Глава 1.1 ВНИМАНИЕ! Данное произведение является жизнеописанием учителя ГГ - т.е. полноценный приквел. Цифра ноль в серии неспроста. Часть 1 - Мальчишка Бум! Бум! Бум! Юринай открыл глаза от знакомого топота. С рассветом на кухню выходила повариха Эльза, славившаяся своей тучной фигурой и скверным характером. И топот не предвещал ничего хорошего. Парень, спавший на деревянных ящиках, подскочил и засуетился. Дело было в том, что подвал по совместительству являлся кочегаркой и парень был тем самым кочегаром. Сейчас он очень сильно рисковал получить порцию отборной брани за отсутствие нормально протопленной печи. Юринай подскочил к топке и закинул в нее несколько поленьев, после чего максимально открыл поддув и заслонки дымохода. — Юрина-а-ай! — послышался недовольный крик женщины. Парень рефлекторно вжал голову в плечи, но медлить не стал, быстро подхватив свою куртку и отправившись на кухню. — Картошку неси! — скомандовала женщина, как только услышала скрип двери, ведущей в подвал. Парень облегченно выдохнул и, не произнося ни слова, отправился в сарай. Так, за мелкими и несложными заданиями подросток помогал на кухне почти до обеда. Когда солнце приблизилось к зениту, Эльза сунула в его руки небольшую миску с бульоном и кусок хлеба. Юринай кивнул и быстро ее умял, не обращая внимания ни на плесень, появившуюся на хлебе, ни на то, что у дворового пса тарелка была больше. Несмотря на то, что ему было всего шестнадцать, парень успел повидать неприглядную сторону жизни. Год назад, после тяжелой болезни «Синей пятнанкой» его родители умерли, оставив молодого паренька в одиночестве. Небольшого количества припасов и денег от швеи и стражника хватило на то, чтобы покрыть расходы на похороны и прожить ровно три недели. Полгода сироте пришлось прожить на улице. Именно эти полгода научили паренька основам выживания: плесень на хлебе говорит, что это не отрава для крыс, тухлое мясо можно отмыть и оттереть травой, чтобы живот не скрутило, а валявшихся в порту пьяных мужиков надо всегда обыскивать. Зачастую у них спрятана монета на опохмел. Так бы все и шло, если бы не воспитание отца. Несмотря на то, что отец был всего лишь стражником, он был на особом счету, так как был грамотным, начитанным и отлично считал. Последнее вообще было его личным увлечением. Несмотря на скудный бюджет, отец мальчика всегда находил свободную монету, чтобы купить у книжника рукописные копии трактатов по математике. Качество таких трактатов было весьма низким, но отца Юриная это не особо волновало. Он был из тех людей, кто болел «идеей», тратя на нее огромное количество сил. Именно это увлечение и передалось мальчику, который к юности перенял отцовское увлечение. — Спасибо, — произнес парень, как только доел и вернул миску. Эльза молча приняла миску и кивнула в сторону выхода. — Воду принеси. Юринай подхватил ведра и убежал к колодцу с которого очень быстро натаскал воды в кадку. После этого он направился в сторону Желтой улицы, получившей название из-за нескольких купцов, которые построили свои дома и лавки из желтого кирпича. Нет, это была не очередная подработка парня. На этой улице жил лучший математик провинциального городка — Грегсби. Именно он был тем самым человеком, вытащившим мальчишку из неприятностей. — Здарова, Юрик! — послышался голос сбоку и Юриная схватила за плечо грязная рука. Юринай, шедший близко к стенам зданий, оказался втянутым в проулок, где его уже ждало трое парней. — Ты чего, Юрик? — спросил рыжий. — Неужели от нас убегаешь? — Нет, — смутился юноша. — Просто... — Где монеты, Юрик? — спросил второй парень, с рваным шрамом на щеке. Не дожидаясь ответа он влепил кулаком в живот жертвы. — Так не пойдет, слышишь? — наклонился к согнувшимуся от боли Юринаю парень. — Мы пристроили тебя на работу. Ты спишь в тепле, ешь, получаешь зарплату, но... — Он не платит, — выдавил Юринай. — Ты устраивался на работу? — произнес рыжий. — На работу. А за работу принято платить. И как это так? Первый месяц он дает тебе денег, а теперь нет? Стоило Юринаю разогнуться, как в грудь ему прилетел еще один мощный удар. — Это не наша проблема, Юрик, — подхватил его слова парень со шрамом и добавил удар ногой. Удар откинул парня назад, а дальше он сделал так, как делал уже на протяжении нескольких месяцев — закрыл голову руками и постарался свернуться калачиком, чтобы прикрыть ещё и живот. Ничего, кроме как пытаться сохранить свою голову целой, ему не оставалось. Удары приходились на ребра и спину, но Юринай уже не первый раз попадался этим беспризорникам. Главным правилом было не издавать звуков. Иначе они снова распалялись и удары сыпались с новой силой. — Хватит, Чиж, — произнес молчавший до этого третий — брюнет. — Скоро Лука выставит свой лоток. Можем не успеть. Подельники не стали возражать и, пнув на прощанье скрюченное тело, отправились прямиком по проулку. Только когда топот их шагов стих, Юринай разогнулся и с шипением поднялся на ноги. Без матов и ворчания, он, как мог, отряхнул одежду и торопливо отправился в сторону фонтана. Солнце было уже высоко и он торопился. Прихрамывая на одну ногу, он добрался до небольшого фонтана и отмыл лицо. Заодно почистил старую и местами явно рваную одежду. Через час паренек стоял у входа в небольшую конторку с табличкой «Мастер математики Григсби». *** — Математика, — задумчиво произнес мужчина с аккуратной и ухоженной бородкой. — Иногда ситуацию может исправить только математика. Мужчина поднялся и подошел к молодому парню, лет шестнадцати на вид. Тот сидел за столом и с безумной скоростью писал цифры, ведя одному ему известные подсчеты. Парень был словно сам не свой. Глаза горели, губы что-то бормотали, а рука, словно шальная искра от костра в ночи, металась по листку с писчей палочкой и дописывала огромное трехэтажное уравнение, расставляя коэффициенты. — Решил пойти через производные? — усмехнулся учитель. — Ну-ну. Он подошел к столу, стоявшему рядом и подхватил кусочек копченого мяса и ломоть хлеба. Положив мясо на хлеб, он с удовольствием его откусил и продолжая жевать подошел к окну. — Мое видение математики никогда не было особо популярным. — произнес он, рассматривая как на площади сквозь толпу продвигалась делегация из дворян. Они не стесняются в применении магии, идут словно ледокол, вышвыривая людей и лоточников. — Все потому, что это очень трудный путь. Этот путь никто не любит и более того, его далеко не все могут осилить. Но... ты читал мои записки? Те, которые я тебе давал? Учитель повернулся к парню. Тот поднял голову от своих расчетов и стеклянными глазами уставился на собеседника. — Семьдесят шесть. — прошептал он, и снова склонился над своими расчетами. Парень погрузился в задачу с головой и реальность просто выпала из его головы. — Вот именно, — кивнул мужчина. — В этом и есть вся суть. Усилия помноженные на время. Это и стало моей дорогой, моей аксиомой и моим мировоззрением. Усилия, помноженные на время... В меня никто не верил, меня никто не подбадривал, надо мной смеялись, а порой и откровенно издевались. И где они теперь? И где я? Усилия, помноженные на время... Мужчина закинул в рот остатки бутерброда и задумчиво рассматривая дворян, продолжил жевать. Когда он проглотил еду, дворяне уже скрылись из виду, и сам учитель потерял интерес к шумящей толпе. — Закончил, — раздался голос юноши, отложившего в сторону писчую палочку. — Ну, давай посмотрим, как далеко ты смог зайти с этими производными, — улыбнулся учитель и подошел к ученику. Он взял три больших листа, покрытых мелкими строчками расчетов, жавшихся по краям от небольших графиков и мелких таблиц, и углубился в чтение. С каждой строчкой лицо его менялось: снисходительная улыбка сменилась задумчивым выражением, задумчивое выражение сменилось хмурой гримасой, но в итоге выражение лица сменилось вскинутыми бровями. — Это был необычный ход, — произнес мужчина, приступив к последнему листу. На нем сплошь шли расчеты и вот тут мужчина споткнулся и взял в руки писчую палочку. — Ну, Юринай. Как всегда. Блестящая идея была спущена в сточную канаву верхом безалаберности, торопливостью и твоей невнимательностью. — учитель подчеркнул в третьей строчке трехэтажную дробь и спросил: — Видишь это? — Да, — кивнул парень. — Тогда откуда у тебя это? — спросил учитель, подчеркнув часть дроби уже в следующей строчке. — Это... я неправильно записал. — Юринай, это уже не смешно. — покачал головой мужчина. — Просто из-за невнимательности и ошибки в записях... — Но я же... — Без разницы, как ты провел мысль, не имеет значения, насколько неординарна твоя идея. Все это летит в бездну, если ты не можешь правильно вести запись! Ты хоть понимаешь, что в артефакторике такая ошибка может тебя убить?! — Но я...