Подобная двухсторонняя осведомленность на началах «взаимности» по части преувеличения сил объясняется в первом случае относительной неорганизованностью самого военного руководства красной стороны, наличием некоторых элементов осторожности при выработке плана предстоящих боевых действий за обладание Псковом, что было тесно связано с тем обстоятельством, что советское военное руководство предстоящими операциями было поглощено мыслью пополнения своих сил; во втором – моральной депрессией русских белогвардейцев как следствием коренного изменения военно-политического положения в ноябре 1918 г. Наступление на Псков со стороны ст. Карамышево, судя по сохранившимся телеграммам того времени, велось фактически не объединенными единым военным командованием отрядами. Каждый из таких отрядов, действовавших в направлении Пскова, через свою разведку, к радостному удивлению для себя, обнаруживал аналогичное по целям движение другого советского отряда. Наступление вели части 10-го стрелкового полка Новгородской дивизии, 1-й Московский революционный полк, отряд под командой Берзина, который выступил, не ожидая 10-го полка, 3-й летучий отряд под командованием Лякса и др.[63] Обещавшие белым свою посильную поддержку в обороне Пскова германские войска к 12 часам 26 ноября без боя обнажили левый фланг Псковского участка (восточный берег реки Великой), сняли все посты в г. Пскове и занялись эвакуацией. Штаб белогвардейского корпуса в свою очередь не имел возможности ориентироваться в ходе боевых действий, так как связь его с действующими частями корпуса была прервана. В этот решительный момент, пользуясь отсутствием сильных частей белогвардейцев, в Пскове выступили местные коммунисты, вооруженные приобретенным у немцев оружием – винтовками и пулеметами[64]. Остатки белогвардейцев, охранявшие штаб корпуса, принуждены были очистить город, причем путь отступления через проезжий мост по реке Великой был закрыт, так как мост сильно обстреливался восставшими. Отряд подъесаула Пермыкина, на который возлагал надежды штаб корпуса, с боем стал вырываться из города, причем на базарной площади он был рассеян пулеметным огнем из окон расположенных там домов и после этого стал поспешно отступать к железнодорожному мосту. Части Южной группы 7-й армии к этому времени путем повторных атак прорвали и правый фланг противника, где действовали главные силы белогвардейцев, и стали подходить к предместью города. Вскоре небольшая их часть появилась на Кохановском бульваре (ныне Пролетарский), а другая, значительно большая, направилась к вокзалу. На вокзале в это время находилась в ожидании эшелонов для погрузки последняя германская рота, которая, отклонив предложение о сдаче оружия, вступила в бой с советскими частями. Германцы хотя и понесли большие потери, но приостановили дальнейшее развитие успеха красных и сыграли роль арьергарда, прикрывшего отступление русских и германских тыловых учреждений и некоторых частей. Находившийся в городе штаб Псковского добровольческого корпуса, собравший еще к 15 час. 30 мин. около 40 офицеров, решил оставить город и после долгих блужданий от проезжего моста к железнодорожному, где путь уже был отрезан, к 18 час. 26 ноября подошел к переезду между двумя этими мостами и обнаружил там германскую роту, с которой и переправился на другой берег р. Великой. Таким образом, Псков вечером 26 ноября был оставлен всеми русскими белыми и германскими войсками. Части же Красной армии окончательно заняли весь город только 27 ноября утром[65]. В Пскове сразу же приступил к работе Революционный комитет во главе с В. С. Шатовым. Принятыми мерами в городе было выловлено несколько белогвардейцев, которые после выяснения их роли при оккупантах и Северной армии были подвергнуты высшей мере социальной защиты; кроме этого, были задержаны такие лица, которые оказывали ту или другую помощь русским белогвардейцам[66]. На многочисленных общих собраниях рабочих и служащих фабрично-заводских предприятий города принимались резолюции с выражением приветствия красноармейским частям, освободившим Псков и способствовавшим восстановлению Советской власти во всем районе. Аналогичные резолюции принимались и деревенской беднотой. С падением белого Пскова части Красной армии захватили громадное имущество, которое не было вывезено германскими войсками. Специально назначенной штабом Петроградского военного округа комиссией по сбору и учету имущества, оставленного в г. Пскове и его окрестностях, к 31 декабря 1918 г. был закончен подсчет и произведено распределение этого имущества по категориям. Ружья требовали немедленного осмотра, смазки и небольшая часть – ремонта. Обмундирование было старо и к носке непригодно. Аммуниция в некоторых своих частях была признана годной к немедленному употреблению, остальное требовало разборки и починки. Повозки и походные кухни нуждались в очистке и ремонте. Инженерное имущество и материалы, за незначительным исключением, были годными для немедленного использования. Телефонное имущество, автомобили и мотоциклеты требовали основательного ремонта. Ружейные патроны подлежали немедленному использованию, снаряды и ручные гранаты – тщательному осмотру и рассортировке по степени их годности. Представление о количестве оставленного германскими войсками имущества дают следующие, например, данные: в одном артиллерийском складе было сосредоточено, из числа оставленного германскими войсками, двенадцать 4-дюймовых орудий без прицельных приспособлений и принадлежностей, около 3 миллионов вполне годных 3-линейных русских патронов, 532 800 японских патронов, около 400 000 русских патронов без пачек и обойм, требовавших чистки и возобновления, и т. п.[67] От Пскова части белого корпуса отступали в панике. Общая деморализованность белогвардейцев не позволила даже начальнику штаба корпуса собрать и привести в порядок отряды после переправы через реку Великую. Остальные силы белых, защищавшие Псков и отрезанные от него фланговым ударом красноармейских частей, вынуждены были в поисках переправы отходить вверх по течению реки Великой, на километров 12 от Пскова; после 4-часового «купанья» на Выбутских порогах белогвардейские отряды взяли направление на Изборск. Начальник штаба корпуса ротмистр фон Розенберг, губернатор армейского района барон А. А. Крюденер-Струве, полковник барон Вольф и др. пешком в 1-м часу на 27 ноября пришли в г. Изборск, а оттуда в 3 часа, под обстрелом местных революционных отрядов, в воинском поезде отправились в направлении на г. Верро – Валк – Ригу и прибыли в Валк в 17 час. В Валке к тому времени находилось много чинов корпуса и тыловых команд, которые еще утром 26 ноября бежали из Пскова, там же находилась большая часть разведывательного отряда капитана Клевана, который 25 ноября, согласно постановлению военного русско-германского совещания, был выслан навстречу советским войскам, но после этой «встречи» взял направление на Валк. Вскоре в Ригу штабом 8-й германской армии были затребованы командующий русским корпусом и начальник штаба. 30 ноября 1918 г. прибывшему в Ригу начальнику штаба Псковского корпуса ротмистру фон Розенбергу начальник штаба 8-й германской армии подполковник генерального штаба Франтц сделал заявление о том, что германское командование в силу событий внутри Германии более не заинтересовано судьбой Псковского добровольческого корпуса и отказывается от дальнейшей его официальной поддержки, но не исключает возможности оказания частичного содействия русским белогвардейцам. В беседе с германскими офицерами у заведующего политическим отделом штаба 8-й германской армии майора фон Трескова ротмистр фон Розенберг узнал, что эстонское правительство выразило согласие принять корпус на свою службу, а латышское правительство стоит на противоположной точке зрения, в силу чего отступление корпуса на Ригу, а затем на Митаву – Либаву невозможно. После этих разговоров при штабе 8-й германской армии было организовано ликвидационное отделение по делам отдельного Псковского добровольческого корпуса, во главе которого стал майор фон Клейст. 1 декабря 1918 г. в Ригу прибыл командующий корпусом полковник Г.Г. фон Неф[68], который принципиально согласился перейти с корпусом на службу к Эстонии. К этому времени части Псковского корпуса после оставления Пскова сосредоточились в следующих районах: 1-й Псковский добровольческий полк, 2-й Островский полк, 3-й Режицкий полк и партизанский отряд полковника Бибикова – в районе г. Верро; особый конный отряд Булак-Балаховича и отряд внешней охраны г. Пскова капитана Мякоша – между г. Верро и Печорами; отряд Талабских островов под командой поручика Пермыкина, высадившись в районе г. Юрьева с судов Чудской озерной флотилии, шел на присоединение к ротмистру Булак-Балаховичу; Волынский добровольческий полк и различные другие команды под общим командованием подполковника Ветренко – в районе города Верро; партизанский отряд полковника Афанасьева отступал на Крейцбург; части штаба, тыловые команды и разведывательный отряд капитана Клевана – в г. Риге и Валке[69]. Перед своим отъездом в Ревель для переговоров с эстонским правительством полковник фон Неф отдал распоряжение о дальнейшем продвижении частей корпуса в район г. Валка, откуда эти части можно было бы направить и в Эстонию, и в Латвию. Одновременно с этим Южная группа 7-й армии, согласно директиве главкома, должна была в кратчайший срок занять район в пределах разграничительных линий с севера: Ней-Рапен, Юрьев, Феллин, Пернов; с юга: Остров, Пыталово, Альтшваненбург, Штоксмангоф, Фридрихштадт, Огер и Рига. Согласно этой директиве, части Южной группы 7-й армии были разделены на три колонны, из которых первая – правая – должна была овладеть имением Ней-Рапен, г. Юрьев, Феллин и Пернов; вторая – средняя – Печоры, Верро, Валк, Вольмар, Венден, Рига; третья – левая – г. Остров, Пыталово, Альтшваненберг, Штоксмангоф, Фридрихштадт, Огер, Рига[70]. При своем продвижении вперед красноармейские части местами преодолевали сильное сопротивление противника, но, несмотря на это, быстро продвигались по основному операционному направлению на Ригу. Со стороны германских офицеров и солдат были попытки войти в соглашение с советским командованием на предмет приостановления наступления частей Красной армии. Первая попытка была сделана германскими офицерами после того, как 49-й стрелковый полк с боем занял имение барона фон Вольфа – Ней-Рапен; германская офицерская делегация прибыла для переговоров в штаб 6-го Латышского стрелкового полка в имение Нейгаузен и со своей стороны предложила дать германским войскам двухнедельный срок для полной эвакуации г. Верро и вывоза всего награбленного имущества. Во время этих переговоров прибыла другая германская делегация, выбранная солдатами, которая согласилась передать г. Верро советским войскам по истечении 24 часов. В дальнейшем никаких переговоров советское командование не вело и развивало свой успех в направлении на Ригу. В этих чрезвычайно сложных и серьезных условиях борьбы в Прибалтике советскому командованию приходилось одновременно принимать героические усилия к тому, чтобы поддерживать революционную дисциплину в красноармейских частях. Считаясь с положением на фронте и исходя из своей германофильской ориентации, начальник штаба Псковского добровольческого корпуса ротмистр фон Розенберг принимал все меры к тому, чтобы части корпуса двигались дальше на Ригу. В частных беседах германские офицеры также высказывались за отход русских белогвардейцев на Ригу. Вскоре стало известно мнение по этому вопросу и генерала графа Келлера, который лучшим районом для сосредоточения частей Псковского добровольческого корпуса Северной армии считал также район Митавы – Либавы. Однако высшее германское военное командование в силу каких-то не вполне ясных соображений не принимало со своей стороны реальных шагов к тому, чтобы Псковский корпус действительно отступал на Ригу. Возможно, что в то время, т. е. в первой половине декабря 1918 г., основным желанием германского военного командования было использовать русские белогвардейские части в качестве арьергарда для прикрытия и лучшего обеспечения отхода германских войск. Официальный мотив командования 8-й германской армии, изложенный ротмистру фон Розенбергу в Риге и сводившийся к тому, что германское правительство категорически запретило поддерживать в дальнейшем вооруженную силу русских белогвардейцев, не мог иметь решающего значения. Дальнейшая история сотрудничества германской военщины с русскими белогвардейцами в Прибалтике в 1919 г. была прямым следствием остававшегося в силе такого же официального запрещения германского правительства, которое одновременно с этим принимало меры к тому, чтобы морально, а возможно, и материально обеспечить длительность такого союза русских контрреволюционных сил и германских войск в Прибалтике. Отсутствие нажима со стороны германского высшего командования в отношении дальнейших действий Псковского корпуса мало способствовало всем начинаниям начальника штаба корпуса фон Розенберга. В разговорах с последним германские офицеры выражали, скорее, чувство соболезнования всем русским белогвардейцам из Псковского корпуса, чем деловые мысли, которые помогли бы фон Розенбергу выйти из тяжелого положения. Это же обстоятельство усилило другое течение в стане Псковского корпуса, которое со всей определенностью и законченностью стало ориентироваться на Антанту. Выехавший в г. Ревель командующий корпусом полковник фон Неф развил усиленную деятельность для конкретного практического оформления антантовской ориентации корпуса. Своей работой полковник фон Неф достиг определенных результатов и уже 6 декабря 1918 г. от имени Псковского корпуса, переименованного в Северный, заключил следующий договор с Эстонией. «Договор между Северным корпусом и эстонским правительством. 1. Основой взаимоотношений Северной армии с эстонским правительством являются общие действия, направленные к борьбе с большевизмом и анархией, причем главным направлением действий армии является Псковская область. 2. Северная армия гарантирует во время своего нахождения в пределах Эстонии полное свое невмешательство во внутренние дела последней. 3. Во время общих боевых действий в пределах Эстонии Северная армия подчиняется эстонскому главнокомандованию. 4. Во время нахождения своего в пределах Эстонии для совместных боевых действий Северная армия получает от эстонского правительства полностью ее обеспечивающее денежное довольствие, обмундирование, вооружение, снаряжение и обоз с запряжкой и продовольствием натурой по выработанным раскладкам. Денежное довольствие, получаемое Северной армией от эстонского правительства, засчитывается как долг организующегося правительства России. 5. Первые три недели со времени расположения частей Северной армии в предоставленном ей районе Эстонии и со времени получения от эстонского правительства всех средств, указанных в п. 4, предоставляются Северной армии исключительно на организационную работу, необходимую после тяжелого отступления. 6. Эстонское военное министерство и штаб корпуса Северной армии взаимно командируют представителей для освещения положения и работ. 7. Северной армии оставляется право комплектоваться лицами, не принадлежащими Эстонии. До прибытия союзников армия не должна превышать численности свыше 3500 человек. 8. При штабе Северной армии будет находиться представитель от интендантства Эстонии, которому предоставляется право контроля по расходованию выданных для Северной армии денег, продовольствия и всех предметов снабжения. 6-го декабря 1918 года. Подлинный подписали: командующий Северной армией полк, фон Неф. За военного министра временного правительства Эстонии – товарищ военного министра Г. Юринэ»[71]. Затем, через несколько дней после заключения договора, начальнику штаба корпуса, находившемуся в Риге, стало известно, что полковник фон Неф якобы выражает недовольство по поводу заключенного договора и просит начальника штаба вести переговоры с представителями латышского правительства, исходя из тех соображений, что сосредоточенные севернее г. Валка, в районе мест. Ермес, главные силы корпуса под командованием полковника Бибикова должны отступать в дальнейшем на Ригу и далее в Курляндию. С другой стороны, непосредственно от самого полковника фон Нефа был получен приказ, по которому начальник штаба корпуса должен был сформировать новый штаб с размещением его в мест. Ермес, а сам – отбыть в Ревель. При переговорах с представителями германского командования в Либаве ротмистр фон Розенберг получил заверение о том, что никаких препятствий к отходу Псковского корпуса в район Митавы германские власти чинить не будут. Положительный результат был достигнут ротмистром фон Розенбергом и в беседе с представителем латышского правительства в Либаве неким Берзиным, который согласился оказать всяческое содействие при размещении корпуса в Митаве, Альтауце и Либаве и взять русских белогвардейцев на довольствие. Однако латышский представитель считал необходимым для начальника штаба корпуса предварительно поговорить по этим вопросам с представителями Англии и обещал устроить это свидание. 16 декабря 1818 г. делегация от корпуса в составе начальника штаба корпуса ротмистра фон Розенберга, полковника А. П. Родзянко, ротмистра Гоштовта и ротмистра князя А. П. Ливена была принята английским адмиралом Синклером на крейсере «Кардиф» в г. Риге. Соглашаясь формально с доводами членов делегации, что наилучшим районом сосредоточения частей белогвардейского корпуса является район Митава – Альтауц, адмирал Синклер отказался дать какие-либо исчерпывающие указания и обещал снестись со своим правительством. Зато присутствовавший на приеме английский консул в Pure был менее дипломатичным и прямо заявил: «Мы не можем иметь доверия и оказывать помощь организации, которая находилась под покровительством наших врагов, а потому предпочитаем предоставить это право правительствам новых государств [имелись в виду правительства Эстонии, Латвии] при условиях, что они возьмут в данном случае и всю ответственность за последствия на себя»[72]. На резкий вопрос Розенберга, какой политики придерживается английское правительство – политики расчленения или политики воссоздания великой России, прямого ответа не последовало. Переговоры закончились заверением адмирала Синклера в том, что все возможное им будет сделано. В результате неудавшейся попытки договориться с англичанами начальником штаба корпуса фон Розенбергом были предприняты шаги для отправки частей корпуса на Ригу, Митаву и Либаву. 18 декабря 1918 г. ротмистр фон Розенберг обратился со специальным заявлением к командующему армией полковнику фон Нефу, где говорил о необходимости немедленного перехода Псковского корпуса в район Митавы – Либавы. Свою точку зрения ротмистр мотивировал следующими основными соображениями: 1) движение советских войск в направлении Крейцбург – Рига и Альтшваненбург – Рамоцкое создает малопригодную обстановку для дальнейших формирований Северной армии и грозит запереть корпус в районе Ревель – Валк – Юрьев; 2) непрочное положение эстонского и латышского правительств, вследствие того что население Эстонии и Латвии определенно тяготеет к большевизму и что каждый местный житель является вооруженным врагом для корпуса; 3) несостоятельность эстонского правительства в отношении данных им обещаний по снабжению корпуса вооружением, снаряжением, обмундированием и продовольствием. За движение корпуса в район Либавы – Митавы ротмистр фон Розенберг выставлял следующие соображения: 1) согласие латышского правительства пропустить части корпуса через свою территорию и оказать им при этом посильную помощь; 2) согласие местного латышского самоуправления в Курляндии предоставить корпусу помещение и продовольствие без всяких предварительных договоров; 3) согласие на такой переход корпуса со стороны германского командования в Либаве; 4) заявление английского адмирала Синклера о том, что Либава является главной базой английского флота и что она будет защищаться от советских войск англичанами; 5) наличие многочисленных путей для отступления и свобода маневрирования; 6) возможность отступления в Литву: 7) широкие перспективы на дипломатическом и политическом поприщах; 8) неограниченность численности корпуса и т. д. На основании всего этого начальник штаба корпуса фон Розенберг предлагал командующему корпусом фон Нефу порвать договор с эстонским правительством ссылкой на неисполнение Эстонией пункта договора о снабжении корпуса всем необходимым. В виде компенсации за уже оказанную корпусу помощь ротмистр фон Розенберг предлагал официально передать Эстонии те три вооруженных парохода Чудской озерной флотилии, которые были уведены в свое время начальником флотилии капитаном 2 ранга Д. Д. Нелидовым и которые к 18 декабря находились в г. Юрьеве[73]. Однако переброске Псковского корпуса в район Митавы и Либавы воспротивилась большая часть контрреволюционного офицерства, и 24 декабря стало известно, что приказом по корпусу еще от 10 декабря лидер оппозиции, начальник штаба корпуса ротмистр фон Розенберг, назначался для поручений при штабе с одновременным приказом о немедленном отбытии в Гельсингфорс для связи с финским генералом Карлом Маннергеймом. Начальником штаба корпуса был назначен полковник фон Вааль. Положение Псковского добровольческого корпуса к тому времени, примерно в 20-х числах декабря 1918 г., было таково, что некоторые его части из района г. Верро передвинулись в район г. Валка. Разбившись на три группы, Псковский корпус располагался в следующем порядке: первая группа в составе отряда Булак-Балаховича, отряда внешней охраны г. Пскова, батальона Талабских островов и Волынского стрелкового добровольческого полка, под общим командованием подполковника Ветренко, находилась в районе города Верро и выполняла задачу арьергарда; вторая группа в составе 1-го Псковского, 2-го Островского и 3-го Режицкого стрелковых добровольческих полков, батарей артиллерии и партизанского отряда полковника Бибикова, под общим командованием последнего, представляла из себя главные силы корпуса и, перейдя в район г. Валка, расположилась в мест. Ермес; третья группа в составе партизанского отряда полковника Афанасьева по-прежнему продолжала свое отступление на Крейцбург – Ригу[74]. В последующие дни частям корпуса был дан приказ принять участие совместно с эстонскими войсками в борьбе за город Юрьев, который был взят Красной армией. Главные силы корпуса вынуждены были также вести упорную борьбу с советскими войсками в районе мест. Руен. Таким образом, около 25 декабря 1918 г. совершился фактический переход Псковского корпуса Северной армии на службу к Эстонии, который обусловливался заключенным б декабря между полковником Г.Г. фон Нефом и представителем эстонского правительства договором[75]. Буржуазная Эстония, нуждавшаяся в своей собственной вооруженной силе, была реально заинтересована в приобретении даже незначительной по количеству, но достаточно спаянной общностью ближайших, по крайней мере, интересов – боевой единицы. Подобное желание Эстонии быстро могло быть реализовано, так как Псковский белогвардейский корпус, пользуясь неправильным выбором советским командованием направления главного удара Красной армии после занятия ею г. Пскова, смог сохранить себя в качестве более или менее боеспособного армейского организма. Таким образом, под ударами Красной армии в ходе ее наступления на Ригу силы русского добровольческого корпуса разбились на две части, одна из которых, основная, отступала на эстонскую территорию, на г. Юрьев, другая же, в составе остальных деморализованных частей добровольческого корпуса, взяла направление на Ригу, Митаву, Либаву. Рассчитывая на поддержку «всесильной» Антанты, представители белогвардейского корпуса, отошедшего на территорию Эстонии, не задумывались ни над чем и с привычной легкостью наемных убийц переметнулись на сторону стран – победительниц в мировой войне. Командовавший Северным корпусом полковник Г.Г. фон Неф отклонил все предложения части русского офицерства, ориентировавшегося на немцев (в частности, и организатора корпуса ротмистра фон Розенберга), о немедленной отправке корпуса в район Митавы – Либавы и сам вел переговоры как с представителями эстонского, так и английского правительств. В этом далеко не случайном раздвоении добровольческого Псковского корпуса белых сказалось расхождение в ориентациях двух групп русского офицерства. Части, отошедшие в Эстонию, придерживались антантовской ориентации и послужили в дальнейшем основой для развертывания Северо-западной армии, имевшей объектом своих действий г. Петроград. Отряды русских белогвардейцев, отступившие совместно с немецкой армией на территорию Латвии, придерживались германской ориентации, в силу которой действия их в дальнейшем ходе событий имели своей целью ликвидацию прибалтийских лимитрофов и включение Прибалтики в сферу влияний германского империализма. С переходом Псковского добровольческого корпуса на службу к Эстонии окончательно закончился период совместной деятельности русских белогвардейцев из корпуса с германским командованием. Вскоре Псковский добровольческий корпус Северной армии был переименован в Северный корпус, и к командованию таковым эстонский главнокомандующий генерал И. Я. Лайдонер пытался привлечь находившегося в Финляндии русского генерала Е. А. Арсеньева, а временно командующим корпусом назначил полковника К. К. Дзерожинского. Последний, вследствие обнаружившихся вскоре серьезных разногласий в политических взглядах между генералом Арсеньевым и эстонским правительством, вплоть до конца мая 1919 г. находился на посту фактического командующего Северным корпусом и должен был проводить в жизнь все директивы эстонского главнокомандующего. Общая стратегическая обстановка на Западном фронте в начале 1919 г. принимала такой характер, на который с каждым днем влияла успешность дальнейшего наступления Красной армии. Сложный переплет империалистических противоречий в Прибалтике, усугубляемый еще национально-шовинистическими моментами, в своих конкретных проявлениях выразившийся в наличии на территории Прибалтики вооруженных сил с различными устремлениями, не способствовал расширению сферы влияния Октябрьской революции. С другой стороны, активные задачи, поставленные главнокомандующим всеми вооруженными силами Советской республики Северному и Западному фронтам, не были подкреплены соответствующей по силе группировкой советских войск. Одновременное преследование двух серьезных задач по овладению г. Ревелем и Ригой с вытекающим отсюда направлением удара двух групп 7-й армии не увенчалось предполагаемым успехом. Северная группа 7-й армии – 6-я стрелковая дивизия, имевшая успех в начале своего наступления и достигнувшая рубежа реки Ягговаль, выдохлась в своем наступательном марше и, не имея подкреплений, вынуждена была начать отступление. Эстонские войска, перешедшие 6 января 1919 г. в наступление в направлении жел. – дор. станции Тапс – г. Нарва и поддержанные рядом удачных десантных операций белоэстонцев и белофиннов с моря, к 19 января отбросили Северную группу 7-й армии за р. Нарову. Южная группа 7-й армии – 2-я Новгородская дивизия, овладевшая в декабре 1918 г. районом г. Валка, Н. Руена и Юрьева, несмотря на усиление ее частями 10-й стрелковой дивизии, встретив сопротивление противника, также вынуждена была отступать. Эстонские войска, перешедшие 18 января 1919 г. в наступление и на южных направлениях – на Валк, Верро и Печоры – Псков и, не встречая сильного сопротивления, занявшие 31 января г. Валк и 1 февраля г. Верро, заставили Южную группу 7-й армии отступать вплоть до линии реки Пимжа. Эти успехи противника не могли не сказаться в свою очередь на положении Красной латышской армии, которая была образована из латышских частей Красной армии и которая после захвата 5 января 1919 г. власти в г. Риге революционным пролетариатом в половине января вышла на фронт г. Туккум, Митава, Батек, Паневеж, а к началу марта 1919 г. продвинулась еще дальше по линии г. Виндава, Гольдинген, Шруден, Тельши. Потеря важной для Красной латышской армии исправной жел. – дор. линии Рига – Валк – Псков (жел. – дор. путь Двинск – Рига не был к тому времени исправлен) ставила фланг и тыл ее под угрозу нападения белоэстонцев и требовала рассредоточения сил и раздвоения внимания. Красная латышская армия вынуждена была бороться на два фронта – против белолатышей и против белоэстонцев, вследствие чего эстонский участок фронта армии был растянут тонким кордоном на 180 километров от г. Мариенбурга до г. Вольмара. Однако стратегические последствия неудачи Северной и Южной групп 7-й армии на эстонской территории не сказались сразу на общем положении красного фронта в Латвии; непосредственным результатом этих неудач было только то, что Красная латышская армия должна была принять своевременно меры для обеспечения себя со стороны Эстонии. Такое положение Красной латышской армии значительно усугублялось переходом в марте 1919 г. белолатышских и германских войск в наступление, в результате которого противник захватил г. Тукнул, затем 18 марта г. Митаву и вскоре после этого – г. Бауск и Паневеж. Таковы были результаты начавшегося в конце 1918 г. общего наступления Красной армии на Прибалтийском театре.