данию из Скандинавии и удар силами этого десайта навстречу удару 5-й Ударной. Одновременно с этим удар по Венгрии. Ну и югославо-итальянцы через Швейцарию идут в Баварию. Не сможет Гитлер одновременно на стольких направлениях сопротивляться. – Красиво, но надо считать, – тихо замечает Шапошников. – Опять же, что там в Швейцарии надумают? – А если швейцарцы отвергнут наш ультиматум? – спрашивает Сталин. – Альпийскому фронту все же придется там в горах воевать. Румыны, югославы и все остальные все же довольно слабы, будут большие потери. Вам их не жалко, товарищ Брежнев? – Я жалею прежде всего наших советских солдат. – Но они же, можно сказать, наши союзники, – проговаривает Молотов. – Братья, так сказать, по оружию. А вы их за пушечное мясо держите. «Ага. Держу. Сейчас я вам такого расскажу, мало не покажется». – Для меня братья – татары, казахи, узбеки, армяне и другие народы Советского Союза. Потому как мы в одной семье, семье советского народа живем. И не может быть братьев вне семьи. Румыны-болгары и прочие греки могут быть для нас только друзьями. Могут. В будущем времени. Сейчас они просто соседи. А соседи бывают и плохими, и хорошими. Это брату ты помогаешь вне зависимости, сможет ли он помочь в ответ. А друг, друзья, дружба, она не может быть односторонней. Нет дружбы, когда в походе один тащит на себе два рюкзака, а другой идет налегке. В дружбе все поровну. Хотите быть нашими друзьями – тащите тот же груз, что мы уже два года тащим. В противном случае вы – нахлебники-иждивенцы и отношение к вам соответствующее. Хотите быть на стороне победителей, так идите и побеждайте. – Интересные у вас рассуждения, товарищ Брежнев, – осуждающе качает головой Молотов. – А как же пролетарский интернационализм? – В рассматриваемом вопросе мою позицию можно определить как антитроцкизм, и где-то по этому вопросу я солидарен с некоторыми лозунгами эсеров. – Это что еще такое? – спрашивает Ворошилов. – «Россия только охапка хвороста для пожара Мировой революции», «На штыках мы принесем свободу народам Европы и мира» – эти лозунги и стоящие за ними мысли и идеи уже давно отвергнуты нашей партией, но на деле, ведь если подумать, сейчас мы действуем или готовимся действовать как раз в соответствии с этими лозунгами. Приходит в Европу большой и сильный советский дядя, разгоняет всех плохих фашистов и буржуинов и на блюдечке подает народам Европы свободу. Будут ли эти народы ценить такую свободу? То, что досталось бесплатно, как правило, не ценится. Не разделяю эсеровских взглядов, но вот их лозунг – «Только в борьбе обретешь ты право свое» – считаю верным применительно к сложившейся ситуации. Советский народ обрел свое право на справедливую и свободную жизнь в тяжелой борьбе с белогвардейцами и интервентами. И сейчас подтверждает это свое право, добивая нацистских оккупантов-агрессоров. И европейские народы должны нести бремя борьбы за свою свободу в той же мере, что и советский народ. В этом случае можно будет их назвать друзьями и относиться к ним по-дружески. А если они не хотят бороться со злом, оккупировавшим их страны, что ж, они сами выбрали свою судьбу, судьбу покорного овечьего стада, судьбу, зависящую от воли пастуха. Пастух может быть хорошим или плохим, но в обоих случаях ни тому ни другому не придет в голову спрашивать мнение овец. Извините, немного резко выглядит, но, думаю, верно. Я тут недавно присутствовал на допросе одного чеха. Рабочий одного из заводов «Шкоды». Говорит: я же рабочий! Я антифашист! Что ж ты делал, как ты боролся с фашизмом? Я, говорит, в знак несогласия с фашистами все время ходил на работу в черной рубашке, в знак траура, и многие мои товарищи тоже на работу ходили в черном. Вот! А что завод твой делал? Танки. Для вермахта. Потом он с мастером из-за зарплаты поспорил-поссорился, и пришлось ему с завода увольняться. Семью кормить надо. Вот и записался он добровольцем в эсэсовский легион. Антифашист недоделанный! Не расстреливайте меня, говорит, я же свой, я рабочий! Вот как к таким относиться? Или французы. У них верхом сопротивления немцам считается плевок в спину немецкому патрулю, и то плюют только тогда, когда патруль за углом скроется. Герои! Как относиться к народам Европы, Лаврентий Павлович, наверное, может подтвердить мои слова, когда в партизанах-подпольщиках, в «Сопротивлении» реально в разы меньше народа, чем добровольцев в национальных легионах СС? Поэтому мне не жалко румын-итальянцев, которые, возможно, полягут в швейцарских горах. Не хотите быть овцами, берите винтовку – и в бой. Тогда и они сами смогут почувствовать себя настоящими свободными людьми, и мы к ним будем относиться, как к друзьям. А братьями я их смогу назвать только тогда, когда они сами попросятся в нашу советскую семью и когда мы будем готовы их в эту семью принять. «Уф. Наговорил. Выпорют сейчас меня?» Тишина в зале. Сталин встал из-за стола, прошелся по ковровой дорожке, пыхнул трубкой и поинтересовался: – А что нам делать с этими народами-овцами, по вашему мнению, товарищ Брежнев? – Свободный народ достоин права жить самостоятельно. Овцы же… Им нужен пастух. Не, не так. Им нужен воспитатель. Старший. Мы должны их воспитывать. Создавать-растить нового человека, новое поколение. Как у нас получилось у себя в стране вырастить новое поколение советских людей, которые свободную и справедливую жизнь воспринимают как единственно возможную, так и нам придется в Чехиях-Франциях растить-воспитывать новое поколение настоящих свободных людей. И пока там не вырастет такое поколение, нельзя давать самостоятельности таким народам, ведь стадо без присмотра очень быстро станет добычей натянувших овечьи шкуры волков-шакалов. Вот. Извините, если что, за несколько резкие аналогии, но без них не получается сформулировать свои мысли. Философских-литературных институтов не оканчивал, так что выражаюсь как могу. Чуть было не началась дискуссия. Но ее прервал Сталин: – Что ж, товарищ Брежнев, мы вас услышали. Про братьев-друзей поговорим подробно позднее. Сейчас, я думаю, надо закончить с насущным. Насущное у нас сейчас – переговоры с итальянской делегацией. Есть мнение, товарищи, сформировать советскую делегацию для этих переговоров в следующем составе – товарищ Молотов в качестве руководителя делегации и товарищи Василевский и Брежнев как члены делегации. Другие предложения есть? Нет? Принимается. И второе. Для рассмотрения предложений товарища Брежнева касательно Альпийского фронта и других военных аспектов создать рабочую группу в следующем составе – товарищ Шапошников как руководитель группы, товарищи Василевский и Берия как члены группы и товарищ Брежнев как консультант группы. Есть другие мнения? Хорошо. Принимается. Советская делегация, думаю, уже может выдвигаться на переговоры. Поехали. Итальянскую делегацию разместили в небольшом санатории в Подлипках, подальше от любопытных глаз. Мачтовые сосны перемежаются стройными березами, а между ними в вечернем воздухе носятся наперегонки майские жуки. Лепота. Вышли из машины, оглянулись вокруг, вздохнули и пошли прогибать потомков римлян. Весь вечер и почти всю ночь торговались-переговаривались. Итальянцы, ясен пень, хотели максимально скостить свои обязательства перед СССР. Но им особо некуда было деваться. Они понимали, что если сейчас не договоримся, то СССР в общем-то останется при своих, а вот итальянскую сторону на следующих переговорах будут представлять уже совсем другие люди с совсем другим классовым сознанием. В какой-то момент меня достало это перетягивание каната, и я заявил: – И еще Советское правительство считает, что не менее тридцати процентов министерских мест в новом итальянском правительстве должны быть предоставлены коммунистической партии Италии. Маршал Бадольо завис. Герцог д’Акуароне покраснел как рак. – Но мы не можем на это согласиться. У нас нет таких полномочий. И коммунистов в Италии не поддерживает даже четверть населения. – Что ж вы тогда их так боитесь?