– Хорошо, если так, – буркнул он и еще раз просмотрел фотографии. – Двоих я знаю. Вот этот, – он щелкнул ногтем по изображению мужчины с открытым ртом, – Синявин Василий Павлович, бывший главврач пятой городской больницы. Ныне бизнесмен, торгует медицинским оборудованием. Говорят, виллу купил в Испании, не из дешевых. В любом случае не бедствует. Рядом с ним Кондаревский Руслан Сергеевич, в далекой юности комсомольский вожак, сейчас бездельник. От тестя ему достались склады бывшей овощебазы, ныне торговый центр «Раздолье». Если память мне не изменяет, там примерно тысяч пять квадратных метров. Если их помножить на среднестатистическую плату за аренду квадратного метра... Мужику с таким доходом работать – здоровье не беречь. Супруга впала в религиозный экстаз, по монастырям катается, постится и о мирском не думает, так что дядя живет припеваючи. Вот эта рожа мне тоже знакома. Вроде адвокат, но фамилии не вспомню. Остальные по виду люди приличные, то есть я хотел сказать не бедные, их костюмы мне нравятся. – А не мог бы ты очень аккуратно узнать, что это за публика и вообще... – Зачем? – посуровел Олег, а я тяжко вздохнула: – Вы сговорились, что ли? – С кем? – С Артемом. – Понятно. Он тебя послал, так ты ко мне притащилась. А еще на любовь намекала, нет у людей совести... – Вот тут ты ошибаешься. Я не о совести, о ней и сама толком не знаю, когда вроде она есть, а когда и нет. Я насчет того, что Вешняков меня послал. Я сама решительным образом отказалась от его помощи. – Да неужели? – Ага. Менты проявили интерес к пленке. Как бы они не узнали о чужом любопытстве. – Менты? – Сначала от меня отмахивались, как от назойливой мухи, потом сами прибежали за пленкой. – Но ты им ее не отдала. – Конечно. – Почему? – А не фига баловать. – О господи, – простонал Лялин, получилось у него очень натурально. Он вытянул ноги, подергал себя за рыжий ус, потом сложил руки на животе и скомандовал: – Валяй, рассказывай. Видя такую доброту, я поспешно поведала ему о случившемся, начав со встречи на дороге с двумя молодыми людьми. – Что я тебе могу сказать, – выслушав мой рассказ и немного поразмышляв, изрек Лялин. – Конечно, все это выглядит подозрительно. Хотя очень может быть, что мент прав: в шкафу шарил дружок, а увидев тебя, перепугался и сбежал. Мог и парнишку столкнуть, и такое между приятелями бывает. Начальство могло узнать о вещдоке, не спрашивай как, но могло, и менту надавали по шее. – Второй по фамилии Шутов выглядел так, точно готовился меня целиком заглотить. – Это уже твои эмоции, а их к делу не пришьешь. Постой, Шутов, а зовут Юрка, Юрий Николаевич? – Он самый. – Редкая сволочь, к тому же продажная. Да-а... действительно наводит на размышления... только вот фотографии – фигня. За такое не убивают. Согласна? – Полностью. Но если я права и паренек погиб из-за фотографий, значит... – Значит, кто-то из мужчин не должен быть здесь, – закончил Олег, глядя на фотографии. – Хорошо, личности установим, это не трудно. Говорить тебе о том, что совать свой нос куда не просят вредно для здоровья, конечно, бесполезно. – Конечно. Дед говорит, я от безделья дурею, вот и страдаю любопытством. – Правильно Дед говорит, – кивнул Олег. – Как вы, кстати, ладите? – Как кошка с собакой. – Ну, значит, все нормально. Иди ко мне на работу. Больших денег не обещаю, но и скучать не дам. – А любовь? – Какая любовь? – Большая и светлая. Если пообещаешь, хоть завтра на работу выйду. – Угораздило меня сболтнуть, – проворчал Олег, – теперь по гроб помнить будешь. – А ты как думал? Нечего языком молоть, девушку тревожить. Я поднялась, Олег сгреб фотографии и пленку в ящик стола. – Пусть у меня полежат. Береженого бог бережет. Будут новости, позвоню. Я сделала ему ручкой и удалилась. По дороге домой я заехала в магазин. Сворачивая с проспекта, я поймала себя на мысли, что без конца поглядываю в зеркало заднего вида и присматриваюсь к потоку машин за спиной. Я разозлилась и пожалела, что не отдала вовремя пленку. Теперь на попятный не пойдешь. Прав Дед, это все от безделья. Дед, легок на помине, позвонил буквально через полчаса. Точнее, позвонила Ритка, его секретарь и моя подруга. – Привет, – начала она заискивающе. – Дед просил найти тебя. – Чего меня искать, раз я не терялась. – Не придирайся к словам. Он хотел, чтоб ты заехала в контору. – Не сказал зачем? – Нет, а я, конечно, не спросила. И что я должна ему передать? – Что я спешу по первому зову. – Я же серьезно спрашиваю. – И я не шучу. Когда надо быть в конторе? – В 17.45 у него «окно». – Хорошо, буду в 17.45. Я приехала раньше, решив не заезжать домой. Немного погуляла с Сашкой около здания под укоризненными взглядами охраны. Однако подать голос никто не решился, лишь Сашка заливисто лаял, бегая за мячиком. Я сидела на ступеньках, грызла зубочистку и доводила охрану до белого каления, не зубочисткой, а тем, что сижу, можно сказать, в святая святых и развлекаюсь со своей собакой. И ведь не прогонишь, хотя, наверное, руки чешутся. У меня не было намерений злить их, просто Сашку к Лялину я с собой не брала, а долгое сидение в сумке дурно сказывается на его настроении, пусть немного побегает. – Дед вызвал? – услышала я и даже оглядываться не стала, потому что и без того знала, что за спиной у меня Ларионов, начальник охраны Деда. Мы с ним друг друга не жаловали. Я свои чувства не особо скрывала, он же предпочитал демонстрировать дружелюбие. Ларионов спускался по лестнице, поравнявшись со мной, остановился. Пиджак застегнут на все пуговицы, рубашка белоснежная, галстук модный, физиономия честного служаки, хотя я точно знала, что ему убить человека раз плюнуть. Дед об этом тоже знал, но расставаться с ним не спешил. Впрочем, у Деда свой резон. – Привет. Говорю, Дед вызвал? – Тебе-то что за дело? – проявила я встречный интерес. – Да я так просто... спросил. – Сашка, – позвала я. Ларионов, вместо того чтобы двигать себе дальше, точно прилип к мраморным плитам, кашлянул и сделал ценное замечание: – Смешная у тебя собака. .Сашка забрался в сумку, а я подхватила ее и начала подниматься по лестнице. – Как твои дела? – вдруг спросил он. – Нормально, – удивилась я его заботе. – Да? Хорошо... заходи как-нибудь... поговорим... – О чем? – я даже притормозила, так мне сделалось интересно. – Ну... о чем люди говорят. – Так то люди. Нам с тобой говорить не о чем.