Глава 30, в которой Эдгар отправляется за внуком вдогонку Эдгар хорошенько перебрал виски прошлой ночью. Он смутно помнил вчерашний день, проведя его с преданным другом, — стаканом, почти не покидая своей комнаты. Его ужасно расстраивало поведение Артура. Злополучное оружие всё ещё не пришло. Бездействие стало почти невыносимым. Ему, старому вояке, не терпелось как можно скорее напасть на Хитрых Лисиц. Но от него мало, что зависело. И это было неприятно капитану. Свою досаду и злость он заглушал проверенным средством. С виски время шло побыстрее, он мог хоть как-то отвлечься, периодически проваливаясь в тревожный сон. В последнее время Эдгар увлёкся крепким напитком, сам не заметил, что перестал засыпать без него. Голова нещадно болела, ужасно хотелось пить. Кряхтя, он сполз с кровати, на которой ворочался до этого беспокойным сном. Ему снова снились кошмары. В них он раз за разом находил то спящего внука с запечёнными от крови ранами на запястьях; то ему виделся последний изумленный, как у ребёнка, взгляд Генриха, подло убитого им на корабле много лет назад. Да что с ним такое творится? Неужели это и есть муки совести, проснувшейся ближе к старости? Но он всегда поступал правильно, как считал нужным. Розовые сопли — не про него. Трезвый ум и твёрдый рассудок — вот что правит на этой земле, заставляет двигаться смелых и удачливых вперёд. Он всё сделал как надо, расправившись с прежним правителем Белых Лилий. Скоро их королевство одержит верх над Хитрыми Лисицами. У них будет много свободной земли, пригодной для разведения овец. Да и овцы уже будут. На полях врага их просто не счесть. Нужно лишь расшевелить внука, чтобы довести дело до конца. Поговорить с ним, открыть, наконец, глаза на эту чертовку, что не стоит и мизинца самого Артура. Все предыдущие разговоры о предмете своего воздыхания Артур резко обрывал на корню, не давая деду и шанса высказаться на счёт прохиндейки. Раньше он себе подобного не позволял. Не дерзил и не спорил с Эдгаром. Гертруда оказывает на него дурное влияние. Из-за неё Артур словно лишился рассудка, буквально бредит этой девкой. Но теперь всё будет, как скажет Эдгар. Пора прекращать эту комедию и возвращать Артура к реальности, какой бы жестокой она не казалась. Эдгар поговорит с ним, как мужчина с мужчиной. Объяснит простую вещь, — она сбежала, значит, никогда не любила и так и не смогла полюбить его. Конечно, внуку будет больно выслушать горькую правду. Зато он переболеет раз и навсегда. Снова станет решительным и мужественным. Вернётся к государственным делам, и они выиграют войну с Лисицами. Утолив жажду в горле холодной водой и наспех приведя себя в порядок, Эдгар направился в комнату внука. Было ещё утро, но Артура в его комнате он не обнаружил. Тогда он двинулся в столовую, надеясь застать внука за ранним завтраком и с удивлением подмечая на ходу, что число стражников во дворце заметно поубавилось. Куда же все подевались?.. Не найдя внука в столовой, Эдгар, не теряя надежды, вышел во двор. Возможно, Артур тренирует спозаранок своих солдат. Взялся, таки, за ум, и готовит их к штурму на врага. Но и во дворе Артура не было, как не было кого-либо из королевской охраны. Лишь неподалёку от главного входа стоял угрюмый садовник. Фрэнк явно был не в себе. Завидев Эдгара, он направился к нему, бессвязно бормоча себе под нос что-то непонятное. — Да куда же все запропастились? — вслух подивился Эдгар, не обращая внимания на пожилого садовника. — Мой сын… он не при чём… я же рассказал Его Светлости про Гертруду и епископа! Вот, возьмите ещё это, только верните моего мальчика, — Фрэнк протянул брезгливо смотрящему на него капитану измятый клочок бумаги. Эдгар поморщился, но всё же взял в руки листок. Развернул его и ахнул. Часть карты, аккуратно срисованная чьей-то усердной рукой. Показано именно то место, где они готовят наступление на врага, — южные границы Хитрых Лисиц. В записке также указаны точный список и число оружия, ожидаемое с морским судном. Похоже, кто-то хорошо поработал, шпионя за ними. — Видит бог, я не хотел становиться предателем! Но король не оставил мне выбора. Я следил и доносил на Гертруду взамен на обещание Его Величества, что он не тронет моего сына, не отправит его на каторжные работы на остров Смерти. Но он обманул меня… — Где ты взял это?! — Эдгар потряс бумагой перед носом садовника. Ему не было абсолютно никого дела до Фрэнка и его семьи. Нутром хищника он вдруг почувствовал, что находится в двух шагах от разгадки. Кажется, ситуация проясняется. Гертруда, отец Иосиф напрямую связаны с отрядом мятежников. Похоже, слухи, что давно ползли по дворцу, и которые Эдгар никогда не воспринимал серьёзно, сейчас подтвердились. Он недооценил врага, точнее, даже не верил до конца, что мятежники существуют. Внук же оказался умнее деда, установив слежку за предательницей Гертрудой и лживым епископом. Самому Эдгару отец Иосиф доверия никогда не внушал. … Давным-давно епископ возглавлял аббатство королевства, которому принадлежали огромные поместья. После войны с Бесстрашными Рыцарями он стал уделять много внимания скромному мужскому монастырю, надёжно укрытому в лесной чаще от посторонних людских глаз. — Он собрал с себя много страждущих, нуждающихся в моей помощи. Через меня бог хочет показать истинный жизненный путь этим людям. Я должен научить их молиться. Утешить, если кто-то из них болен скорбью или обидой, — объяснил он свои частые отлучки в монастырь королю Генриху. Постепенно и вовсе поселился в нём, а в аббатство с его роскошными залами наведывался лишь набегами. На его место был поставлен другой служитель. Но никто не знал истинной причины его поведения. Эдгар лично считал, что у святого отца не всё в порядке с головой. Самому добровольно лишить себя роскоши и высокого поста? … — Умоляю, пусть мой сын вернётся домой! Возьмите меня вместо него на остров! Я крепкий, много умею. А мой мальчик… он так хорошо управляется на королевских конюшнях! У него слабое здоровье, он пропадёт на острове! — стараясь не заплакать, садовник заглянул в лицо Эдгара. Он надеялся разглядеть в нём хоть что-то человеческое, похожее на сострадание или жалость. Но тщетно. Капитан был непреклонен. — Если Артур решил, что место твоему отпрыску на острове, — значит, так тому и быть. Но куда все подевались? Где Артур и генерал Мор с отрядом воинов? Что пропустил он за этот чёртов вчерашний день? Беспокойство капитана, растерянно озиравшегося в поисках кого-то, не укрылось от расстроенного Фрэнка. — Вчера утром Его Величество со своими солдатами ушли туда, — он махнул в сторону леса. В лес? Но зачем? — Они были на лошадях, наверно, далеко отправились, — добавил он в надежде хоть как-то умаслить непреклонного Эдгара. Однако на решение капитана это не повлияло. Он по-прежнему смотрел на садовника, как на жалкое насекомое, которое при желании он может уничтожить одним махом. И думал о своём. Зачем Артуру понадобилось отправиться в лес? И почему он до сих пор не вернулся? Он вдруг вспомнил, как внук говорил о записке, которую Гертруда передала Иосифу, о чём ему и доложил садовник. Выходит, записка уже была у того. Но почему он её не отдал королю? — Это та самая записка, что передала Гертруда? — свирепо сдвинув брови, Эдгар потряс помятой бумажкой перед носом Фрэнка. Тот молча кивнул и опустил глаза. — Ты не отдал её королю и за это отправишься следом за сыном, как ты и хотел. Он больше не думал про садовника. В голове после вчерашнего шумело, но понемногу он начинал соображать. Гертруда с Иосифом заодно. Значит, после побега она наверняка направилась в мужской монастырь, где живёт святой отец. Ну конечно! Где можно отыскать местечко получше, чтобы укрыться от королевского гнева! Выходит, Артур взял след беглянки и тоже отправился туда. Эдгар был пьян, и внук решил не посвящать его в свои планы. Или подумал, что дед не одобрит его затеи. Сейчас некогда размышлять над этим. Нужно найти Артура. Если Иосиф имеет прямое отношение к мятежникам, внука в монастыре могут ожидать большие неприятности. Глава 31. Морское путешествие продолжается Епископ оказался прав: Джек отлично управлялся с кораблём. Они успели много проплыть до наступления ночи. Подкрепившись перед сном на палубе прямо под небом, стремительно темнеющем на глазах, мужчины договорились спать по очереди, пока один из них будет бодрствовать у штурвала. Первым дежурить вызвался Джек, пообещав разбудить приятеля к середине ночи. Морской воздух был опьяняюще свеж и прекрасен. Ни Бруно, ни Гертруде не хотелось расходиться, спускаясь в душные каюты. Они стояли неподалёку друг от друга, держась за поручни. Каждый снова думал о своём. Заметив, как женщина зябко поводит плечами, обнимая их тонкими запястьями, Бруно снял с себя видавшую виды куртку и накинул ей её на плечи. Гертруда склонила голову чуть набок в знак признательности, улыбнулась краешком губ. Она была единственной женщиной на свете, которая умела так улыбаться. Сразу всем и никому. Она и сама была такой. Могла прийти на помощь в трудную минуту, поддержать и выручить не хуже любого мужчины. Она всё понимала без лишних слов, могла сочувствовать и сострадать. Казалось бы, милее этого создания просто не существует на земле. Но, вместе с этим, была твёрдой и упрямой, до конца стоявшей на своём и смело идущей к нужной цели. Она словно бы рядом, близко, но в то же время так далеко… Бруно лишь догадывался, что произошло между ней и Эдвином. Зато он точно знал, как обидел её мерзкий Артур. Наверняка эти горе-мужчины сделают её ещё упрямее и независимее, что весьма не идёт хорошеньким хрупким женщинам. Случайно или преднамеренно, каждый из них приложил руку к тому, чтобы превратить её нежное сердечко в кусок безжизненного льда. Страшно подумать, как теперь она будет относиться ко всем мужчинам подряд. Если кто задумает встать на её пути, точно не помилует. — Ты какой-то задумчивый, уж не влюбился ли, мой друг? — со смешком спросила вдруг Гертруда. Он не заметил, как унёсся в своих мыслях куда-то очень далеко, и всё это время его спутница с интересом наблюдает за ним. Столкнувшись с быстрым взглядом печальных серых глаз, она тут же осеклась. Интуиция подсказала ей, что попала сейчас в точку. Молчание затягивалось и становилось неловким. — Бруно, это правда? Я угадала? Отступать перед опасностью или делать вид в таких вот неловких паузах, что ничего особенного не происходит, она не любила и не могла. Бруно ничего не оставалось больше, как признаться. Хриплым от смущения и стыда голосом он заговорил: — До знакомства с тобой я всегда восхищался лишь одной женщиной на свете. Своей матерью. А потом встретил тебя. Ты необыкновенная… Гертруда слушала его исповедь, чуть приоткрыв рот от изумления, не в силах перебить или что-то добавить. Приободренный её молчанием, он продолжил. — Ты необыкновенная! А я глупец! Кто ты, и кто я? Но сердцу не прикажешь. Ни за что бы тебе никогда не признался, но ты сама обо всём догадалась…