– Да, вроде бы уже назначили. – Вот. С ним пообщаешься. С тамошними британскими контрразведчиками тоже познакомишься. Может, или даже скорее всего, английских поставщиков получится подрядить. Всё проще, чем у нас что-то новое городить. На всё про всё неделю-дней десять проси. Вполне обоснованный срок. В Лондоне погулять время останется. На Фарерах рыбку половишь. Отдохнёшь. И дело сделаешь, и от начальства подальше, и развеешься. А тут и без тебя, хошь – не хошь, с текучкой и обучением новичков справятся. – Герр майор! Вы… – Не надо слов, Иоганн. Лучше привези мне оттуда, с Фарер, рыбки какой, да из Лондона какую-нибудь сувенирку захвати. – Конечно, герр майор. Обязательно. Спасибо, герр майор. Я побежал писать, герр майор? – Беги уж. Оберлейтенант выметнулся из кабинета своего бывшего начальника. А бывший начальник задумался. Проблемы у 20-й горной армии уже не были секретом в управлении. То, что разведорган этой армии под тем же названием вновь создаётся на Фарерах, может означать только одно – на Фарерах скоро объявится и сама армия. Зачем? Для чего горную армию высаживать на кучке базальтовых скал? Что она там будет делать? С обороной этого архипелага и англичане вполне справляются. Или американцы задумали отбить его у Британии? Не, им пока и Исландии хватает. А вот если есть задумка наоборот, отжать у янки Исландию, то присутствие егерских и десантных частей 20-й горной армии на Фарерах вполне объясняется. Если в Исландии будут базы Люфтваффе, Кригсмарине и Royal Navy, то ни один конвой из Штатов в Союз больше здесь не пройдёт! Вполне достойная замена базам на севере Норвегии. Даа… Съездить надо сегодня вместо обеда в… прогуляться, развеяться надо да поделиться мыслями кое с кем. 14–16 марта 1943 года г. Нарвик, Норвегия – г. Буден – Стокгольм, Швеция Ага, Нарвик. Приехал, можно сказать, на экскурсию. Не удержался. Ко вчерашнему вечеру Нарвик мы, в общем-целом, взяли. Кое-где по горам-пещерам немцы ещё прячутся, но погоды они уже не делают. Прячутся, не воюют. Вычистим их потихоньку. На островах, что к западу от Офотфьорда, тоже ещё присутствуют посты и мелкие гарнизончики немцев. До хрена тут прибрежных островов. Зачищать их долго и муторно. Так и не будем. Авиация сделает невозможным снабжение по морю. Поголодают немецкие робинзоны на островах и сами сдадутся через пару-тройку недель. Если гадить будут, то у нас дальнобойные морские орудия есть для доставки успокоительного. Так мы думали. Но сегодня утром на тех островах началась суета. Грузятся немцы на всяку-разну водоплавающую мелочь и драпают на север. С севера, за робинзонами, тоже морской эвакотранспорт присылают. Наши лётчики за теми баркасами гоняются, но только маловато у нас ещё здесь самолётов, да и за каждой моторной шлюпкой не нагоняешься. Озадачились мы с Маргеловым отсутствием упорного сопротивления. Могли бы ещё фрицы нам крови попить. Ан – нет. Драпают. И драпают, по всей видимости, по приказу. Кто ж это у них такой смелый, что решился приказ на отступление отдать? Фюрер-то у них, ох как не любит отступать и отступающих не любит. Он нынче с товарища Сталина пример берёт. «Ни шагу назад!» А тут вдруг организованный драп. Ближе к обеду сначала из штаба ВВС Карельского фронта пришло сообщение. Немцы отступают на всём протяжении фронта. Закрепиться на новых рубежах не пытаются. Оставляют только арьергардные заслоны, а основные силы отводят к морю, к портам. Движение это хорошо с воздуха просматривается, ну и раз просматривается, то и бомбится-штурмуется. Чуть позже из Москвы пришла шифровка. По всей видимости, в Берлине приняли решение на эвакуацию 20-й армии из северной Норвегии. Вот Дитль со своими егерями и драпает к морю. Немного жаль, что не из-за нас драпает. Вроде бы как не мы его победили, а он выполняет предписанный свыше манёвр. Хотя… приказ-то отдан из-за наших действий. И не Дитля мы разгромили, а берлинских фюреров и фельдмаршалов напугали-убедили в необходимости драпа-эвакуации. Приятно, однако. В сторону Нарвика 20-я горная армия уже больше не смотрит. С юга Норвегии, есть там в районах Осло и Тронхейма у немцев кое-что из береговой и крепостной обороны, к Нарвику если посуху, то только горными тропами пробраться можно. Не придёт оттуда к нам забота-неприятность. Добивать-преследовать Дитля будет Карельский фронт, а у нас задачи другие. Выставляем заслоны на горных дорогах-тропках к югу и северу от Нарвика, оставляем гарнизон в самом Нарвике, а основные силы поворачиваем-возвращаем в Швецию. Отдаю соответствующие приказы и, забрав часть штабных офицеров, улетаю на транспортнике в Буден. Триста пятьдесят километров. Час лёта. Прилетели. На лётном поле нас встречает сияющий, как начищенный пятак, начальник службы тыла дивизии гвардии капитан Багромян. Ему, оказывается, помимо прочих забот досталась задачка по разгребанию силами пленных шведов развалин форта-хранилища золотого запаса Швеции. Работы там – выше крыши. Месяца за два обещает справиться. Но десяток увесистых слитков уже на руинах откопали. Что он с гордостью и демонстрирует. Примечательные такие слитки. Три шведского Риксбанка, два со швейцарскими клеймами, один царский – романовский и четыре немецких из Рейхсбанка. Хорошие трофеи. Я вообще во время наших рейдов особое внимание уделяю финансово-денежной составляющей. Купюры-драгметаллы. Золото-серебро нужны стране для финансирования закупок в США и лишними не будут. Банкноты – очень пригодятся для зафронтовой работы парней из конторы, где в почёте горячее сердце, холодная голова и чистые руки. Ведь по ту сторону фронта у нас хоть и авторитарно-тоталитарный, но капитализм, со всеми присущими ему родимыми пятнами. Жажда наживы, коррупция и мошенничества-аферы там в избытке, а вот чистые руки в большом дефиците. И этим надо пользоваться. Ведь сказал же дедушка Ленин: «Капиталисты нам сами продадут верёвку, на которой мы их и повесим»[218]. Ага. От Будена до Стокгольма по железной дороге почти тысяча километров. Не получится на такое расстояние провести успешный рейд бронегруппы. Чем дальше на юг, тем более населённые места, тем больше гарнизоны шведской армии. Она нам, конечно, не соперница. Побьём. Но стремительного рывка-прорыва в том направлении не получится. Когда готовили операцию, считали-обсчитывали и так и сяк, по-всякому, и никак не выходило провести в сжатые сроки более-менее боеспособную группировку до шведской столицы. В сжатые! В несжатые сроки – без проблем. Классическое наступление. Классические бои-атаки. И через недели три окончательный разгром шведской армии на подступах к Стокгольму. Тоже неплохой результат. Но и своих бойцов придётся класть в шведскую землю, и немце-британцы могут очухаться и вопреки логике оказать гибнущему королевству помощь. И как ни крути, операция в Скандинавии – вспомогательная. Пока. Основные дела сейчас идут в Белоруссии, и нет желания и особых ресурсов сейчас у страны на затяжную кампанию в Швеции. Но Швецию надо разгромить. Надо заставить её сдаться. А на войне все средства хороши. Вот и предложил я на одном из совещаний воспользоваться дореволюционным опытом. Паника бывает разная. Бывает паника на поле боя, бывает – в тылу, а бывает финансовая паника. Иногда финансовая паника страшнее панического бегства дивизии с передовой, потому что открытый противнику фронт можно заткнуть резервами на спешно подготовленных рубежах в тылу, а на ликвидацию финансовой паники может уйти довольно много времени и ресурсов, а если времени и ресурсов не хватает, то пипец приходит воюющей стране, столкнувшейся с распадом финансовой системы. Перестают работать банки. Люди не могут получить свои вклады. Предприятия не могут провести платежи контрагентам. Замедляется и даже замирает торговля. Инфляция, чёрный рынок, голодные бунты, забастовки, срыв мобилизации. Много всяких неприятных последствий сулит финансовая паника воюющей стране. А если ещё и противник заведомо сильнее, тогда всё – туши свет. Вот и было решено на том совещании повторить японский опыт[219] сорокалетней давности. В день объявления войны Союзом Швеции шведам начали приходить письма из банков, в которых они имели счета. В письмах банки уведомляли вкладчиков, что в связи с началом войны со следующего дня будут приостановлены все движения по счетам и выдача наличных. Кто хочет снять часть наличных со своего счёта – у того есть только один день на это. Лимит на снятие наличных – тысяча крон. Всё остальное морозится до окончания войны. Кроме того, в нескольких газетах напечатали информацию о подготовке указа об изъятии золота у населения для нужд обороны. Банковская тайна и журналистская этика? Угу. Совсем немного денюшек понадобилось для того, чтобы заинтересовать мелких банковских клерков, имеющих возможность скопировать списки рядовых клиентов. Журналисты тоже не прочь были подработать. Несколько гражданских радиостанций с обеда 11 марта начали вести радиотрансляции-репортажи от зданий крупнейших шведских банков, где людская толпа пыталась получить свои кровные. Банки начали массово закрываться, объявляя перерыв в работе на день-два, ведь в их филиалах тупо не хватало наличности для выдачи. Продажу золота банки тоже прекратили. Тут подоспело известие о захвате русскими золотого запаса королевства. Народ пошёл на штурм ювелирных магазинов. К вечеру правительство королевства разродилось опровержениями и призывами к спокойствию. Но… В столице уже вовсю набирали силу беспорядки. Полиции-то в городе почти не было. Какой-то негодяй фальшивым приказом отправил её подальше из города. Несколько поджигателей и провокаторов – и в городе встают дымы пожаров. Взрыв на насосной станции, и тушить пожары можно, только черпая воду из протоков. Да вот беда, несколько аварий на мостах, и пожарные машины застревают в пробках. Выстрелы. Погромы. К концу первого дня войны столица королевства уверенно погружается в хаос. Вернувшаяся через сутки на место столичная полиция начинает пытаться наводить порядок. В нескольких местах в неё стреляют. Полиция начинает применять огнестрел без разбора. Кое-где на улицах уже строят баррикады. Грабежи и мародёрство остановить не получается. Проблем добавляет неожиданное нападение на главную шведскую тюрьму что располагается в центре Стокгольма на острове Лангхольмен. Тяжёлый грузовик таранит ворота, с крыш рядом расположенных зданий по охране стреляют снайперы. Десяток головорезов врываются во двор тюрьмы. Короткий бой-избиение не имеющего опыта противодействия диверсантам персонала тюрьмы. И через полчаса-час на улицы королевской столицы выливается поток из нескольких тысяч мелких воришек вперемешку с матёрыми рецидивистами. Пошло веселье. Забастовки в порту и на заводах добавляют красок в фестиваль непослушания. Мобилизация срывается. На часть предприятий и фирм столицы и других крупных городов приходят совместные письма-приказы Министерства обороны и Министерства финансов. В этих письмах работодатели обязываются выплатить мобилизуемым сотрудникам матпомощь в размере трёхмесячного заработка. Произведённые выплаты будут вычтены из будущих налогов предприятия. Красота! Вот только в другие фирмы приходят письма от тех же адресатов, только с указанием не производить никаких выплат мобилизуемым сотрудникам, так как всё, что им полагается, выплатит Министерство обороны после прибытия мобилизованных в части. Представляете себе разборки, когда на одном заводе будущим солдатам выдают матпомощь, а на другом её зажимают? Вместо призывных пунктов мужики прут бить морду фабричной администрации. Полиции на всё это не хватает. Армия, вместо того чтобы собираться идти бить русских, вводится в города для подавления беспорядков. 12 марта приходят сообщения с Аландских островов. Там уже высадился русский десант. Аланды – это ещё Финляндия, но оттуда до Стокгольма всего сто тридцать километров. В Швецию хлынул поток беженцев. Береговая охрана сбилась с ног, проверяя сотни самоходных посудин, везущих беглецов из соседней страны. В ночь с 12-го на 13-е на островок Сандхамн, что в 50 километрах к востоку от Стокгольма, прибыл пароходик с беженцами из Финляндии. Беженцы на поверку оказались вторым батальоном первой бригады Осназа Балтфлота. Две сотни шведских береговых артиллеристов не смогли ничего противопоставить пришедшим к их казармам шести сотням советских морпехов. Три сотни местных жителей с удивлением увидели утром на здании мэрии красный флаг. Утром же 13-го числа стокгольмские газеты вышли с экстренными выпусками – «Враг у ворот!», «Русский десант на подступах к Стокгольму!», «Король и правительство эвакуируются!». Много чего панического субботним утром 13 марта узнали жители столицы королевства. 13—14 марта последовали бомбёжки. Русские самолёты бомбили береговые батареи вокруг Стокгольма, бомбили порты и заводы. 14 марта советское Совинформбюро обрадовало шведов известием о взятии частями Красной Армии Нарвика и о паническом отступлении армии Дитля. Посол короля в Берлине сообщил, что помощи Швеции в ближайшее время не будет. Утром 15 марта в канцелярии премьер-министра Швеции раздался звонок. Звонила премьер-министру как-то чудом избежавшая интернирования посол СССР в Швеции Александра Коллонтай. Она сделала премьер-министру и королю предложение, от которого они не смогли отказаться. Король Швеции Густав V в полдень объявляет о временном прекращении огня. Приказ уходит в войска. Следствием этого звонка Александры Михайловны был пришедший мне из Москвы приказ Верховного прибыть в Стокгольм на переговоры о капитуляции. Чего это? Никого поближе не было? Буден всяко много дальше от Стокгольма, чем Хельсинки, Рига, Таллин и даже Ленинград. Только вот тем же приказом я назначен главой Советской оккупационной администрации в Швеции. Ну что ж, полетели. Как специально на этот случай, на Буденском аэродроме стоят два трофейных Ме-323 и четыре наших Ли-2. Итого триста пятьдесят бойцов туда поместятся. Загрузили поменьше, для того чтобы взять с собой четыре ленд-лизовских джипа-вездехода. На всякий случай наш перелёт сначала прикрывала пара истребительных эскадрилий Карельского фронта, а ближе к Стокгольму их сменили лётчики Ленфронта. Около 17 часов по местному времени наша транспортная эскадрилья приземляется на лётное поле столичного аэропорта Бромма. Шведских военных не видно. Кое-где под деревьями прячутся зенитки. Часть бойцов заученно-резво разбегаются по лётному полю, часть бежит к зданию аэропорта и диспетчерской вышке. Про зенитки тоже не забывают. Шведские пэвэошники не горят желанием пререкаться с русскими и без проблем позволяют отжать у них орудия. Надо взять под контроль бесплатно и бескровно доставшийся нам аэропорт. К нам несётся какая-то местная легковушка. Ага. Директор аэропорта. Радует приготовленными для нас автобусами. Охрану обещает. Ну-ну. На взлётку вслед за автобусами выползают четыре новеньких, похожих на бегемотов, четырёхколёсных бэтээра местного производства. Напрягаемся. Напрасно. Бэтээры мирно паркуются рядом с автобусами. От них к нам бежит молоденький лейтенантик. Ориентируясь на директора аэропорта, находит главного в делегации восточных варваров. Немного нервничая, через переводчика, докладывает мне, что прибыл сопроводить делегацию в королевский дворец. Ну-ну. Отдаю команду одному из ротных. Бойцы роты весело и резво вытряхивают шведские экипажи, за исключением водителей, из бэтээров. Мы и сами можем себя поохранять, а вот сопроводить, дорогу показать, для этого местного лейтенанта и оставим при себе. Наши джипы уже выгрузились из утроб немецких авиатрофеев. Можно ехать. Вообще-то мы должны были здесь встретить ещё одну нашу транспортную эскадрилью. А её нет. А она должна была привезти сюда Вячеслава Михайловича Молотова, того, который народный комиссар иностранных дел. Ждём. Не летят. По идее Молотов должен был быть на момент отдачи приказа о прекращении огня в Таллине и оттуда уже и вылетать. Но что-то не летит. Устанавливаем связь с Москвой. В Таллине нелётная погода. По прогнозу ещё на сутки. Приказано – Молотова не ждать, перейти в подчинение Коллонтай и выдвигаться для переговоров в королевский дворец. Переговоры можно начинать, не дожидаясь Молотова. И где я Александру Михайловну здесь буду искать? Шведский лейтенант не в курсе, директор аэропорта – тем более. Та-дам. Рояль в кустах! По лётному полю к нам едет такси. Из таксомотора высаживается рослый мужчина и помогает выбраться чернобровой старушке. Батюшки, Александра Михайловна собственной персоной. Она, оказывается, тут где-то недалеко в неприметном особнячке нелегально-революционную молодость вспоминала. Существенная часть сегодняшних проблем шведского монарха – заслуга этой пожилой соратницы Ильича. Того, который Владимир, естественно. Да, вот были раньше люди – глыбы. Партия сказала – надо! Да без проблем, устроят весёлую жизнь очередному королю. Им это не впервой. Представляюсь. Сообщаю ей о Молотове. Александра Михайловна уже в курсе, видать, хорошо оборудован нелегальный особнячок, из которого рулили беспорядками в городе. Формируем колонну. Грузимся – и вперёд к королевскому дворцу. Восемь километров по мостам-набережным, и мы на месте. В пути успели полюбоваться на способность цивилизованных европейцев устраивать бардак. Панические слухи, неадекватность власти, немножко провокаций – и вся культура засунута в глубокие подвалы, а на поверхности остаются только эгоистичные, почти животные желания урвать себе хоть капельку дополнительных ресурсов. И похрен, что этот ресурс отбирается у более слабого, и тем более похрен, что этот слабый без отобранного ресурса сдохнет. Зато отобравший выживет. На нашем пути по разгромленным улицам королевской столицы встречались небольшие толпы-шайки, потрошащие недоограбленные магазины-лавки, конторы-особняки. Полицейских почти не видели. Военные присутствовали на некоторых перекрёстках, но они даже не пытались вмешиваться в деятельность мародёров. Бронетехники у военных не наблюдалось. А стрелковкой мародёры были вооружены как бы не лучше военных патрулей, да и собственно солдатики среди мародёров иногда тоже мелькали. Не иначе где-то арсенал подломили да дезертиров распропагандировали. Про бэтээры спросил у шведского летёхи. Оказывается, практически всю бронетехнику ещё зимой запродали Рейху. Даже из армии почти всю изъяли, не постеснялись, больно уж хорошую цену Гитлер обозначил. Та броня, что мы приватизировали в аэропорту – совсем новая, только с завода, не успели её на корабли в порту погрузить до начала нашего вторжения. Вот и разжилась шведская армия дополнительной бронетехникой. Шутка ли, десяток конфискованных в порту бэтээров одним махом усилил бронесилы армии аж в два раза. Управление городом потеряно не совсем. Пожаров почти не видно. Те, что видно, – тушат. А в первые два дня, говорят, горело-выгорело много чего, даже без каких-либо попыток потушить. Шутка ли – цельный Генштаб сгорел! Существенная часть жителей из города свалила. Видели мы из самолёта вереницы-колонны беженцев, уходящие на запад. Но, думаю, не всё потеряно. Ввести в город войск побольше. Мародёров-дезертиров начать отстреливать, не стесняясь. И загнётся вольница за пару недель. Только вот нету у шведского короля этих двух недель. И армия помимо столицы нужна на севере страны для отражения вторжения восточных варваров. И денег в казне нет. И продсклады, что не сгорели, то разграблены. И не подвезти продовольствие в столицу, бардак-забастовки в портах и на железной дороге. Много таких «И», мешающих выкарабкаться из этого кризиса, местами переходящего в катастрофу. Вот и вынужден король и правительство идти на переговоры с большевиками. Авось чего и выгорит. Ведь пообещала Александра Михайловна в том телефонном разговоре здешнему премьеру, что если Швеция немедленно капитулирует, то Советский Союз не будет свергать монархию, не будет советизировать Швецию. А вот если не сдадутся шведы, то ждёт их через пару недель участь стать гражданами семнадцатой или восемнадцатой[220] союзной советской социалистической республики, со всеми вытекающими колхозами-экспроприациями и ВЧК-ГУЛАГами. Королевский дворец. Оцепление, я так понял, из местных гвардейцев. Ого! Аж шесть броневиков короля охраняет. Круть! Броневики весьма смахивают на тот, с которого Владимир Ильич у Финляндского вокзала в апреле 17-го вещал. Навели на нашу колонну свои мелкокалиберные орудия. Бдительность обозначают. Ну-ну. У нас тоже есть чего предъявить. Четыре крупняка на джипах, четыре же крупнокалиберных «браунинга» на станках в бэтээрах и ещё на всякий случай десяток 50-мм миномётов припрятано. Недолгий разговор с гвардейским начкаром[221], и часть нашей колонны пропускают в квадратный внутренний двор дворца. Снаружи остались трофейно-отжатые бэтээры и часть бойцов нашей охраны. Джипы и автобусы проехали вовнутрь. Лакеев-камердинеров не видно. К нам спешит местный офицер. Весь в медальках-аксельбантах и прочих висюльках. Вроде как адъютант короля. Предлагает следовать за ним. Король ждёт. Бойцы нашей роты охраны рассредоточиваются по двору и первому этажу дворца. Шведы хмурятся, но не возникают. У них приказ – огня не открывать, с русскими в конфликты не вступать. Вместе с Александрой Михайловной идём следом за адъютантом. За нами на всякий случай следуют шесть ухорезов из корпусной роты особого отдела. Пам-парам. Королевский кабинет. Шик-блеск-красота. Суховатый старикан в мундире с эполетами и кучей орденов на груди. Король Густав V собственной персоной. Лет шестидесяти мужик, в костюме, круглая лысеющая голова с массивным носом и кустистыми, как у меня, бровями. Это нынешний премьер-министр Пер Ханссон[222]. По совместительству глава Социал-демократической рабочей партии Швеции. Создатель шведского «комсомола», а во время последней Русской революции чуть ли не соратник большевиков, на полном серьёзе боролся за отмену монархии в Швеции. Но не срослось. Бонусы для себя, любимого, перевесили стремление ко всеобщему равенству и справедливости. Ещё мужчина, за пятьдесят, в очках, весьма смахивающий на оставшегося в моём прошлом-будущем главу Сбербанка Германа Грефа. Это здешний министр иностранных дел Кристиан Гюнтер, карьерный-потомственный дипломат. Всегда изгибался вслед за линией партии. Когда у Рейха всё было хорошо, искусно находил оправдания для нейтральной Швеции, помогавшей Рейху. А когда в моей истории Вермахт начал получать по зубам от Красной Армии, начал выступать за сворачивание сотрудничества с нацистами. Посмотрим, как он сейчас будет изгибаться. И четвёртый присутствующий, похожий на классический киношный образ старорежимного приказчика, пятидесятилетний министр обороны Пер Скёльд. Ни разу не военный. Однопартиец премьера и занимавший ранее посты министра торговли и министра сельского хозяйства. Собственно с военачальниками у шведов сейчас беда. Пропали-погибли по большей части генералы, непосредственно рулившие армией. И, видимо, пока король с премьером так и не смогли определиться с кандидатурой того, кто будет отвечать собственно за отражение агрессии, ну или в изменившейся обстановке – за сдачу в плен армии. Переводчиков нет. Говорить будем на немецком, я ведь по-свейски не разумею. Поздоровались. Александра Михайловна представила меня и сообщила о задержке с прилётом Молотова. Понеслось. Король попытался предъявить нам за организацию беспорядков в столице. Не удержался. Мы с Александрой Михайловной уговорились поиграть в старую, как мир, игру в доброго и злого. – Если вы, Густав Оскарович[223], не в состоянии контролировать собственную столицу, то, может, следует задуматься о передаче власти тем, кто сможет навести порядок. В Красной Армии есть специальные подразделения, предназначенные для этого. Король аж поперхнулся. – К королю Швеции, господин генерал, следует обращаться – его величество! – возмущается глава местного МИДа. – Величеством гражданина Бернадота[224] я буду называть тогда, когда и если Советское Правительство признает легитимными нынешнюю власть и строй в Швеции. Пока же Густав Оскарович Бернадот для советской стороны лишь глава враждебной армии, утративший контроль над страной. – Но, позвольте, перемирие… – пытается вставить свои пять копеек министр обороны. – Перемирия нет. Есть приказ шведской армии о прекращении огня и несопротивлении РККА. Советское Правительство перемирия со Швецией не заключало, – отвечаю. – Но мы же с госпожой Коллонтай об этом договорились, – это уже премьер-министр. – Мы договорились о том, херр Ханссон, что шведская армия прекращает огонь, а РККА, в свою очередь, пока не будет продвигаться в глубь Швеции и временно прекратит бомбёжки, – поправляет премьера Александра Михайловна и добавляет: – Советское Правительство уполномочило меня заявить, что если в течение суток с начала переговоров не будут согласованы условия капитуляции Швеции, то Красная Армия продолжит наступление и более никаких переговоров не будет. На время до окончания Советско-германской войны в Швеции будет установлена власть Советской военной оккупационной администрации, а по окончании войны бывшие шведские территории будут включены в состав СССР. – Это неслыханно! – наконец-то включается в разговор король. – Нам уйти? – ловлю королевский взгляд. – Нет-нет. Подождите. Но где гарантии? – произносит дрожащим голосом потомок наполеоновского маршала. – Гарантии? Никто не может упрекнуть Советское Правительство в том, что оно не соблюдает заключённых договоров, – холодно констатирует Коллонтай. – Позвольте, я добавлю, – и добавляю: – Советский Союз заинтересован в продукции шведских шахт и заводов. Если действующее правительство Швеции способно обеспечить поставки в СССР по предполагаемому торговому соглашению, то Советский Союз будет сотрудничать с таким Шведским правительством. Но если нам не удастся договориться, то со всей очевидностью можно утверждать, что Швеция всё равно войну проиграет, правительство Швеции попадёт в плен, другого правительства в стране не будет, и, для того чтобы не допустить анархии на территориях, занятых Красной Армией, Советскому Правительству придётся создавать свои собственные структуры власти. И эти структуры, естественно, будут функционировать по советским законам. – Торговое соглашение? – оживился бывший министр торговли, видимо, херра Скёльда больше всё же привлекали дела торговые, а не армейские, недаром он не сопротивлялся распродаже военного имущества. – Да что вы хотите и на каких условиях? – хмурясь поинтересовался Густав V. Александра Михайловна озвучила условия. Немедленная капитуляция. Шведская армия складывает оружие. Из неё формируются рабочие и строительные батальоны, которые будут использоваться Советской оккупационной администрацией на территории Скандинавии вплоть до окончания Советско-германской войны. Уже имеющиеся у РККА шведские военнопленные также передаются в состав этих рабочих батальонов. Действующая государственная власть Швеции сохраняется. Но. По большинству вопросов она сможет принимать решения, только согласовав их с СОА. СОА обладает правом вето. Муниципальные структуры власти, суды и полиция продолжают функционировать, также обязуясь выполнять распоряжения СОА. СОА наделяется правом преследования лиц, причастных к сотрудничеству с Германией и виновных в военных преступлениях. До конца войны вся внешняя торговля Швеции подконтрольна Советскому Правительству. Полный запрет на торговлю с Германией и её союзниками. Для торговли с другими странами на каждый контракт надо получать разрешение Советского Правительства. Половина торгового и половина рыболовного флота Швеции передаётся Советскому Союзу. Военно-морской флот, за исключением кораблей пограничной службы, передаётся в исправном состоянии в состав РККФ. Береговые батареи и укрепления береговой обороны передаются в исправном состоянии РККА. Контроль за границами Швеции и вся пограничная инфраструктура в исправном состоянии передаётся пограничным частям Главного управления пограничных войск НКВД СССР. Контроль за границей возвращается Шведскому правительству не позднее чем через два года после окончания Советско-германской войны. Пограничные части Швеции также до конца войны переформировываются в строительные батальоны и используются по указанию СОА. Военная промышленность Швеции работает исключительно в интересах СССР. Поставки военной продукции и других материалов в СССР засчитываются в счёт погашения репараций. – Репараций? – воскликнул глава МИДа. – Но мы же не нападали на СССР![225] – Действия Швеции способствовали ведению агрессивной войны Германией против Советского Союза, – отрезала товарищ Коллонтай. Продолжаем озадачивать шведов. Советское Правительство имеет право вплоть до окончания Советско-германской войны использовать территорию Швеции для размещения своих войск и для ведения с территории Швеции боевых действий против Германии и её союзников. Железнодорожная и другая транспортная инфраструктура вплоть до окончания войны используется РККА и РККФ в приоритетном порядке. Расходы на содержание Советской оккупационной администрации относятся на счёт бюджета Швеции. Не позднее двух лет после окончания Советско-германской войны СОА передаёт всю полноту власти шведскому правительству, после этого СОА прекращает свою деятельность. Облегчённый и дружный вздох шведов. Хоть какая-то перспектива забрезжила. Ничего, сейчас мы вам ещё горчички с хреном накидаем. По окончании войны Швеция обязана объявить о нейтралитете. Гарантом нейтралитета выступают СССР и три его военные базы на территории Швеции. Военная, военно-морская и военно-воздушная. Места расположения этих баз СССР выберет самостоятельно. Срок эксплуатации этих баз не ограничен временем. Все расходы на содержание баз относятся на счёт бюджета Швеции. Не позднее чем через два года после окончания Советско-германской войны Швеции будет разрешено заново сформировать армию и военно-морской флот. Армия – не более 200 тысяч человек. Флот – не более 150 тысяч. Александра Михайловна прерывается для того, чтобы глотнуть воды. – Это всё? – вопрошает король. – Нет, Густав Оскарович. – Король морщится, но опять проглатывает мою дерзость. – Территории, уже занятые соединениями РККА, то есть провинция Норрботтен отходит Советскому Союзу… – Это грабёж! Разбой! Это невозможно! Это пятая часть королевства! – дружно возмущаются шведы. – У Швеции есть силы вернуть эту провинцию обратно под власть короля и правительства? – невозмутимо вопрошаю. – Если есть, то мы удаляемся. – Но почему? – Глава местного МИДа пытается перевести стрелки. – Почему к Швеции такое жёсткое отношение? Насколько нам известно, Советское Правительство не выдвигает каких-либо территориальных претензий к Румынии, хотя Румыния непосредственно воевала с СССР и является по отношению к последнему агрессором. – Тут всё до банальности просто, херр Гюнтер. Кондукэтор[226] Антонеску фактически отстранил короля Михая от власти, правил единолично и единолично принимал решение о нападении на СССР. В Румынии недавно произошёл государственный переворот. Антонеску свергнут, арестован и отдан под суд. Большинство членов его «правительства» тоже арестованы и подлежат суду. Не сомневаюсь, что большинство из них получат заслуженные смертные приговоры. Новое правительство Румынии заключило мир с СССР и объявило войну Германии. Более того, румынские части уже ведут активные бои с Вермахтом. Так что если мы будем рассматривать румынский пример, то следует соблюсти все условия. Отстранение от власти в Швеции всей правящей в данный момент верхушки, включая короля, передача означенных лиц суду и формирование нового, дружественного СССР правительства, с последующим вступлением Швеции в войну против Германии на стороне СССР. Но при этом варианте, как вы понимаете, вести с вами переговоры уже бессмысленно. Не, не хотят херры под суд и власть терять не хотят, хотя отправить своих солдат в бой против немцев не против, мол, в таком варианте Швеция окажется тоже страной – победительницей Рейха. Хрен вам. Без вас справимся. Поработайте лучше на стройках социализма, тем более что вы тут в большинстве своём и зовётесь социалистами. – Но зачем Советскому Союзу Норрботтен? – продолжает канючить премьер-министр. – Это же будет анклав без сухопутной связи с метрополией. А, вот ты о чём. Получат ли финны свою долю пряников, или, если точнее, какие ништяки с Финляндии Союз поимеет. – Лапландию мы у финнов тоже заберём. Так что с сухопутным сообщением всё будет в порядке.