– Всё идёт по плану, Александра Михайловна, не переживайте. Да уж. Чего там переживать? Профессиональная революционерка с почти полувековым стажем и профессиональный русский разведчик, начавший свою карьеру ещё до прошлой Великой войны. Чего только не могли сделать с расслабленно-нейтральным Стокгольмом эти два человека, объединив свои усилия. Могли и революцию сделать. Только не было такого указания. Не нужна Советскому Союзу шведская революция. Родине нужна победа Красной Армии над Швецией. Не вопрос. Дезорганизуем тыл противника. Не забывая и используя советы Ильича. Почта, телеграф, телефон, вокзалы, мосты! Если не захватим, то понадкусаем. Ну, в смысле подожжём-поломаем. Пущай местный царёк подёргается. Может, перенервничает и отречётся. 11 марта 1943 года Авиабаза Банак, Норвегия Обычная, рутинная инспекционная поездка по частям-аэродромам 5-го истребительного крыла[203]вдруг превратилась для его командира подполковника Готтхарда Хендрика в увлекательно-убойный квест-ребус. Три дня назад он был в Алакуртти, два дня назад – в Рованиеми. А сейчас там уже русские. Из Алакуртти не спасся никто. И из Рованиеми удалось вырваться только одному пилоту на «Шторьхе», да и то потому, что тому накануне русского прорыва вздумалось слетать в самоволку к одинокой вдовушке на отдалённый хутор. Когда утром выяснилось, что русские уже достигли шведско-финской границы у Ботнического залива, начались нервно-напряжённые телефонные переговоры со штабом 20-й армии. Дитль требовал проведения разведки в районе прорыва русских, требовал надёжного прикрытия передовой на мурманском направлении, требовал прикрытия с воздуха отступающих частей 36-го корпуса и прикрытия спешно формируемой для переброски в Кируну кампф-группы. Да и ещё для прикрытия Кируны надо что-то выделить. Стандартные, в общем-то, задачи. Только вот силёнок у 5-го крыла вдруг стало маловато. Всего 69 истребителей на всю северную Норвегию и финскую Лапландию. Разорваться, что ли? Разведка – 4 самолёта. Передовая – можно выделить 12 истребителей. Для постоянного прикрытия 36-го корпуса нужно выделить два десятка. Далековато ещё корпус от аэродромов крыла. Вот чтоб постоянно над корпусом было хотя бы звено, и надо выделить 20 истребителей, летающих посменно. Кампф-группа – на неё особое внимание. Без её успешных действий – жопа будет всем, кому не повезло оказаться в северной Норвегии. На неё выделяем тоже два десятка машин. Благо кампф-группа здесь, под боком, и можно будет в воздухе над ней держать одновременно по десять машин. Остаётся 13 машин для собственно Кируны. Можно отправить их сразу в этот шведский городок. Но кто и чем там будет обслуживать истребители? Перебросить транспортниками механиков-оружейников, боеприпасы-ГСМ-запчасти можно будет только завтра. Сегодня все Ю-52 мобилизованы на заброску-выброску диверсантов-разведчиков. Отправить истребители пока в Нарвик? На хрена? Чего они там делать будут? Пусть пока здесь, в Банаке, сидят, будут в резерве. Основная часть истребителей 5-го крыла базируется почти у самой передовой, на аэродромах Луостари и Хебугтен. А вот почти все оставшиеся бомбардировщики 5-го флота сидят как раз в Банаке. Их прикрывает всего одна истребительная эскадрилья. Которая завтра улетит в Кируну. Да… Организация-согласование раздёргивания и затыкания дыр заняла полдня. Начинаем выполнять задачи? Хрена. С локаторного поста в Хебугтен приходит сообщение. Зафиксирован взлёт с мурманских аэродромов большой группы русских. Группа идёт курсом на юго-запад, обходя передовые аэродромы 5-го крыла. Чуть позже – уточнение. В группе – до сорока бомбардировщиков в сопровождении двух десятков истребителей. Куда это русские нацелились? В любом случае сорок бомберов – это серьёзно! Перехватить? Ага, перехватываем. Двадцать русских истребителей вполне по силам 5-му крылу. Хорошо, что ещё не успели приступить к выполнению задачек, нарезанных Дитлем. Команда на взлёт! В воздух с трёх аэродромов поднимаются шестьдесят истребителей. 48 Me-109 и 12 тяжёлых Me-110. Оставшиеся девять самолётов уже находились в воздухе, но из-за выработки топлива не смогут принять участия в перехвате русской воздушной эскадры. С локатора докладывают – русские дошли до Ивало и повернули на север, держат курс прямо на авиабазу Ванак. Вот их цель! Самолёты 5-го крыла смогли собраться в кучу над озером Инариярви и плотным строем понеслись догонять русских. Вот уже видны множество точек. Русские. Но где же их бомбардировщики? Ведущий передовой штаввель[204] оберлейтенант Генрих Эрлер успел рассмотреть, как плотный строй русских распадается на огромный рой истребителей. Сорок обнаруженных локаторщиками бомбардировщиков на самом деле представляли собой строй пар истребителей, идущих крыло к крылу. Для асов истребительной дивизии Шестакова такое построение не было проблемой. Обман-ловушка удалась на славу. У русских получилось одним махом вытащить на бой почти все истребители, прикрывавшие 20-ю армию Вермахта. Вытащить в благоприятных для себя условиях. Сто русских против шестидесяти немцев. Русские истребители сбросили дополнительные топливные баки и ринулись в атаку. У пилотов 5-го крыла не было шансов. Почти двукратное численное преимущество советских лётчиков-гвардейцев. Первая атака-сшибка. Полтора десятка дымящих-кувыркающихся машин несутся к земле. И только две машины из этих пятнадцати – русские. Сложноописуемые кружева воздушного боя. Через пару минут в небе раскрываются одуванчики двух десятков парашютов. Бой-бойня. Немцев меньше тридцати, а русских еще больше девяноста. Один к трём. Немцы не привыкли так воевать. Пора валить отсюда. Валить не получается. Ещё пять минут, и самолёты начинают расходиться. Топливо не бесконечно. Восемьдесят семь советских истребителей возвращаются на родные аэродромы. Восемь мессершмиттов пытаются сделать то же самое. Пытаются. На полпути к передовой авиабазе в Луостари их перехватывают двадцать четыре советских истребителя, взлетевших с Мурмашей. Итог для израсходовавших почти все боеприпасы и плетущихся на последних каплях топлива мессершмиттов печален. Шесть погребальных костров украшают тундровый пейзаж Финнмарка, превращая в пепел тела неудачливых арийцев. И двое немецких пилотов, успевших выпрыгнуть из своих самолётов, уныло плетутся по заснеженно-каменистой пустыне. День был просран. Доклад в штаб 5-го воздушного флота о чудом уцелевших на аэродромах девяти мессершмиттах. Звиздюли от командующего 5-м флотом и истерика Дитля. Почти сразу за этим налёт двух сотен русских пикировщиков на Банак. Минус почти семь десятков Ю-87 и Ю-88, сгоревших на стоянках. Налёт русских на Хебугтен. Потеряны семь из девяти оставшихся, отражавших налёт мессершмиттов. Аэродром разнесён в хлам. Ничего целого из самолётов на нём не осталось. Слабое утешение – двенадцать сбитых русских Пе-2. Если не считать транспортно-связные и морские разведчики-торпедоносцы, базирующиеся в основном в Тромсе, то в 5-м флоте осталось всего два истребителя и восемь бомбардировщиков. Разгром! Катастрофа! За один день! Вечером бухой, как свинья, командир 5-го истребительного крыла подполковник Готтхард Хендрик, чудом выживший после русского налёта на аэродром Банак, последний раз окинул взглядом разгромленную дымно-вонючую авиабазу и выстрелил себе в голову. 11 марта 1943 года д. Морьерв – г. Кируна, Королевство Швеция В третьем часу дня на станцию Морьерв начинают прибывать эшелоны моего корпуса. Разгрузка. Здесь с платформ на землю резво спускаются два полка. Танковый и мотострелковый. Танки и бэтээры устремляются по грунтовой дороге на север. За ними вытягиваются в колонну самоходки, гвардейские миномёты и машины снабжения. Время! Быстрей-быстрей. Время не ждёт. Пока железнодорожная бронегруппа разбирается с Буденом, надо спешить дальше на север. Двести пятьдесят километров до Кируны. Городок-ворота. Ворота в северную Норвегию. Я с частью штаба корпуса тоже выдвигаюсь колёсно-гусеничным ходом вслед за уходящими танкистами. Дорога идёт по малонаселённым местам. Гарнизонов шведской армии у нас на пути не предвидится. На всякий случай красные звёзды на всей технике закрашены. Затейливый зимний камуфляж скрадывает-изменяет очертания техники. Нехай здешние пейзане и местная власть в лице старост и приставов-урядников, или как тут в этой глухомани полицейских называют, гадают, чего это за нашествие через их богом забытые места несётся. Специально назначенные бойцы режут проводную связь, если таковая имеется в хуторах на нашем пути, они же конфискуют изредка попадающуюся в деревушках автотехнику. Лучше пущай пока по домам сидят хуторяне, целее будут. В начале шестого часа начинает темнеть. А мы ещё только полпути прошли. Ходу-ходу. Лётчики периодически мониторят ситуацию в Кируне. Там пока спокойно. Идёт обычная жизнь провинциального шахтёрского посёлка, слегка оживлённая мобилизацией. Объезжаем с востока рабочий городок-посёлок Елливаре. Дорога на север огибает этот населённый пункт километрах в десяти. Так что, думаю, там даже и не заметили, что мимо них пронеслась невиданная в этих местах военная моща. Хотя нет. Видали здесь мощу. Весной сорок первого, когда тутошний король разрешил фюреру по здешней чугунке перевезти арийских зольдатиков для нападения с территории соседнего королевства на Советский Союз. Ну, а мы пройдём тут без разрешения. Ибо нехрен. Не-хрен нам гадить. А если уж нагадили, то готовьтесь дерьмо есть ложками. Около восьми вечера получаем доклад от авиаразведки. На железнодорожной станции Кируны оживление. На станцию прибыло несколько эшелонов. Идёт разгрузка. При разгрузке кучи эшелонов не очень-то получается соблюдать светомаскировку. Мелькают на станции фонари-фары, иногда процесс подсвечивают прожектора. Что конкретно там разгружается и в каком количестве, не совсем понятно. Но то, что это немцы, – однозначно. Полудюжине составов со шведами здесь просто неоткуда взяться. Да, лихо-резво арийцы реагируют. И странно бы было по-другому. Существенная часть 20-й горной армии Дитля – егеря, горные стрелки и десантники. Элита. Резвые ребята-зверята. И командующий у них сопли жевать не привык. Когда готовили-считали операцию, предполагали такую реакцию Дитля. Можно было, конечно, диверсантов закинуть сюда, для того чтобы рванули пару мостиков-тоннелей. Вот только эти мосты-тоннели нам самим будут нужны. Так что несколько наших ДРГ уже с неделю сидят ниже травы тише воды вдоль чугунки на Нарвик и ждут сигнала, по которому будет необходимо сменить охрану на объектах железнодорожной инфраструктуры этого участка пути. Именно по причине собственной нужды в сохранности железной дороги и авиацию не применить. Как бы классно смотрелся сейчас хорошенький авианалёт на разгружающихся в Кируне фрицев. У шведов никакой ПВО тут не было. А немцы вряд ли успели чего путного на эту тему здесь изобразить (ведь качественная ПВО – это не куча зениток, а целая система, которую за час-другой не организуешь). Но, нельзя. Станция нам ещё пригодится. Придётся биться с немцами, так сказать, в открытом поле. Вряд ли они оборону на самой станции займут. Им тоже не с руки её калечить. Так что должны они на южной и юго-восточной окраине Кируны встать-окопаться. Там как раз небольшая речка с трудным для русского названием хороший рубеж обороны изображает. Успеют немцы занять этот рубеж? Нашему передовому батальону до Кируны ещё полчаса идти. А немцам со станции до речки – 7—10 километров. Минут десять-пятнадцать. Успеют. Дойти успеют фрицы. А вот окопаться-замаскироваться – нет. Что у них там может быть? Думаем-гадаем. Не благодарное это дело – советскому генералу гадать. Неполиткорректно. Фи. Штабной БТР притормаживает, и в него заскакивает наш главный разведчик. Югов наконец-то смог установить связь с одной из сидящих в норвежских горах ДРГ. Наши диверсы посмотрели-посчитали, что мимо них сегодня по железке из Нарвика пропыхтело-продымило. Эшелон, и в нём до батальона. Пехотный? Хотя нет. Артиллерии в эшелоне не замечено, а вот бэтээры с прицепами и мостоукладчики на платформах имелись. Скорее всего это инженерно-сапёрный батальон нам навстречу послан. Невелика сила. Четыре с половиной сотни арийских душ по штату. Штук тридцать пулемётов и по десятку ПТР и огнемётов. Это если не считать всяко-разного минно-взрывного и заградительного имущества-оборудования. Но мины-колючку вряд ли немецкие пионеры[205] успеют установить до нашего прибытия. Так, смотрим дальше. Два эшелона с открытыми платформами. Сорок грузовиков с ЗПУ в кузове и три десятка зениток мелкого и среднего калибра. Десяток грузовиков-тягачей к зениткам. Ещё два эшелона по двадцать вагонов в каждом. Вперемешку крытые товарные вагоны и пассажирские. По мордам в морской форме, засветившимся в окошках поездов, можно сделать вывод – сборная солянка с Нарвикской военно-морской базы. Если брать по максимуму – сто рыл в вагоне, то получаем четыре тысячи – сводный полк. Человек пятьсот из них скорее всего расчёты-обслута с зениток. И последний прошедший состав – сборная солянка. Платформы-товарняки. На платформах полевые кухни, санитарные автобусы, тентованные и открытые грузовики, штабеля ящиков-контейнеров. Ага, тылы сего воинства. И этим Дитль хочет меня остановить? Базара нет, если б мы тормознулись в Будене, то в Кируну пришли бы уже после полуночи. Успели б сапёры мины поставить, успели б морячки зенитки прикопать-замаскировать. И пришлось бы нам по-серьёзному с ними бодаться. Мы б всё равно их раскатали, но кровушки нам фрицы бы пустили основательно. А так… Считай встречный бой. Не пляшут в нём сапёры-морячки против двух танково-моторизованных полков, имеющих помимо танков-бэтээров ещё и самоходную ствольную и реактивную артиллерию. Мы уже проскочили рудник Сваппавара. Меньше тридцати километров до предполагаемого рубежа обороны немцев осталось. Команда командирам полков, танковому и мотострелковому. Мотострелки вместе с реактивной артиллерией идут по дороге, а танковый полк южнее. Есть там более-менее проходимый проход. Тавтология. Да похрен. Если тавтология танкам идти не мешает, то и пусть. Авиацию мы всё же задействовали. Четыре «пешки», подошедшие по нашему запросу от Рованиеми, начали по очереди кидать на Кируну и речку, на северном берегу которой немцы начинали занимать позиции, осветительные бомбы. Кое-где затявкали зенитки. Но, видать, не захватили немецкие моряки-зенитчики с собой прожекторов. А стрелять на звук летящего в ночном небе самолёта – так себе затея. Полки перестраиваются в боевой порядок. Благо есть, куда и где разворачиваться. Холмистые леса и лесистые холмы, сжимающие путь-дорогу, при приближении колонн к речке расступаются, образуя более-менее ровные, полтора-два километра в ширину, проходы. На северном берегу речки суета. Мечутся лошади, машины, люди. Лошадки-грузовики вязнут в снегу, пытаясь растащить с дороги по позициям зенитки. Им на помощь спешат бэтээры, но их на всех и всё не хватает. Три грузовика стоят на обочине дороги уже на южном берегу речки. Солдаты спешно выгружают из них ящики. Видать, мины привезли. Уф. Успели. Мы успели. Мины из ящиков ещё надо достать, а времени на это у немцев уже нет. Идущие в головном дозоре два танка танкового батальона мотострелкового полка на краткий миг останавливаются. Сливающиеся в один «бах» два выстрела. Тягуче-громогласный «бабах» сопровождает исчезновение в слепящей вспышке грузовиков с минновзрывным имуществом. Понеслось. Тридцать танков на километр фронта. У вермахта в 41-м в Белоруссии, конечно, иногда и бблыпая плотность танков бывала[206]. Но и тридцать танков на неподготовленную оборону – вполне себе солидно-мощно и неотвратимо. А если за танками ещё почти столько же САУ? Пипец котятам! Любая пытающаяся заявить о себе зенитка выносится на раз. Немцы залегли. Иногда видны вспышки выстрелов пэтээров. Кое-где расцветают цветки-тюльпаны на срезах стволов излишне нервных пулемётов. Попортят краску на кавэшках. Бэтээры с мотострелками я пока держу в третьей линии. Рано им ещё вперёд идти. Сейчас «катюши» отработают, вот тогда. Ага. Готовы миномётчики-ракетчики. Ревут-свистят реактивные снаряды. Дистанция до немцев невелика. Не успевает даже топливо в ракетах полностью выгореть. Огненные трассы заканчиваются на немецких недопозициях ярко-желто-оранжевыми быстро растущими облаками объёмных взрывов. Вот теперь и мотострелков можно подтянуть. Берега речки пологи. Сама речка мелка и проморожена до дна. Так что с мостом можно не заморачиваться. Танковый батальон мотострелкового полка уже выкатывается на северный берег речки, бэтээры и САУ ускоряются, догоняя их. Орудия почти не стреляют. Работают почти исключительно наши пулемёты, добивая оглушённо-недобитых арийцев. Опять над нашими головами летят-свистят ракеты. То миномётчики отрабатывают заявку танкового полка. Там у танкистов ситуация схожа, только танков побольше, а САУ и бэтээров поменьше. Но для немцев это непринципиально. Не успели они развернуться-окопаться. Через полчаса передовые батальоны мотострелков и танкистов встречаются у платформ местной станции. Ещё около часа идёт зачистка-отстрел недобитых нациков. К двадцати двум часам эпизодическая стрельба стихает. Из докладов командиров подразделений становится ясно – очередной городок перешёл под власть советской оккупационной администрации. Подсчёт потерь. Пятьдесят два убитых и почти сотня раненых. Три бэтээра в минусе. Движки у них в хлам разнесены. Капремонт в тылу или на переплавку. Два танка и три САУ в условном минусе. Зампотех обещает в течение одного-двух дней вернуть их в строй. Жаль погибших бойцов. Но не зазря они погибли. Тысячи четыре фрицев леденеют-коченеют в окрестностях Кируны. Один к восьмидесяти! Припёрлись местный мэр-староста и ещё какой-то тип в незнакомой форме. Тип оказался чем-то вроде местного военкома. Доложился, что по мобилизации призвано сорок семь человек. Оружия им не выдавалось в связи с его отсутствием. Призывники сидят в помещении здешнего полицейского участка, уже взятого под охрану нашими бойцами. Так что местный воинский начальник торжественно заявляет о капитуляции гарнизона в связи с отсутствием возможности к сопротивлению. Ну-ну. Приколист. Отдаю этого кадра вместе с бывшими шведскими новобранцами, а теперь военнопленными зампотылу мотострелкового полка. Пущай помогают наводить порядок на станции. Местный мэр матюкается по-здешнему. Мол, чего-то там развалили, чего-то спалили. А кто оплачивать енто будет. Опять же несколько местных под шальные пули-снаряды попали. Печально. Но каков наглец! Попробовал бы какой-нибудь председатель белорусского колхоза в 41-м к немцам с предъявами заявиться! Ага! Неадекватов таких ещё поискать надо на родных просторах. А здесь – пожалуйста. Вот он, красава, ещё и компенсации требует. Через переводчика объясняю нудному шведу, что так как город не оказал сопротивления немецким оккупантам, то я рассматриваю мэра и всё население городка как пособников нацистов. Есть ли желание у уважаемого старосты возглавить снегоуборочную бригаду в Сибири? Не, не хочет швед в Сибирь. Ну, и ладно. Чем же вы, уважаемый, можете искупить? Метнулся староста лично развешивать красные флаги на всех более-менее приличных домах Кируны. Откуда у нас столько флагов. Так у нас их и не было, кроме, естественно, полковых и корпусного знамён. Красный бархат староста по шведским закромам натряс. После расцвечивания городка советско-пролетарской атрибутикой мэр сорганизовал местных мужиков на сбор и утилизацию немецких трупов, а женщин озадачил приготовлением горячего обеда-ужина на трофейных немецких полевых кухнях. Замечательные люди. Даже не попробовали притырить хоть одну бесхозную винтовку. Собирая мертвяков, шведы дисциплинированно сдавали всё найденное оружие. Правда, у сложенных в кучи трупов почему-то практически отсутствовали полагающиеся каждому немецкому солдату фляжки. Ага. Забыл на инструктаже мэра про них предупредить. Про сдачу оружия и документов сказал, а про фляжки забыл. Ну, и ладно, пускай бухнут шведские шахтёры, а нам пока бухать время не пришло. 11 марта 1943 года Берхтесгаден, Баварские Альпы, Третий рейх Накануне прошёл, наверное, последний в этих местах весенний снегопад. Он не был похож на приятно-уютный, пушисто-праздничный, рождественско-новогодний снежок. Мелкие, колючие льдинки вперемешку с мелкими же противно-ледяными каплями. Поганая погода, под стать настроению. Дороги, несмотря на тщательно-старательное содержание-обслуживание, превратились в подобие американского аттракциона. Кортеж, карабкаясь по залитым снежно-ледяной кашей склонам угрюмо-массивных гор, несколько раз останавливался не в силах преодолеть очередной подъём. Иногда то одна, то другая машина начинала, безнадёжно скользя покрышками, скатываться назад. Слава нации, от печальных последствий уберегали имевшиеся на всём пути дорожные ограждения. Неожиданно долгий путь до Бергхофа[207]удалось преодолеть только благодаря присутствовавшим в колонне двум полугусеничным бэтээрам, которые поочерёдно брали на буксир мощные, но становящиеся удручающе беспомощными на снежно-ледяной каше лимузины. Но вчерашние дорожные мучения были с лихвой компенсированы установившейся следующим утром ясной и тёплой погодой. Серо-угрюмые горы, избавившись от мокро-мутного одеяла туманов, явили себя во всей красе. Очистившиеся от снега зелёные склоны радовали глаз разноцветными россыпями первых весенних цветов. Прозрачные ручьи, весело журча, несли талую воду с белоснежно-молочных вершин по изумрудно-травяным склонам в уже забывшую о зиме долину, наполненную жизнерадостными красками проснувшейся природы. Птицы, множество птиц всевозможных размеров и расцветок, неповторимо-мелодичным оркестром дополняли уют и прелесть этого райского горного уголка. Над лужайкой перед террасой устроили догонялки три неожиданно большие бабочки. На террасу залетел здоровенно-жирный шмель и начал деловито обследовать обстановку. Только что слопавшая свою утреннюю пайку Блонди[208] разлеглась на нагретых ласковым солнцем шлифованных камнях террасы и внимательно наблюдала за шмелём, прицелившимся на миску с остатками собачьего завтрака. Идиллия. Не зря было принято решение свалить из суетной столицы. Хотя в дороге ещё были сомнения. Но сегодняшняя погода подтверждала правильность желания скрыться от проблем, валящихся на голову и растущих, как снежная лавина. Глядя на окружающую пастораль, не хочется думать о мирских проблемах, проблемах нации и мира, хочется взять мольберт и кисти. Хочется запечатлеть на холсте торжество проснувшейся от зимней спячки природы. Фюрер нации расстегнул ставшую жаркой под припекающими солнечными лучами шинель и облокотился на ограждение террасы. Всматриваясь в раскинувшуюся внизу долину, рейхсканцлер никак не мог прогнать из головы мысли о проблемах, от которых он пытался сбежать. Проблемы-проблемы. В какой-то момент он понял, что все его усилия хоть как-то повлиять на ситуацию приводят только к ещё большей суете и нервозности в высших эшелонах власти Вечного Рейха. Фюреру надо уединиться и, откинув ежедневные мелочи, подумать-найти верные ходы, верную стратегию. Стратегию Победы. А фельдмаршалы, генералы, министры пущай проявят самостоятельность и разруливают текущие проблемы, создаваемые Рейху восточными варварами. Катастрофа на Волге, Кавказе и в Крыму заставила собраться, провести работу над ошибками. Была мобилизована практически вся Европа. Были проведены успешные операции по принуждению к миру Британии. А после заключения союзного договора с Англией Рейх стал силён, как никогда. Нет больше морской блокады. Наметившийся было дефицит ресурсов исчез. Теперь Рейх может себе позволить не экономить, ведь к его услугам почти вся мощь Британской колониальной империи. Только вот ужасно неповоротлива эта мощь. Для того чтобы развернуть, разогнать её в нужную Рейху сторону нужно время. А со временем проблемы. Большевики последние несколько месяцев постоянно опережают Рейх, на месяц, на неделю, на день, но опережают. Если бы в начале февраля Рейх имел ресурсы, которые у него появились к марту… Всё было бы по-другому. Если бы полуторамиллионная группа армий «Кавказ» перешла советско-турецкую границу в конце января или начале февраля, когда русские ещё не успели создать мощные укрепления и мощную группировку на своей южной границе… Если бы пехотные дивизии Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии, усиленные танковыми и авиационными соединениями Англии, появились на Восточном фронте в середине февраля… Много таких «если»… Русские, лишившись одного из главных союзников, должны были ослабнуть, должны были хотя бы ослабить натиск. Но такое впечатление – они даже не заметили того, что Англия теперь играет на другой стороне. Более того, они усилились и машут кулаками танковых и авиационных соединений, почти не останавливаясь на перекур. Вот главный вопрос. Откуда у Советов ресурсы и как его их лишить? – Отто. – Гитлер подозвал скучающего в сторонке адъютанта. – Да, мой фюрер. – Запиши: выяснить, откуда у Советов появились дополнительные ресурсы. Симпатичный двадцатипятилетний блондин в эсэсовской форме прилежно записал мысль-поручение фюрера в блокнот. Рейхсканцлер прошёлся по террасе, присел за лёгкий летний столик, плесканул себе в стакан прохладной минералки и опять погрузился в думы. Кавказ. Кавказ. Этот хулиган Роммель, по-видимому, всё же погиб. И русские не врут. Фото тела фельдмаршала, опубликованное в большевистской «Правде», признано экспертами подлинным. Вот и доигрался Лис. Какого тебя, Эрвин, понесло на этот Арарат. Хотелось ему, видите ли, посмотреть на эпичную картину арабского вторжения в Армению. Спору нет. Как художник Гитлер хорошо понимал Роммеля. Действо, которое разыгрывалось в Араратской долине 1 марта, должно было выглядеть со склона Арарата поистине впечатляюще. Но фельдмаршал не должен позволять себе превращаться в утончённого эстета. Достаточно было послать туда пару кинооператоров, потом бы вместе посмотрели киношку. Можно было, ради такого дела, и съёмочную группу с UFA[209] туда выписать. Но самому зачем было туда лезть? Из-за личного удовольствия, из-за мальчишеского авантюризма Рейх и нация лишились одного из величайших полководцев. Это предательство, Эрвин! Ты поставил личное удовольствие и личные эмоции выше интересов нации! Не прощу тебя. После нашей победы мы, конечно, снимем про тебя фильм, мы перезахороним твоё тело на мемориальном кладбище героев этой Великой войны, поставим памятник. Ты много сделал для Рейха. Но ты бросил его в тяжёлый момент, тогда, когда Рейху позарез необходимы твои таланты. Я тебе этого не прощу. Геббельс предлагает переименовать Арарат в Роммельберг. Нет! Мы назовём в твою честь занюханный аул Ыгдыр у подножия этой горы. И будет этот аул с гордостью нести в веках имя Роммельбург. Да… Без Роммеля дела на южном Кавказе идут ни шатко ни валко. Первоначальный порыв практически сразу угас. В первые два-три дня группа армий продвинулась на пять-десять километров и встала, упёршись в мощную оборону русских. Это если не считать того, что большевики смогли в первый же день захватить всю Араратскую долину, попутно уничтожив польско-арабский легион. Штаб группы армий, не жалея англо-турецких сил, уже больше недели пытается продавить-прорвать линию горных фортов красных. Потери, по докладам с Кавказа, просто ужасающи. По докладам штаба, за десять дней боёв группа армий потеряла около шестисот тысяч солдат. Было полтора миллиона, осталось девятьсот тысяч. Хорошо ещё, что собственно немецкие части стоят во втором эшелоне и почти не несут потерь. Они будут нужны, когда турки и британцы, завалив своими телами русские укрепления, откроют дорогу на север нашим танковым дивизиям. Правда, с танками что-то неладное. Потери растут. Хотя в штурме русских укреплений они участия почти не принимают, для этого есть артиллерия. Была. Русская артиллерия и авиация невероятно точны и успешны. Контрбатарейная борьба русских результативна. В группе армий осталось едва двадцать процентов от первоначально имевшейся артиллерии. А русская артиллерия, не умолкая, бьёт по всему, до чего может дотянуться. Турецкие и английские лётчики не могут на равных биться с русскими. Турецкие авиаполки практически перестали существовать, английские авиачасти уполовинены. Только наши асы показывают достойный результат. Но их там, на Кавказе, слишком мало. Итог печален. Русские захватили господство в воздухе. А лучшие в мире немецкие самолёты вынуждены сидеть на земле. Проблемы с горючим. Курдские бандиты. Фельджандармерия направлена в помощь турецкой полиции, не могущей обеспечить порядок и спокойствие в тылу действующей армии. Курды обстреливают из снайперских и противотанковых винтовок колонны снабжения. Зачистка вершины, с которой ведётся стрельба по застрявшей на горном серпантине колонне, может продолжаться долгие часы. Но толку от этой зачистки, если за следующим поворотом дороги открывается точно такая же гора и с её склонов тоже ведётся обстрел. Взять под контроль все потенциально опасные вершины в тех местах не представляется возможным. Пол-армии придётся загнать на эти безжизненные скалы. А без сплошного контроля за горными дорогами нет никакой возможности организовать полноценное снабжение действующей армии. На передовой уже наметился снарядный голод, и это несмотря на катастрофическую убыль артиллерии. Самолёты не могут взлететь с прифронтовых аэродромов из-за отсутствия топлива, а отводить истребительные части в глубь Турции бессмысленно. Пока они доберутся до линии фронта – сожгут бблыпую часть топлива в баках. Бомбардировщики, имеющие большую дальность, в топливе недостатка не испытывают, но, взлетая с аэродромов в центральной Турции или даже в северо-западной Индии, к линии фронта подходят без истребительного прикрытия и несут в связи с этим неоправданно большие потери. – Отто, подойди. Адъютант материализовался перед фюрером. – Курды – враги нации. Курды – варвары и унтерменши. Они подлежат поголовному уничтожению. Мы потребуем от турецкого руководства немедленного уничтожения всего этого варварского племени. Если турки с этим не справятся, то мы им поможем. Адъютант дословно внёс новые тезисы в блокнот и выжидательно посмотрел на Гитлера. – Пусть принесут зелёного чая, распорядись. – Ja woll[210], мой фюрер. – И унтерштурмфюрер убыл организовывать чайную церемонию. Так… на чем это мы остановились? Кавказ. Курды. С курдами разберёмся. И всё-таки группа армий «Кавказ» не зря кладёт на горные склоны тысячи английских и турецких трупов. Страшно подумать, что было бы, если бы русские имели возможность снять с турецкой границы свою полуторамиллионную кавказскую армию. Правда, со снабжением там у нас скоро и без курдов могут возникнуть проблемы. Цыганский король, чёртов Михай! Как не вовремя! Молокосос, предатель, ублюдок. Чего он испугался? За что продался Сталину? Это ж додуматься надо! Румыния – союзник Советов! Румыния объявляет войну Рейху! В другое время можно было бы посмеяться, а потом парочкой дивизий превратить эту страну римских бастардов в выжженную пустыню. Но сейчас… Сейчас нет этих двух дивизий. А Сталин через Румынию получает прямую связь с югославскими повстанцами. Рейх же лишается сухопутной связи со своими войсками в Греции, существенно удлиняется путь в Турцию. По всей видимости, придётся войска на южном Кавказе целиком переводить на снабжение из английских азиатских и африканских колоний. Безрадостно. Продукты и снаряжение из этих колоний можно завезти в достатке, а вот с вооружением и боеприпасами там проблема. Не развивали британцы в колониях военное производство. Вот теперь и расхлёбывать. Набрать негров-папуасов в пехоту – это там без проблем, а вот чем их вооружить – это большой-большой вопрос. Хотя ладно. Чего уж там. Колонии – дело хорошее. Не прошло и месяца, как с Британией замирились, а Рейх как расцвёл. Магазины наполнились дешёвыми продуктами и товарами. Народ доволен и не особенно обращает внимание на временные неудачи Вермахта на Восточном фронте. Промышленность впервые получает ресурсов столько, сколько может переработать. Есть теперь возможность не то что два авианосца достроить, а заложить серию из шести кораблей. Благо англичане технологиями поделились. А авианосцы нам ох как понадобятся, когда наконец-то решим русский вопрос и придёт черёд разбираться с американцами. Так, что-то в сторону потянуло. Авианосцы оставим на потом, пусть пока потихоньку строятся. Танки, самолёты, грузовики. Вот что важно. Чудовищные потери за зиму. Выжатое из союзников барахло негодно даже для затыкания дыр, не то что для решительного наступления. Даже английские танки оказались дерьмом. Вроде бы броню в Англии умеют делать, пушки тоже неплохи, а вот танки оказались… Фанерными они оказались. Иначе как объяснить потерю двух сотен машин в одном бою? Русские особо и не запыхались, втоптав в грязь британскую танковую армаду под Гомелем. Если б на их месте были наши новые T-VI… Если б… Да, не было бы этого позорища-катастрофы под Минском. Десять франко-бельгийских и прочих датско-голландских дивизий не смогли остановить прорыв русских корпусов. Не бойцы. Трусы! Спрятались за городскими стенами, а теперь из-за них почти два с половиной миллиона солдат Рейха оказались в «котле». Огромном «котле». Бобруйск, Гомель, Брянск уже в руках у большевиков. Смоленск, Витебск, Могилёв – пока наши, но русские уже достают до них своей артиллерией. Минск тоже не отдан русским, но он внутри этого чудовищного кольца. А внутри этого кольца ещё и русские бандиты распоясались. Постоянные диверсии на дорогах. Дефицит топлива и запчастей. С боеприпасами и продовольствием там всё в порядке. Пока. Как снабжать этот «котёл»? Воздушный мост? Как по воздуху можно перебросить сто тысяч тонн? И не разово, а ежедневно! Даже десять тысяч – нереально. Нет столько самолётов в Рейхе и Европе. Да и в мире, наверное, нет. Надо рвать кольцо окружения. Вот только изнутри не получится. Сидящие в Минске франко-датчане на прорыв не способны, да и нет у них тяжёлого вооружения для этого. А снимать немецкие дивизии с восточной части «котла» нельзя. Нельзя, не хочется оставлять позиции всего лишь в трёх сотнях километров от Москвы. И нет топлива у наших танкистов, чтобы пройти триста пятьдесят километров до Минска. Оставить часть танков в Смоленске, а часть отправить в Минск? И Смоленск не удержим, и из Минска не пробьёмся. При дефиците топлива постепенное отступление всех соединений к Минску приведёт к вынужденной потере существенной части тяжёлого вооружения и инженерного имущества. Кроме того, прямые дороги на Минск от Витебска и Могилёва перерезаны русскими. Оттуда войска надо будет выводить, как и со смоленского направления через Оршу. Вот русская авиация тогда там порезвится! Два миллиона в малюсенькой Орше! Сладчайшая цель для бомбардировщиков. Нет. Надо держать позиции в «котле» и рвать кольцо снаружи. В Лиде и Слуцке смешанные немецко-британские мехкорпуса почти сформированы. Вот только танки в тех корпусах – английские. Чего они стоят, мы уже знаем. Не пляшут они против русских. В Вильнюсе формируем моторизованный корпус СС. Но танков в нём пока почти нет. Заводы уже заработали на полную мощь, по десять новых T-V и T-VI и по двадцать штурмовых орудий различных модификаций в день. Но для того, чтобы насытить ими корпуса, предназначенные для прорыва в Минск, нужно ещё три-четыре недели. И раньше не получится. Долбаные большевики. И долбаная их авиация! Командование Варшавской зоны ПВО расстреляно поголовно. Не смогли отразить три налёта подряд советских бомбардировщиков. Варшавский железнодорожный узел уничтожен. Разрушены все мосты через Вислу. Взорваны мосты через Западный Буг. Налёт на Кёнигсберг, порт и железнодорожный узел в руинах. Не протащить сейчас танки из Рейха в Рутению и Литву. Всё, что возможно, мобилизовано на восстановление порушенного, но восстановят мосты-дороги хорошо если к концу месяца. Ну, месяц группа армий «Центр» продержится. Да и у большевиков силы не могут быть бесконечными. И внешний фронт держать, и «котёл» удерживать. Нет у них сейчас сил для чего-то решительного. Хотя… Вон в Финляндии активничают. Раскатали Маннергейма. И чёрт с ним. Собственно, нам Скандинавия сейчас особенно и не важна. Всё то, что из Норвегии и Швеции мы вывозили, нам уже из Британии везут. Собственно, армия Дитля и порты-базы нам нужны сейчас там, на севере, только для недопущения-затруднения американских поставок в Мурманск и Архангельск. За северные рудники держаться сейчас смысла нет. Вот разберёмся с русским в России, тогда и Скандинавию почистим. Но что с Дитлем делать? И с американскими конвоями? 20-й горной мы сейчас ничем практически помочь не можем. Не можем? А чем она может помочь Рейху? А это мысль! Исландия! Берём английский флот, сажаем на него армию Дитля и, отталкиваясь от британских баз на Фарерах, отбиваем у американцев Исландию. Великовато войско Дитля для Исландии? Так затем можно и Шпицберген к рукам прибрать. И хрен какой конвой из Америки в Россию после этого пройдёт. Решено! – Отто! – взмахнул рукой Рейхсканцлер, подзывая адъютанта. Взмах получился неудачный. Со стола полетели чашки-чайники. Фюрер настолько погрузился в мысли, что не заметил, как ему принесли чай. Ну и пусть, что по форменным брюкам растекается мокрое пятно. Вот оно! Русские черпают свои резервы из Америки. Всё то, что раньше из США поставлялось в Англию, теперь идёт к Сталину. Перекроем большевикам маршрут поставок через северные моря. С юга, через Персию, они уже ничего не получают. Останется только Дальний Восток. Так. Надо ускорить подписание мирного договора между Британией и Японией. Попросить у японцев в аренду какой-нибудь островок на Курилах, отправить туда английский флот, и ни черта Сталин из Америки не сможет больше получать. – Отто, пиши: Дитль, Исландия, Шпицберген, Курилы. Фух. Получилось. Выход найден. Отрежем Россию от Америки и победим. Не зря приехал фюрер нации из смурного Берлина в этот райский альпийский уголок. – Дай команду, мы срочно возвращаемся в Берлин.