12 марта 1943 года г. Кируна, Королевство Швеция Лучше гор могут быть только горы. Пройтись по альпийским лугам, прокатиться на фуникулёре, спуститься на лыжах по снежному склону, напиться ледяной водички из горного ручья, поймать в нём же форельку и запечь её на углях, полазить по склонам с ружьишком, выслеживая разнообразную дичь. Много чего напридумывали люди, много развлечений и удовольствий приносят горы заезжему путешественнику-отпускнику. Счастливы местные жители, доволен отпускник. Не доволен только горный баран, которого пару часов назад подстрелили для ароматного шашлыка на развесёлом пиршестве-перекусе. Но кто в горах обращает внимание на мнение барана? Кого оно волнует? Что-то отвлёкся. Может быть, когда-нибудь потом приеду сюда в отпуск за всем вышеперечисленным. Но вот сейчас для нас горы, разделяющие Кируну и Нарвик – не место отдыха и беззаботных прогулок. Война в горах – та ещё морока. Наступление в горах – охренеть какая проблема. Стоит обороняющемуся включить голову и хотя бы немного подготовиться, и захлебнутся сколь угодно большие силы наступающего в своей крови. Проблема в том, что нет возможности в горах развернуть для наступления всю мощу армии. Взвод, посаженный в оборону на перевале, может сдерживать наступление дивизии. Лишь бы патроны вовремя подвозили. А всё потому, что против того взвода вся дивизия наступать не сможет чисто физически. Нет места. Наступать будет рота-другая, может, батальон. Поляжет на склонах горы эта пара рот под пулемётным огнём. Пойдут следующие роты. Опять полягут. И так до тех пор, пока не кончатся роты в дивизии. И пройдёт дивизия этот перевал, только если у взвода патроны кончатся раньше, чем роты в дивизии. А как же танки-артиллерия? Они же должны быть в уважающей себя дивизии, если эта дивизия из состава уважающей себя армии уважаемого и мощного государства? Да, есть танки-артиллерия. Но толку? Танк не может карабкаться по отвесным скалам, танк очень легко остановить на горной дороге. Обвал-камнепад не редкость, а когда ещё все вокруг стреляют, всё вокруг взрывается… Да и ствол танкового орудия чаще смотрит в горный склон, и в поле зрения танкового прицела почти никогда не попадают вершины-перевалы. Артиллерия достать обороняющихся может с трудом. Затащить в горы крупную артиллерию – ещё та проблемка. В горы чаще берут облегчённые, горные образцы, меньших калибров, меньшей мощности. Для того чтобы укрыться от огня артиллерии, бойцу достаточно всего лишь на пару метров отползти-скатиться с гребня на обратный склон. Все недолёты снарядов будут прилетать камнепадами на свои же наступающие роты. Все перелёты будут бесполезно исчезать на склонах дальних гор. Авиация и высокоточное ракетное оружие могут помочь в штурме очередного перевала. Но управляемые ракеты пока только в проекте. А авиация – против неё имеется ПВО и истребительное прикрытие. Можно закинуть в тыл к обороняющимся десант. Можно. Но он столкнётся с той же проблемой, что и взвод на перевале. Патроны-боеприпасы. У кого их больше – тот и заказывает музыку в горах. На себе десант много не утащит. Снабжение по воздуху гораздо менее эффективно, чем снабжение наземным транспортом. Так что и десант для перекрытия путей доставки боеприпасов обороняющимся на перевалах не всегда успешен. Чаще не успешен. Есть, конечно, нюансы. Можно всяких разных хитростей-подлянок напридумывать для обороняющихся, но и обороняющийся способен ответками нагадить. Если что, это я про штурм немцами нашего Кавказа. Но вот теперь уже нам предстоит пройти с боем по горам. Пути-дороги, слава партии и ГРУ, разведаны-рассмотрены и на карты нюансы нанесены. Но как там в реале будет? Придумки-заготовки у нас есть, но вот сработают ли они против Дитля? Всё-таки армия у него непростая. Солдаты в массе своей в неё набирались из горных районов Германии и Австрии. С 40-го года воевали они опять же всё больше по горным местностям-странам, опыт накопили немалый. Быстрота и наглость, расчёт и тщательная подготовка, тесное взаимодействие и согласование с северным приморским флангом Карельского фронта – вот наша надежда на успех. Если смогут наши под Мурманском сковать силы Дитля, если авиация фронта сможет скинуть на землю самолёты Люфтваффе, если сможем удержать и сохранить в работоспособном состоянии единственную железную дорогу, связывающую нас с базами снабжения, то будет нам удача и пипец Дитлю. Если что-то где-то пойдёт не по плану, то можем и кровушкой умыться. – Разреши, Ильич? – В трофейный штабной вагон заглянул сатрап и душегуб Корнеев. – Заходи, чем порадуешь? – Полторы сотни пленных насчитали, – начинает доклад начальник корпусного особого отдела. – Но всего два допросопригодных офицера. Морской лейтенант-тыловик и начальник сапёрного оркестра[211]. – ? – Суровые парни оказались. Десять минут призывали нас сдаться. Обещали кормить хорошо. – Короче, Вадик. Про отрезание гениталий и пальцев можно опустить. – Как можно, товарищ генерал, – дурачится Корнеев. – Мы ж не звери. Я им нашу рижскую газетку дал прочитать[212]. Сразу поплыли. Короче. Было их два батальона. Сапёрный и сводный из береговых моряков-матросов Нарвикской базы. Задача – удержать Кируну до подхода сводной моторизованной бригады. Эта бригада – сборная солянка из частей, надёрганных с передовой на мурманском направлении. По идее, бригада должна прибыть автотранспортом в Нарвик сегодня к концу дня или к завтрашнему утру, потом грузится на эшелоны и бегом сюда. Что-то более конкретное по составу бригады дирижёр доложить не смог ввиду неосведомлённости. Моряк-тыловик знает тоже только о самом факте, что сюда сегодня-завтра должна прибыть бригада. Про Нарвик рассказал, подтвердил всё то, что у нас и так уже было известно. Больших кораблей в Нарвике сейчас нет. Два эсминца, десятка полтора шнелльботов и столько же разнокалиберных грузовых судов. ПВО частично ослаблена. Восемь батарей сюда пригнали. Позиции, откуда сняты зенитки, на карте показал. Войск, кроме собственно подразделений на береговых батареях и батареях ПВО, почти нет. Батальон фельджандармерии. Но он вроде бы раздёрган на патрулирование побережья. Всё, что можно было с кораблей и береговых служб надёргать в «морскую пехоту», мы уже здесь положили. В вагон вваливается довольный Маргелов. – Товарищ генерал-майор… – Давай без чинов, Василь Филиппыч. – Есть. Получена сводка из Мурманска. Штаб ВВС фронта утверждает, что авиачасти противника на севере Норвегии разгромлены в течение прошедшего дня. Средства объективного контроля подтверждают сведения авиаторов. Авиаразведкой установлен отвод разрозненных подразделений противника из ближних тылов в Лаксэльв. Там во второй половине прошедших суток формировались автоколонны. Автоколонны выдвинулись в сторону Нарвика. Авиация фронта ночью проводит штурмовки мостов, тоннелей и перевалов по маршруту следования колонн. С рассветом начнут искать и бомбить собственно колонны. – Вот и немецкая сводная бригада нашлась. Что на земле? – Артиллерия фронта во второй половине прошедшего дня вела интенсивный обстрел передовых позиций немцев. По плану сегодня ночью должны были быть выброшены морские и воздушные десанты в ближний тыл немцев, а с рассветом должно начаться общее наступление. По десантам, понятно, нам пока ничего не сообщают. Наступление начнётся, – начштаба взглянул на часы, – через четыре с половиной часа. Что и как там пойдёт, думаю, узнаем к полудню. – Что по железной дороге? – Буденский железнодорожный узел работоспособен и под полным нашим контролем. Передовой бронепоезд и эшелон с мотострелковым батальоном час назад прибыли на станцию Елливаре. Сопротивления шведов на станции почти не было. Сейчас там устанавливают Советскую власть, но уже доложили о том, что транзит по железной дороге в сторону Кируны открыт. Все эшелоны с частями корпуса уже миновали Хапаранду. Контроль над железной дорогой и населёнными пунктами вдоль неё на территории Финляндии, за исключением Торнио, передан частям 19-й армии. Первая группа эшелонов с нашими частями сюда прибудет к четырём часам утра. Два эшелона приданной гаубичной бригады уже на подходе к Будену. Сюда они должны прибыть к рассвету. Две батареи ТМ-1-180 уже в Торнио. К рассвету должны быть переставлены на местные колёса. Если ничего не случится к концу суток, могут быть уже под Нарвиком. Как-то так, Леонид Ильич. Прекрасно. Тридцать шесть 152-мм гаубиц МЛ-20 нам весьма пригодятся на подходах к Нарвику. Восемь морских 180-мм пушек с дальностью стрельбы в 37 километров – вообще песня. А как же проблемы с транспортировкой на позиции в горах тяжелой артиллерии? Оказывается, какая-то шведская компания чего-то там в горах под Нарвиком полезного нашла. Полезного для Рейха, естественно. Несколько площадок для закладки шахт-карьеров начала оборудовать. Вменяемые дороги для тяжёлой техники до этих самых площадок успели проложить, места разгрузки этой тяжёлой техники с железной дороги в горах оборудовали. Вот только тяжёлая техника на те площадки не строительная пойдёт. Потянут на те площадки трактора-тягачи нашу тяжёлую артиллерию. А с тех площадок, по случайности, как раз нашим МЛ-20 хватает дальности дотянуться до нарвикских укреплений. Про тээмки – вообще не вопрос. Они с любого более-менее ровного участка железнодорожного пути стрелять могут. – Виттанга? – Второй мотострелковый батальон бригады Андрианова уже вышел к Виттанге и взял под контроль мост через Турнеэльвен. Сопротивления никакого там не было. Ага. Это единственное место, где немцы могли бы пройти с севера Норвегии в Швецию, к нам в тыл или во фланг. Вряд ли они там теперь пойдут при отсутствии своего истребительного прикрытия. Дорога та длинна, трудна, пустынна и малонаселённа, хорошо просматривается с воздуха. Пожгут наши лётчики на ней всё, что попытается в нашу сторону ехать. Но подстраховаться всё-таки стоит. Ладно, до рассвета ещё почти четыре часа. Начинаем грузить часть подразделений на трофейные платформы. Как из Будена придёт бронепоезд, быстренько меняем ему тендеры на обоих паровозах – и в путь. К морю. Холодному северному морю. Точнее, к Норвежскому морю. А ещё точнее, к его заливу, именуемому аборигенами Офотфьорд. Сто тридцать километров до норвежской границы. И еще двадцать до Нарвика. Наши ДРГ обещают пока отсутствие на шведской части пути немецких подразделений. Что будет на норвежской стороне – посмотрим. Вышел из вагона покурить. Прошёлся вдоль путей. Деловая суета ощущается звуками и почти не видна в свете синих фильтров фар нашей техники. Немногие пожары в городке и подбитая техника уже давно потушены. Маскировка. Светомаскировка. Не надо нам, чтобы немцы знали про нас в этих местах. У немецких сапёров мы захватили радиостанцию. С радистом в комплекте. Этот чудик умудрился сообщить в Нарвик о бое в городе. Но наши полковые-корпусные бойцы-разведчики были ориентированы на поиск-захват радиостанций. Захватили-допросили. Раскололи. Мише Югову доложили. И новый сеанс связи с Нарвиком организовали. Всё пучком. Кируну взяли под контроль. Батальоны позиции заняли. Артиллерию на танкоопасных направлениях расставили. Ведём минирование подступов. Было боестол-кновение со шведским отрядом самообороны. До пятидесяти человек. Большей частью отряд уничтожен, частично отступил в южном направлении. Ждём подкрепления. Пишите письма. С приветом Пух! Не, не прикол. У немецкого унтера-радиста фамилие такое – Vinzenz Flaum[213]. В общем, успокоили фрицев. Они вроде бы поверили. В звуки приглушённо рычащих двигателей вплетается посторонний стрёкот. Самолёт, небольшой. «Шторьх». Немецкий связной самолётик. Два самолётика. Заходят на посадку. Аэродрома в Кируне пока нет. Но вот ровный и расчищенный от снега участок на всякий случай на южной окраине городка шведы содержат. Из самолёта пускают сигнальные ракеты. С земли кто-то из подчинённых Югова выпускает в воздух пару цепочек цветных сигналок. «Шторьхи» начинают снижаться, заходя на посадку. Для них разведчики даже сигнальные костры на расчищенной площадке зажгли. Стервецы. Даже не доложили, что кого-то ждут. К садящимся самолётам несутся два бэтээра. Минут через десять на станцию въезжают давешние «ганомаги». Торжествующий Миша Югов представляет мне командира 2-й горнопехотной дивизии генерал-лейтенанта Георга фон Хегля. Генерал прилетел сюда с ещё тремя офицерами для того, чтобы возглавить оборону города от нас. Опоздал. Красота. Меня обрадовал даже не генерал, а офицер-связист из его свиты с увесистым портфелем. Генеральские шифры для связи со штабом 20-й горной армии. Поиграемся. Доложились Дитлю об успешном прибытии в Кируну, заверили, что отстоим и не пропустим. Кроме того, сообщили, что удалось частично восстановить связь с железнодорожными станциями в сторону Будена. Дежурный по полустанку Наттавора доложился об аварии моторной дрезины на мосту через речку с непроизносимым названием. Путь на мосту повреждён. Своими силами шведы исправить не могут. Посылаем туда на паровозе группу сапёров для подрыва моста. Так что русских в ближайшее время можно не ждать. Не переживайте, герр генерал-полковник. Пока допрашивали немецкого генерала и его офицеров, пока игрались в радиоигры со штабом Дитля, до нас наконец-то добрался наш первый бронепоезд. А за ним следом на станцию пришли два наших упакованных во всё немецкое батальона. Танковый и мотопехотный. Усё. Пора. Быстро поменяли трудягам-локомотивам тендеры – и в путь. В путь группа отправилась с Маргеловым во главе. Штаб корпуса во главе со мной пока в Кируне посидит. В атаку комкоры на лихом коне или резвом танке ходят теперь редко. Есть у них и другие дела. Нужно максимально быстро протащить части корпуса от Ботнического залива к норвежской границе, нужно организовать оборону Будена с юга от могущих наконец-то очухаться от нашей наглости шведов, нужно с Карельским фронтом связь-взаимодействие держать. До хрена чего нужно. А Василий Филиппович нехай себе опыт-авторитет нарабатывает. Пригодится. Надеюсь, справится. Справится. Должен. Подготовились ведь мы основательно. Нет, пока на подходах к Нарвику на перевалах давешних упёрто обороняющихся взводов. Со шведской стороны границы вообще шведского ничего и никого не осталось. Немцы постарались. На всякий случай по пути в Кируну арестовали-интернировали всю шведскую погранично-таможенную службу. Есть немецко-норвежская пограничная застава-заслон на самой границе, на шведской стороне, в районе пересечения её железной и автодорогой. Рота, не больше. Заточенная на соблюдение погранрежима, а не на оборону перевалов. На норвежской стороне, сразу за линией границы, ничего более-менее пригодного для размещения больших пограничных подразделений нет. Там кругом сплошные скалы-горы, ровного клочка земли-камня не найти. Вот немцы и заняли более пригодный для жизни-службы шведский погранпост. Да вот беда. Пост тот не на перевале, не на вершине, а в низине, на берегу невеликого горного озерца. Место красиво-живописное. Приятно там службу тащить. Ветров опять же поменьше, горы от них прикрывают. Но вот обороняться там в низинке не получится, от слова «совсем». Маргелову на один зуб. Благо туда уже наши диверсы подтянулись, помогут изничтожить арийско-варяжскую компанию. Нечем немцам нас там тормозить. Это в моём будущем-прошлом они весной 43-го начали укрепляться от угрозы со стороны Швеции. Начали они подозревать шведского короля в желании на английскую сторону переметнуться. А сейчас, когда Рейх с Британией заодно, так и некуда шведам перемётываться. Проблему нам могут создать только зенитные батареи да орудия на береговых укреплениях. Но первые заточены на отражение воздушного нападения, а вторые – на борьбу с кораблями. И те, и другие почти без пехотного прикрытия и не очень-то приспособлены для отражения нападения с суши, со стороны материка. А без пехотного прикрытия им ещё почти сутки куковать. Будем надеяться на наших лётчиков, что смогут ту клятую немецкую бригаду на пути в Нарвик придержать, ну и на то, что Маргелов первым до Офотфьорда доберётся и за день там все вопросы порешает. К шести часам утра, как и было обещано, в Кируну прибыли два эшелона гаубичной бригады. Тридцать шесть гаубиц с тягачами и несколько десятков бэтээров-транспортёров боеприпасов. Короткий разговор с комбригом. У того уже всё на карте помечено. Где разгружаться, куды ехать и куда стрелять. Передал ему частоты-таблицы связи с Маргеловым, и помчали боги войны в Норвегию. До кучи с ними ушёл эшелон с мотострелковым батальоном. Не след с немцев пример брать – оставлять артиллерию без пехотного прикрытия. 12–13 марта 1943 года г. Алта, Норвегия Русские удивили. Как говорил великий немецкий полководец Алекс Суворов[214]: «Удивил, значит, победил». Вот и русские удивили и победили. Накануне хитростью вытянули на бой и уничтожили почти все истребители армии. Затем оттоптались по бомбардировочным авиабазам. Нет теперь авиации у немецкой армии на севере Норвегии. Вчера утром русские ушедшие в прорыв части были у Ботнического залива, а сегодня утром уже начали штурм Нарвика. Как? Откуда? Заслон в Кируне, по-видимому, погиб. Сводная кампф-группа до Нарвика пока так и не добралась. Её колонны весь день штурмуют, бомбят русские самолёты. И прикрыть кампф-группу нечем. Хорошо, если через сутки до Офот-фьорда хотя бы батальон из её остатков доберётся. Прошедшей ночью выброшены десанты в ближние тылы армии. И без того отвратительная транспортная связность армии, вызванная изъятием автотранспорта для одномоментной переброски кампф-группы в Кируну, перестала существовать. Нет связности, нет транспорта. Русские диверсанты-десантники и русская авиация гоняются чуть ли не за каждой гужевой подводой, перемещающейся в ближнем тылу армии. И на уничтожение диверсантов послать некого, вернее, не на чем, и пешочком по здешним каменюкам быстро не побегаешь. А с рассветом русские пошли на штурм. Раньше бы без проблем отбились. Укрепления выстроены на славу. Вот только разведка прозевала появление в русских частях тяжёлых танков. Не очень-то у полковой артиллерии получается с ними бороться. Противотанковых САУ в армии кот наплакал, но даже когда они выдвигаются навстречу русским КВ, прилетают русские «Илы» и закидывают позиции противотанкистов кучей мелких кумулятивных бомб. Тяжёлая артиллерия при открытии огня почти моментально получает ответку в виде авианалёта или корректируемого с воздуха артналёта. В общем, то, что 20-я армия за текущие сутки отошла всего лишь на пять-семь километров, это чудо. Если русские не снизят напор, то через сутки в передовых частях армии не останется боеприпасов и будет выбито почти всё тяжёлое вооружение. И тогда – только спешное отступление, дай Фюрер, не переходящее в бегство. Как-то так мыслил-рассуждал генерал-полковник Дитль, когда к нему в кабинет зашёл начальник узла связи с очередным сообщением из Нарвика. По позициям береговых батарей начала бить крупнокалиберная артиллерия русских. Скорее всего 18-см морские пушки на железнодорожных платформах. Пипец. Нарвик потерян. Можно уже так считать. Русская артиллерия потопила один из бывших в порту эсминцев. Второй, получив одно попадание, свалил в море. Шнелльботы со своими мелкими пукалками и торпедными аппаратами в сухопутном бою бесполезны. Батареи ПВО почти все подавлены, и русская авиация уже начала хозяйничать над портом-базой, помогая своей артиллерии добить береговые укрепления и батареи. Через пару суток вся армия окажется в положении 36-го корпуса. Пешочком пробираясь по горным дорогам-тропам, без транспорта и тяжёлого вооружения, к оставшимся ещё под контролем портам, в надежде на приказ об эвакуации из этих негостеприимных мест[215]. Сделать хоть что-то, реально могущее изменить ситуацию… Нечего делать. Остаётся только мечтать. Если бы у русских не было авиации. Если бы была своя. Если бы дивизии в армии были реально мотопехотными[216]. Если бы в частях был хотя бы двухнедельный запас боеприпасов. Если бы не пришлось, понадеявшись на финнов, убирать из Рованиеми дивизию. Много этих «если». Толку от их перечисления. Можно развить бурную деятельность, настрочить кучу приказов, можно отдать под суд командиров подразделений, допустивших оставление позиций, можно на их место назначить других, можно подробную сводку в Берлин отправить с требованием срочной помощи. Можно. И уже сделано и делается. Только это ни черта не изменит. Русские штурмовики и пикировщики продолжат летать, а боеприпасы в частях не самозародятся, и к Нарвику перебросить больше ничего не удастся. Единственное, что из реально необходимого и исполнимого было сделано, это приказ об отправке всех военнопленных и остарбайтеров на строительство сухопутных укреплений вокруг портов. Хотя не все концлагеря в портах, а пешим порядком эти русские доходяги в порты добираться будут не один день. Но хоть что-то. Ночью приходили суицидальные мысли, но доброму католику не пристало думать о самоубийстве[217]. Разгром-потеря армии – катастрофа для командующего. Хотя на фоне разгрома групп армий «Юг» и «Север» гибель 20-й армии и будет смотреться мелкой неприятностью, но позор никуда не денется. Под суд за это фюрер вряд ли отдаст, слишком явно предательство финнов, фактически открывших для русского удара фланг армии. Но проигрыш, поражение никуда не денутся. Конец карьере. В плен к русским? Увольте. Ещё больший позор при любых раскладах. Остаётся надеяться на чудо. Откуда чуду для католика взяться в этих лютеранско-протестантских и языческо-еретических местах? Взяться неоткуда, но, может, всё же помолиться? После утреннего совещания-разноса командующий уединился в своём кабинете и попробовал вспомнить полузабытые молитвы. Ничего подходящего к ситуации в голове не всплывало. Каша из нецензурщины, обрывков молитв и цветасто-боцманских проклятий. Херня, одним словом. Но, видимо, Бог в этих краях обладает своеобразным слухом. Услышал и помог, явил чудо. После обеда из Берлина пришёл обширный приказ. Армия эвакуируется. Армии приказано, используя все наличные в портах суда и корабли, эвакуироваться на Фареры. Командованию группы «Норд» Кригсмарине соответствующие приказы отданы. Группа «Норд» тоже передислоцируется на Фареры и обязана обеспечить эвакуацию армии. В течение трёх-четырёх дней в порты прибудут дополнительные суда. Придёт эскадра для прикрытия эвакуации. Возможно, даже с авианосцем. Всё, что невозможно вывезти, – уничтожить. Военнопленных и остар-байтеров вывозить в последнюю очередь, при невозможности – уничтожить. Эвакуацию завершить к 23 марта. Штаб армии эвакуировать не позднее 16 марта. Для этого разрешается воспользоваться имеющейся транспортной авиацией. Для сохранения управления частями оставить до завершения эвакуации группу управления из числа офицеров штаба армии и штабов соединений армии. Командующему армией к 17 марта прибыть в Берлин для получения новой задачи для армии. Чудо? Чудо! Никто не разгромил 20-ю армию. Армия выполняет приказ фюрера. Потери? Так война же, на войне без потерь не обойтись. При чём тут Фареры? Зачем цельную армию засовывать на кучку крохотных продуваемых ледяными ветрами островков? Так ведь – Чудо! Не хрена Бога гневить придирками. Остров, понимаешь, ему побольше, да потеплее, да с пальмами. Бери, чего дают. А зачем – о том в Берлине скоро узнаем. Вечернее совещание в штабе армии, несмотря на вроде бы печальный для любого военного повод – приказ об отступлении-эвакуации, вселило оптимизм в души штабных офицеров, и те, у кого совсем недавно опускались руки от безнадёги, заработали с удвоенным оптимизмом и энергией. План-очерёдность отхода-отвода частей был разработан в кратчайшие сроки. Приказы в части и соединения разосланы. Началась приятная и деловая суета сборов в морское путешествие. 14 марта 1943 года г. Берлин Майор Пауль Босс только что закончил утреннее совещание со своей свежесформированной группой и решил пройтись-размяться по коридорам управления. Мало ли чего интересного можно по пути встретить-увидеть. Встретился майору оберлейтенант Бюлофф. Замученно-затравленный вид Иоганна вызывал сочувствие. – Привет, Иоганн! Что-то ты, дружище, неважно выглядишь. – Хайль Гитлер, герр майор. Как вы из отдела ушли, так работы подвалило… А ещё новичков прислали, ни черта ничего не знают. Приходится всю эту ораву учить и впахивать за них всех. При вас такого не было. Может, заберёте меня к себе в группу? – К сожалению, Иоганн, я ещё не настолько всемогущ, чтобы рулить кадровиками. Пауль несколько слукавил, вернее даже откровенно соврал. Забрать с собой из отдела МТО в новую группу Иоганна можно было без особых проблем. Но кто ж тогда будет майору Боссу освещать работу отдела материально-технического обеспечения? – При вас так всё быстро и складно решалось… – продолжил канючить Бюлофф. – А сейчас-то что за проблемы? – Да вот задачку нарезали. Надо обеспечить формирование новой Абвер команды-214. – И что за беда? Вроде бы всё отработано. Постой, это та команда, что в Рованиеми погибла? – Так точно. Надо с нуля подобрать постоянный состав и всю технику и оборудование. – Ну так и в чём проблема? По штатному снабжению номенклатура известна, отправить заявку поставщикам – и всё. Кадровиков по вакансиям озадачить, тоже без проблем справятся. – В том-то и проблема, что снабжение не штатное… – Ну-ка, ну-ка. Не штатное? – Да, с морским уклоном. И с доставкой оборудования – проблемы. Нет у нас туда транспорта. – Это куда ж их теперь засылают? – Фарерские острова. – Да… Там же англичане… – Вот и я о том же. Не было у нас там никогда ничего. Как отправлять – непонятно. Что там может понадобиться – неизвестно. Какие задачи им поставлены – тёмный лес. – Пошли-ка, Иоганн, ко мне. Кофейку выпьем. Подумаем. Может, чего и подскажу. Пришли. Попили. Подумали. – Смотри, что бы я на твоём месте сделал. Пишешь рапорт начальнику отдела. Мол, дело новое, сложное. Логистика не отлажена. Задачи непонятные, какие поставщики подойдут – неизвестно. Подожди, не перебивай. Не всё ещё. Начальству надо и решение сразу подсказать. Фареры – английская база. Соответственно, и снабжается из Англии. На хрена нам свою линию снабжения городить? Можно английской воспользоваться. Опять же англичане и специфику тех мест лучше понимают. Так что нужна командировка. И ты готов поехать всё разрулить. Полёт в Лондон. Там с британскими коллегами пообщаешься. Затем на их самолёте на Фареры махнёшь. Там ведь начальник команды уже есть?