— Не идеальный вариант, но другого выхода не вижу. Есть у кого предложения? — поинтересовался Сумуэ и обвел взглядом собравшихся. — Тогда делайте с этим имперцем что угодно, но он должен прирезать мелких выродков. — У него тайная печать, — напомнил маг. — Тем более, — отмахнулся предводитель. — Теперь с подготовкой к бою, позиции и строй… — И как это понимать? — раздраженно поинтересовался Таграт. — Хотя бы у кого-нибудь есть идеи, что происходит? Глава клана Стойка мангуста, глава разведки, совмещающий должность предводителя воров, убийц и мошенников, и профессор Альб стояли на крыше одной из башен, защищавших ворота. Перед ними разворачивалось довольно своеобразное зрелище. Саторская армия строила боевые порядки. Однако направлены они были не на город, а на появившуюся на горизонте вторую армию. — Я, конечно, могу ляпнуть глупость, — почесывая легкую щетину произнес Отец. — Но, по-моему, саторцы собираются драться вон с теми ребятами. — И кто же эти «ребята»? — передразнил его Таграт. — И что будет после того, как у них закончится бой? — Это уже к пророкам, провидцам и всяким оракулам из сказок, — открестился разведчик. — Я думаю, что глава клана пытается понять, чем нам грозит это сражение, — вмешалась Альб. — По мне — мы в любом случае в плюсе. — Как бы новый враг хуже старого не оказался, — покусывая нижнюю губу, пробормотал Таграт. — Вы, кстати, можете точно узнать, кто к нам заявился? — Саторцы блокируют любую магию, — покачала головой целительница. — Единственное, что мы можем вне стен города под их куполом — повторить тот самый ритуал, но он нам не скажет ничего, кроме количества солдат, магов и их стихий. — А с чего вы решили, что нам это сражение на руку? — спросил глава клана. — Давайте представим, что победили саторцы. Что тогда? — Альб улыбнулась и ответила: — Как минимум будут серьезные потери. А чем меньше саторцев, тем… — Выгоднее для нас, — кивнул воин. — То же касается, если они проиграют. Противник также понесет потери и не пойдет на штурм города сразу. Если вообще пойдет. — А если мы ударим саторцам в спину? — задумчиво спросила Маргарет. — Это может сыграть нам на руку и… — Нет, — мотнул головой Таграт и произнес тоном, не предполагающим возражений. — У нас другая задача. Город должен выстоять! Мы не знаем, кто это, и что им нужно. — На самом деле, наш многоуважаемый целитель кое в чем прав, — подал голос Отец. — Мы с вами не учли одного варианта. Конечно, он кажется довольно невероятным, но все же. А что, если это долгожданная помощь? Альб переглянулась с Тагратом, после чего професор исцеления возразила: — Слишком невероятно. Такую армию могут собрать только великие кланы… — Когда перестанут грызть друг другу глотки, — добавил глава клана и взглянул на готовящиеся к бою войска. — А наша задача — удержать город. Поэтому я не выведу ни одного солдата за пределы стен! Глава 5 ч.2 Генерал саторской армии стоял на небольшом холме и наблюдал за имперцем, рыдающим напротив детей. В трясущихся руках он держал нож. У ног предателя лежали двое связанных детей. Сумуэ же был одет в дорогой полированный доспех с фигурными наплечниками и шлемом в форме дракона. Сцена казни происходила на фоне неторопливо приближающейся мертвой армии. — У него руки дрожат, — сморщился он, не сводя взгляда с Рума, успокаивающего связанного мальчишку. — Вы же говорили, что на нем печать! — Тайный контроль не перестает делать его человеком, — пожал плечами Жидо. — Она подчиняет, но носящий метку не перестает чувствовать. Да, становится безвольной куклой, но ненавидеть, любить и горевать он может. — Глупо, — закончил за него Сумуэ. — Немного силы, пара татуировок, и заклятый враг льет кровь детей своих земляков. — На самом деле все намного сложнее, — пожал плечами маг. — Не каждый сможет принять тайную печать. Многие готовы умереть, но не предать. А некоторые после осознания своей беспомощности убивают себя. Этот экземпляр прожил в подчинении двенадцать лет и все это время исправно служил во благо светлоликого. — Плевать, — хмыкнул Сумуэ. — От этого он не перестал быть имперским выродком. — Не могу не согласиться, — кивнул маг. — Однако, экземпляр получился довольно хороший. И хотел бы осмелиться напомнить: нежить может упасть сломанными куклами, а может и сломя голову кинуться на нас. Варианты равновероятны. — В любом случае, — вздохнул Сумуэ. — Это будет нам на пользу. Сражения не избежать. Лучше уж безумно прущие на наши ряды мертвецы, чем они же, но с мозгами и тактикой. Тем временем, утешавший детей Рум, упав на колени, нанес им несколько ударов ритуальным ножом. Сначала старшему мальчишке, а затем младенцу, закутанному в несколько слоев ткани. — Закончите с этим, — приказал предводитель лучникам за спиной. Однако пленный напоследок сумел удивить пленителей. Он перехватил рукоять, издал животный крик и вонзил нож себе в живот. Раз, второй, третий… — Это ваш приказ? — вскинул брови Сумуэ. — Нет. Я хотел оставить его и поработать над печатью мастера «Темная кисть». — Расстроено пробубнил старший маг корпуса разума. Предводитель повернулся к одному из телохранителей и кивнул в сторону Рума. — Уберите луки и помоги ему отделить голову от тела, а не то он будет корчиться до рассвета. Воин кивнул и вытащил из ножен клинок. Пока он шел к раненому предателю, предводитель саторской армии поднял взгляд на мчащуюся с безумной скоростью толпу мертвецов. На правом фланге возник небольшой столб темной силы, после чего весь левый фланг и центральная часть строя так же рванула в сторону имперцев. — Жаль, — поджав губы, произнес Сумуэ. — Я хотел обойтись без серьезных потерь. Строй мертвецов двигался равномерно и слаженно. На другой стороне поля боя уже отчетливо виднелись щиты и фигурки противников. Среди армии мертвых воинов, одетых в разномастную броню, выделялся один, закованый в глухой латный доспех. Мать не шла в первых рядах и не пыталась руководить сражением. По сути своей, выдернутая с того света жена крестьянина мало что понимала в стратегии и тактике. Поэтому она следовала четким инструкциям: идти на сближение, не торопиться и слушать приказы через специальный амулет, висевший на шее под доспехом. Мертвая женщина заподозрила проблему, когда перед вражеским строем вышли три воина. Один вел пленного, второй нес на руках ее младшего сына, а третий связанного старшего. Они уложили на землю детей и развязали воина, вложив ему в руки отполированный стилет. Мать тоскливо посмотрела на Мертвого рыцаря, ведущего свой отряд. Обернулась на лагерь хозяина в тылу и, поникнув, зашагала на сближение с чужой армией. Её взор привлекло представление, устроенное саторцами. Враги вынесли вперед детей, ради которых она вернулась с того света. Медальон связи с хозяином молчал, а перед ней у строя противника, с клинком в руках рыдал живой воин, совсем недавно косо поглядывающий на нее в лагере.. Материнское сердце, не смотря на то, что уже давно не билось, почуяло неладное. Она подала сигнал, и мертвые перешли в легкий бег. В этот момент Рум отвел руку со стилетом назад и нанес несколько ударов по старшему сыну, а затем, под взглядом замершей от ужаса матери, он склонился к свертку и ударил два раза. — НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!! — завопила восставшая мать убитых и бросилась к детям, рефлекторно отдав приказ подчиненным: «ВПЕРЕД!». Нежить сорвалась с места и на огромной скорости понеслась к противнику. Из-за рядов саторцев полетели первые боевые заклинания, ударившие в щит, завязанный на тело Матери. Пусть не абсолютный, но этого хватило, уберечь основную часть войск. Спустя долгие минуты первые ряды, словно снаряды, ударили в щиты противника. Следующие навалились на первых, за ними уже другие и так в десятки слоев. Напряжение на строй настолько огромно, что первые ряды саторцев просто потащило назад. Не помогала ни кованая обувь, ни упоры. Мертвые перли без разбора. Приказ один: «ВПЕРЕД!». Мать, подбегая к месту гибели детей, расталкивала всех мощными ударами. Добравшись до истекающих кровью детей, она обнаружила, что младший уже не плачет. Он притих и уставился стеклянными зелеными глазками в небо. Мертвая женщина метнулась к старшему, но и тот уже мелко дрожал и хватал ртом воздух. — Маленький мой, — захрипела нежить, подтягивая к себе мальчишку. Как только она потревожила его, то обнаружила, что из живота мальчишки торчат внутренности. Подхватив его на руки, Мать нежно прижала их рукой и встала. Она хотела ринуться к хозяину, в надежде, что он сможет спасти, исцелить… Увеличить ее долг. Но в этот момент старший сын сделал последний вдох, по телу пробежала короткая судорога и восставший мертвец почувствовала, как рот наполнился слюной. Ниточка, удерживающая ее в этом мире оборвалась. — Как же так… — прошептала мать и, пригладив по голове старшего сына, покачнулась. Вокруг толкались мертвые солдаты, напирая на строй врага, но сейчас их не существовало в мире Матери. Она с трудом сделала два шага к младшему и упала на колени. Сгребя в объятия своих детей, мертвая женщина свернулась калачиком на земле, посреди рева команд саторских десятников, хрипов гибнущих людей, мертвого молчания восставших с того света крестьян и лязга металла. Из шлема закованной в сталь мертвой женщины закапала черная тягучая жидкость. Нежить плакала во второй раз. — Скоро все закончится. Им уже не больно. Так вышло, и я хотел бы сказать, что я не виноват, но… Я клялся и не смог сдержать клятву. Это моя война и моя ошибка. — зазвучал голос хозяина из медальона, перекрывая окружающий гвалт и шум. — Скоро все закончится. Это уже не имеет смысла… Все это не важно… Кроме мести. Замершая высшая нежить, с разваливающимся каркасом силы внутри, прижала детей покрепче. Из последних сил она, шатаясь, встала, подняла голову к небу так, чтобы в мертвые провалы глаз через забрало попал лучик солнца, и издала истошный вопль, полный звериной ненависти к убийцам: — ГХА-А-А-А-А!!! Рев был оглушительным, полным злобы. Мать выдала с ним все, что было в ней: боль, отчаяние и силу, заложенную создателем, все то, что она успела скопить, пока собирала вместе с ним армию. Все до последней капли, добавив к этому впитанные смерти детей и искру души. Этот вопль подстегнул и усилил нежить, словно благословение. Воины перестали просто переть вперед и принялись активно атаковать, проявляя смекалку и элементарные навыки боя. Они бросались в ноги, рвали мясо на руках нерасторопных противников. Теперь в их гнилых черепах был совсем другой приказ. «УБИВАТЬ!»